Эпоха религиозных войн. 1559-1689

Работая над формулой нового религиозного мира и стабильности в Англии, Елизавета I провела остаток своего долгого правления, стараясь соблюсти непредвзятость. Она была политически консервативна, и это сыграло ей на руку. Англия по-прежнему оставалась маленькой страной с населением меньше 4 миллионов и преимущественно аграрной экономикой. Доходы правительства страны были очень скромными по сравнению с Францией или Испанией. Королева не могла позволить себе держать армию или улучшить городскую систему. Она зависела от объединения знати и джентри. Аристократия Англии была чуть менее богата, чем испанская или французская, и имела меньше привилегий – она даже платили налоги. Генрих VII и Генрих VIII много сделали для улучшения отношений с феодалами, которые контролировали Англию в конце Средних веков. Но при Елизавете аристократия по-прежнему сохраняла свою власть. Они содержали свои армии, заседали в палате лордов и отправляли своих протеже в палату общин, сформировав аристократическую прослойку, чрезвычайно напоминающую Бурбонов и Гизов во Франции эпохи Валуа. Как и предыдущие Тюдоры, Елизавета старалась усилить свою позицию в обществе и завоевать одобрение со стороны знати, поддерживая средний класс – эсквайров и торговцев. Она выбрала двух представителей этого класса – сэра Уильяма Сесила (1520—1598) и сэра Фрэнсиса Уолсингема (ок. 1530—1590) – и назвала их опорой и оплотом английского мира, предложив им быть мировыми судьями. Мировой судья не получал платы, но он был уважаем в обществе и контролировал свою территорию. Когда его интересы совпадали с интересами государства, он хорошо служил королеве.

Проблемным местом английской королевской власти был парламент. Елизавета не могла ни собирать налоги, ни принимать указы, не посоветовавшись с парламентом. В отличие от Кастилии и Франции на протяжении XVI в. английский парламент только усиливал свою власть. Генрих VIII, Эдуард VI, Мария и Елизавета – все работали над реформированием церкви через парламент. Намного больше приказов вышло из парламента во время правления Тюдоров в Средние века. Налоги правительства были необходимы короне, но Елизавете (в противовес Филиппу II Кастильскому) было сложно получить налоговые сборы с парламента даже в критических случаях. В начале XVI в. палата общин была более сговорчивой, нежели палата лордов, обитель аристократии, но при Елизавете палата общин стала самой агрессивной и независимой из двух палат. В палату общин стали проникать активные и амбициозные эсквайры. Выборы при Елизавете были мало похожи на современные – не было партий и предвыборных платформ. Большая часть выбранных не проходила по конкурсу. Только богатые кандидаты из высших слоев общества были почтительно избираемы парой сотен голосов. Но если электорат был зависимым, то парламент нет. Елизавета была вынуждена искать общий язык с самоуверенными джентри для решения всех основных вопросов, касающихся своей политики. Королева созывала парламент так редко, как только было можно: сессии продолжительностью в несколько месяцев проводились каждые три-четыре года. Ее министры тщательно следили за всеми изменениями, но не могли предотвратить агрессивные разговоры в палате общин, принуждающие королеву выйти замуж или сокрушить папство. Даже учитывая, что законы создавал парламент, члены палаты общин обсуждали и отменяли законы на своих собраниях и вводили новые. Королева стала знатоком в обращении с парламентом, сохраняя свои привилегии.

В парламенте был и пуританский блок. Пуританство было разновидностью кальвинизма. Пуритане стремились очистить английскую церковь от папских церемоний и ритуалов, отменить елизаветинское епископальное правительство и установить женевскую дисциплину. Они были менее агрессивно настроены по отношению к парламенту, чем их единомышленники во Франции и Нидерландах. Во многом из-за того, что не принимали королевский протестантизм, они становились членами англиканской церкви, чтобы реформировать ее изнутри. Поэтому выделить пуритан было проще, чем гугенотов или голландских кальвинистов. К слову, многие члены англиканского духовенства, включая нескольких священников, были пуританами. Движение было привлекательным для образованных людей, и огромное число англичан вскоре стали пуританами. Кембриджский университет стал оплотом пуританизма. Елизавете критика пуритан ее церкви пришлась не по душе. Она ввела специальные наказания, чтобы прекратить полемику пуритан и сдержать движение. Но даже Елизавета не смогла остановить распространение пуританских памфлетов против священных книг, священников и заповедей и развития полемики, которая после смерти Елизаветы привела к пуританской революции в 1640 г.

Вскоре большие изменения в положение равновесия внесли не радикально настроенные люди, а консерваторы. Католики активно ратовали за королеву Марию Стюарт, известную как Мария Шотландская, которая сочетала в себе все то, чего недоставало Елизавете. Она была красива, очаровательна и предполагала, что хаоса, в который погружается Англия, можно избежать, если она займет трон своей кузины. На самом деле в XVI в. Шотландия не была благополучной страной. Огромные живописные территории были совершенно неплодородны и никак не пригодны для развития экономики. Несколько малых городков постоянно подвергались разграблению мародеров. Шотландская знать была дикой, титулы наследовались, семьи постоянно враждовали между собой. Половина населения была католической, другая – кальвинистской. Их предводителем был священник Джон Нокс, чья «реформа церкви» следовала образцам женевской пресвитерианской системы. Генеральная ассамблея по реформированию церкви была более могущественным объединением, чем шотландский парламент, поскольку обладала независимостью от королевской власти. Мария Стюарт была королевой Шотландии с младенчества, но свое детство она провела при дворе Валуа во Франции, ее мать управляла Шотландией как регент до своей смерти в 1560 г. Одним туманным утром 1561 г. девятнадцатилетняя королева вернулась из Франции во дворец Холируд, где ее приветствовали фальшиво исполняемым пением псалмов. К этому времени королева уже была вдовой; ее первый муж – молодой король Франции Франциск II – умер в предыдущем году. Мария старалась организовать свой двор так пышно и радостно, как это только было возможно в Эдинбурге, завоевав любовь и уважение многих представителей протестантской аристократии. Однако ее чары не подействовали на Джона Нокса. В источниках говорится, что она обратилась к Ноксу со следующими словами: «Я буду защищать римскую церковь, ибо она и есть истинная церковь Бога». – «Ваше желание, мадам, – последовал ответ, – совершенно беспочвенно: ваши мысли не превратят римских распутных дев в невест Иисуса».

Мария не хотела оставаться в Шотландии надолго. Она немедленно известила Елизавету, чтобы та признала ее право на наследование английского трона, а когда та отказалась, вышла замуж за своего кузена Генриха Стюарта, лорда Дарнли, кто являлся следующим основным претендентом на корону Англии. Но вскоре Мария потеряла интерес к простоватому и глуповатому Дарнли и в качестве своего фаворита выбрала придворного музыканта Давида Риччо. В начале 1566 г. оскорбленный Дарнли, собрав вокруг себя заговорщиков, застал королеву с Риччо вместе во время ужина во дворце, когда тот запустил руки под юбку Марии, и убил его. Месть Марии не заставила себя ждать. Когда Дарнли подхватил оспу, она отослала его в одиноко стоящий домишко за пределами Эдинбурга. Однажды ночью Дарнли задушили неизвестные, а дом взорвали порохом. Найти убийцу так и не удалось, однако многие шотландцы думали, что это сделал эрл Ботвелл, последний любовник Марии.

Эти догадки подтвердило и замужество Марии и Ботвелла спустя три месяца после смерти Дарнли. Казалось, что разговоры о виновности или невиновности Марии были нескончаемы. Одно было очевидно – выйдя замуж за Ботвелла, Мария потеряла контроль над Шотландией. Знать восстала против королевы и потребовала ее отречения. В 1568 г. Мария сбегает в Англию, где Елизавета отправляет ее в заточение.

Мария была по-прежнему молода и обворожительна. В 1569 г. группа лордов подняла восстание в Северной Англии в защиту Марии. 1570—1580-е гг. были отмечены серией заговоров католиков, желавших убийства Елизаветы и воцарения Марии, – все они были раскрыты шпионами Елизаветы. Когда папа отлучил Елизавету от церкви, миссионеры-иезуиты, в том числе Эдмунд Кампион и Роберт Парсонс, утвердились в своих идеях. Королева и ее министры были близки к краху: за время правления Елизаветы было казнено около двух сотен священников-католиков. В 1586 г. шпионы раскрыли еще один заговор сообщников Марии. Это стало финальной точкой – у Марии уже не осталось сил бороться, и она признала свою вину. С огромным нежеланием и отвращением, частично правдивым, а частично наигранным, Елизавета подписала ее смертный приговор. В 1587 г. топор палача принес Марии освобождение от девятнадцатилетнего заточения. Католики объявили ее мученицей и обвинили протестантов в убийстве.

Религия была одной из причин постоянных разногласий между елизаветинской Англией и Испанией Филиппа II. Другой была поддержка Елизаветой бунта в Голландии. Третьей, и самой важной, причиной было проникновение Англии на территорию Испанской империи в Америке. До середины XVI в. английские мореплаватели практически не принимали участия в захвате и использовании земель Нового Света, вполне удовлетворяясь фламандской торговлей шерстью. Тем не менее к 1560 г. и англичан стала интересовать возможность получения выгоды из Нового Света. Елизавета всячески поощряла частные вложения в заокеанское производство, сама являясь лучшим примером. Мореплаватели из Плимута и других юго-западных портов начали покорять Атлантику. Некоторые, как Мартин Фробишер и Джон Дэвис, открыли еще никем не занятые берега Северной Америки, в реках которых не было золота. Иные пустились в опасное путешествие к испанским Карибам. Между 1562 и 1568 гг. Джон Хокис довольно успешно продавал африканских рабов испанцам. Между 1571 и 1581 гг. Фрэнсис Дрейк (ок. 1540—1596), истинный протестант, опять же довольно успешно несколько раз совершал пиратские набеги на испанскую Америку. В третий рейд он отправился на своем корабле «Золотая лань», прошел по Магелланову проливу, захватил испанский корабль с сокровищами около Тихоокеанского побережья Южной Америки, затем проплыл к Калифорнии и оттуда к южнотихоокеанским островам и мысу Доброй Надежды. Таким образом, когда после трехлетнего отсутствия он вернулся в Плимут, оказалось, что он совершил кругосветное путешествие. Королева посвятила Дрейка в рыцари в 1581 г.; стоимость груза, который он захватил на испанском корабле, в два раза превышала доходы Елизаветы. В 1585—1586 гг. с официального разрешения правительства сэр Фрэнсис собрал флот более чем в 30 кораблей и отправился еще раз в Карибский залив, где скорее раздразнил, чем разорил испанцев. Вообще, елизаветинские «морские волки» делали все, чтобы досадить испанскому королю.

Таким образом, два наиболее осторожных христианских правителя, оба боявшиеся перемен и начала войны, столкнулись лицом к лицу в драматичной битве. В 1586 г. Филипп II начал вынашивать план по захвату Англии. Испанский флот, способный легко одолеть корабли англичан в бухте, взял курс от Лиссабона к берегам Фландрии, встретился с армией Пармы и пересек Английский канал, войдя в устье Темзы. Даже при самом удачном раскладе дел его план был очень сложен в исполнении, неудачи посыпались одна за другой. В 1587 г. сэр Фрэнсис Дрейк отважно напал на Кадис, главный испанский атлантический порт. Он потопил достаточно кораблей, чтобы разрушить морскую империю Филиппа на год, и, уничтожив испанские запасы продовольствия, приговорив армаду к «диете» – тухлой воде и испорченной пище, сгнившей в бочках. Затем, накануне отправления судна, умер адмирал Филиппа. Занявший его место граф де Медина-Сидония был храбр, но имел мало опыта.

У берегов Англии Непобедимая армада появилась в июле 1588 г. Это был огромный флот в 130 кораблей и 30 тысяч человек. Английские мореплаватели, вышедшие из Плимута, не уступали им. У них было столько же кораблей, сколько и у испанцев, их пушки были лучше, мореплаватели опытнее, а еще на их стороне был сэр Фрэнсис Дрейк. Эта битва не стала самой масштабной за всю историю морских сражений. Сражение в Лепанто было сравнимым с ним по численности, но та битва казалась сражением на суше, перенесенным в воду, – солдаты плавали вокруг галер, вступая в рукопашный бой. Англо-испанская война 1588 г. была иной – это была морская дуэль кораблей на пушках. Эта битва открыла эпоху классических морских баталий, которая протянулась от XVI до XIX в., от Дрейка до Нельсона.

Испанский и английский флоты встретились у Корнуэлла, в юго-западной части Англии. Обе стороны не хотели нападать первыми. Граф де Медина-Сидония был в смятении – он увидел, как проворно проплывают англичане между его кораблями. Англичане были сбиты с толку испанским расположением кораблей в виде плотного полумесяца – оно позволяло сражаться в стиле средиземноморских галер, захватывать и топить, в котором испанцам не было равных. Девять дней два флота медленно скользили по Английскому каналу, англичане кружили вокруг испанского «полумесяца», ни одна сторона не причиняла другой большого урона. Граф де Медина-Сидония надеялся на встречу с армией Пармы, но чем дольше он продолжал маневрировать, тем больше понимал, что, если он отвлечется на то, чтобы соединиться с ней, англичане сотрут его в порошок. Пока граф раздумывал над тем, как ему объединиться с силами союзников, казалось, что все мыслимые несчастья обрушились на армаду. В полночь англичане отправили к испанцам восемь горящих кораблей. Испанские корабли оказались разбросанными, «полумесяц» был разрушен. Дрейк со своей командой потопил несколько кораблей и обстреливал остальные до тех пор, пока не закончились боеприпасы. Затем сильный ветер вынес армаду в Северное море. Медина-Сидония потерял надежду и на соединение с армией Пармы, и на победу над Англией. Когда англичане начали преследовать его, гоня на север, к берегам Шотландии, он направил свои галеры вокруг Британских островов. Часть кораблей и людей была потеряна во время шторма у берегов Ирландии. Однако более половины флота все же смогло вернуться в Испанию. Так завершилось первое морское сражение. Так завершился план Филиппа по свержению Елизаветы.

Падение Испании

Поражение испанской армады стало неким поворотным пунктом. Оно ясно продемонстрировало предел военной силы XVI—XVII вв. Оно поставило точку в международной политике Филиппа II. Оно завершило религиозные волнения, красной нитью проходившие через все политические события в Западной Европе в конце XVI в., в пользу малочисленных протестантов. И оно завершило золотой век испанского величия.

После 1588 г. Филиппа II преследовали неудачи. Испанский король получил известие о разгроме армады с привычным ему безразличием и продолжил попытки по завоеванию Англии и погашению бунта в Голландии. В 1590-х гг., как уже упоминалось выше, он обрел нового противника, вторгшись во Францию с намерением свергнуть Генриха Наваррского. Франция, Англия и Голландия объединили свои силы против него, разбивая испанские армии на земле и на море. Испанская пехота была по-прежнему сильна. И герцог Парма с присущей ему легкостью выиграл сражение с Генрихом IV. Но его победа только подняла дух патриотизма французов и их желание разгромить испанцев. Сам того не желая, Филипп помог Генриху объединить страну и возродить централизованную монархию Франции. В 1598 г., за несколько месяцев до своей смерти, Филипп наконец заключил мир с Генрихом. Хотя этот договор и возрождал статус-кво 1559 г., фактически это была победа Франции, первая из длинной череды побед Бурбонов над Габсбургами. Спустя несколько лет религиозная агония во Франции стала лишь частью ее истории, как только Бурбоны превзошли по силе и мощи Испанию Габсбургов.

С Англией Филипп никогда не подписывал мирного договора. Англо-испанская война продлилась до 1604 г., англичане при этом пострадали намного меньше испанцев. Несмотря на разгром армады, Филипп продолжил попытки по завоеванию Англии. Его флот, предназначавшийся для Ирландии, был разметен во время шторма в 1596 г. На протяжении нескольких лет англичане неоднократно вступали в сражения с армадой, но еще ни разу не приблизились к решающему удару. В 1589 г. сэру Фрэнсису Дрейку не удалось взять Лиссабон. В 1596 г. он умер, возглавляя атаку на испанскую Западную Индию. Затем англичане одержали пару побед. В 1596 г. они взяли Кадис и разграбили окружающие его испанские территории. На протяжении всей войны английские каперы безжалостно грабили испанские суда. В целом затяжная война сильно тормозила развитие Англии. Страна тратила слишком много денег на относительно малые победы. И все же Англия вышла из этого конфликта в лучшей форме, чем Испания, с новыми целями и амбициями.

Самым горьким наследием Филиппа II стало восстание в Нидерландах. Испанско-голландская война продолжалась вплоть до 1609 г., когда ни одна из сторон так и продвинулась далеко за линию Рейна, отделявшую семь кальвинистских провинций от десяти католических. Предводитель голландцев принц Мориц Нассауский, сын Вильгельма Молчаливого, надеялся объединить северные и южные провинции, но многие из его сподвижников-кальвинистов не желали присоединяться к католикам, а бюргеры из Голландии и Зеландии не хотели делить свой бизнес с горожанами из Фландрии и Брабанта. Северные провинции процветали и богатели; южные находились в страшном экономическом кризисе. После того как Парма завоевал Амстердам в 1585 г., главный северный порт перестал быть лидирующим в Нидерландах. Торговцы Амстердама не желали возрождения Антверпена. И даже после испанско-голландского двенадцатилетнего перемирия голландцы все равно настаивали на блокировании реки Шельды – главного выхода Антверпена в море. Война возобновилась в 1621 г., и в это время духовенство Голландии укрепилось. Принц Фредерик Генрих, младший сын Вильгельма Молчаливого, был теперь голландским правителем, и он отбросил испанцев далеко на юг за Рейн. Но самых больших успехов голландцы добились на море. Целью голландской компании в Западной Индии, основанной в 1621 г., был разгром испанской Америки. Их корабли захватили испанский Серебряный флот в 1628 г. К 1936 г. они захватили 547 вражеских кораблей. В 1648 г. Испания сдалась и после 8 лет попыток победить Голландию наконец признала независимость Соединенных провинций. К этому времени Испания разительно отличалась от блистающей империи XVI в. Упадок наблюдался практически во всем. Наследники Филиппа II – Филипп III (правил в 1598—1621 гг.), Филипп IV (1621—1665) и Карл II (1665—1700) – были беспомощными правителями, неспособными или не желающими поддерживать установленную их предшественником власть. Население страны уменьшалось, резко сократилось производство шерсти – основного товара Испании. Крестьяне, как никогда ранее, не были способны платить высокие налоги, которые устанавливало правительство. Морская торговля так и не оправилась от потерь, нанесенных англичанами и голландцами. Империя пришла в упадок, что распространилось и на Новый Свет. Производство серебра стремительно падало, к 1660 г. поставки слитков в Севилью составляли лишь 10 процентов от их числа в 1595 г. В испанской Америке падала популяция индейцев, города приходили в упадок, а колонисты возвращались к сельскохозяйственной экономике, такой, какая существовала в их родной стране. Старая Испания и Новая Испания сотрудничали все меньше. Так как империя прочно входила в ранг отстающих, правительство не могло предотвратить вмешательство зарубежных торговцев. Считается, что на протяжении второй половины XVII в. две трети европейских товаров, продаваемых в испанскую Америку, были провезены контрабандой из Голландии, Англии или Франции. Подкупив испанских служащих, они добились разрешения продавать свои товары колонистам, которые охотно скупали их по более низким ценам (ведь контрабандисты обходили испанские налоги). В экономическом плане Испания оказалась разбита.

Испанцы по-прежнему были горды собой и независимы. Тем не менее, учитывая шаткое положение своей власти, они стали более чувствительны к вопросам статуса и чести. И война стала главным доказательством этого. На протяжении XVII в. всего 28 лет Испания прожила, не имея армии, в постоянной боевой готовности. Она провела пять войн с Францией, итогом которых стало то, что Испания была вынуждена отдать земли в южной части Нидерландов, Пиренеи и Франш-Комте Франции, а часть Карибских островов – Англии, Франции и Голландии. Напряжение, принесенное войной, вызвало череду бунтов XVII в. В Португалии восстание разгорелось в 1640 г., и после долгой борьбы Испания в 1668 г. признала ее независимость. Бунты в Каталонии, Неаполе и Сицилии были подавлены с большим трудом. Все эти поражения объяснить довольно сложно. Формула, которая замечательно работала на протяжении всего XVI в., неожиданно перестала работать в XVII в. Филипп II может быть обвинен в перенапряжении испанской системы, но его сложно обвинить в потере людского доверия и стимула к жизни. Испанцы более не были отважными и бесстрашными конкистадорами; так или иначе, к 1588 г. они потеряли умение управлять миром.

Поражение Филиппа II и падение Испании стали сигналом наивысшего напряжения в борьбе католиков и протестантов в Западной Европе. Хотя кальвинисты и не завоевали полную победу, но к тому времени, когда в 1598 г. умер Филипп II, стало ясно, что ни одна сторона не может победить другую. Во Франции Религиозные войны закончились компромиссом: король и страна остались католическими, тогда как гугеноты получили политическую автономию и религиозную свободу. В Нидерландах бунт тоже закончился мирно: север был кальвинистским и политически независимым, тогда как юг остался католическим и испанским. В Англии проявился иной тип компромисса – католики и кальвинисты были вынуждены принять церковь, контролируемую государством. Эти соглашения могли бы считаться духовным триумфом кальвинистов с тех пор, поскольку они неотступно сражались с католиками, имеющими больше военных и политических ресурсов. Но кальвинисты во Франции и Англии не достигли женевского идеала, а в Голландской республике кальвинистское рвение 1560-х гг. к 1600 г. переросло в стремление зарабатывать деньги. Везде, кроме Англии, кальвинизм к концу века перерос свою воинственную фазу. Наиболее влиятельные правители того времени – Генрих IV, Вильгельм Молчаливый и Елизавета I – были монархами, старавшимися сделать все, чтобы преодолеть религиозное напряжение и подчинить церковь государству. В любом случае было бы огромной ошибкой сказать, что борьба католиков и кальвинистов не имела большого значения только потому, что ни одна из сторон не победила. Столкновение Кальвина и Лойолы оставило длинный и продолжительный след. Они усилили моральную устойчивость и патриотизм каждой европейской страны. Для испанцев XVI в. стал золотым веком, освещенным миссионерским рвением, несокрушимой военной мощью, художественными достижениями, которые они более не смогли повторить. Для Франции, Англии и Голландии лучшие дни были еще впереди. В XVII столетии эти страны будут главенствовать в Европе и дадут миру понимание свободы личности и общественного порядка, частной собственности и политической власти.

Глава 2

Политический распад в Центральной и Восточной Европе

Религиозные войны охватили весь христианский мир, как Западную, так и Восточную Европу. Германия, колыбель протестантской реформации, была полем религиозных сражений между 1520 и 1640 гг. Швейцария, Богемия, Польша, Венгрия и Трансильвания были разделены между католиками, лютеранами, кальвинистами и анабаптистами, постоянно сталкивающимися друг с другом. Австрийские Габсбурги, как и испанские Габсбурги на западе, были католиками; Густав-Адольф из Швеции был лидером протестантов. Впрочем, протестантско-католический конфликт в Германии и других странах Центральной и Восточной Европы протекал по иному сценарию, чем на западе. К востоку от Рейна столкновения становились все менее религиозными и менее идеологическими. Протестанты и католики были более терпимы, чем их единомышленники на западе, и более поглощены территориальными проблемами. Поводом к развязыванию Тридцатилетней войны – самой крупной из Религиозных войн – были вещи менее религиозные по сути, чем, скажем, во Франции или Голландии. При этом подобные войны носили еще более разрушительный характер. Какая ирония: сподвижники Лютера от этого конфликта страдали больше, чем все прочие европейцы, причем совершенно безрезультатно.

Совокупность политических, социальных и культурных факторов помогает понять, почему религиозные конфликты в Восточной и Западной Европе были столь различны. К востоку от Рейна понятие суверенной страны и национальной политики было не так развито, как во Франции, Англии и Испании. Политические союзы были неравны по размеру. Священная Римская империя, Турецкая империя, Польша и Россия были крупнее, чем любая западноевропейская страна, но при этом вся власть была сконцентрирована в руках местной знати – ландграфов, шляхтичей, бояр. Обширные территории косвенно подчинялись далекому императору или королю, который не мог лично все проконтролировать, и напрямую – местной аристократии, чья власть была реальной, но незначительной. Ни один правитель Восточной Европы не смог достичь величия Филиппа II или Елизаветы I. Ни один из правителей Восточной Европы не мог полагаться на несколько миллионов подданных (как в Кастилии или Англии), чтобы содержать армию, поддерживать высокий уровень жизни в городах. Только Густав-Адольф мог управлять своими людьми в духе сильного объединения, как это было в Испании, Англии, Голландии и Франции. Дух национального единения был недоступен для жителей Центральной и Восточной Европы из-за этнического разнообразия населения. На этих территориях существовало 14 основных языков (в Западной Европе их было пять), многие этносы были смешаны. Даже крупные восточноевропейские страны были полиязычны. Священная Римская империя, например, включала в себя восемь этнических групп. Этническое соперничество накладывалось на религиозную вражду католиков и протестантов, окружая их семьи иными, чужеродными вероисповеданиями – исламом и греческим православием к югу от Дуная, русским православием к востоку от Днепра.

Между 1559 и 1689 гг., на протяжении эры Религиозных войн, диспропорция между Восточной и Западной Европой постоянно росла. В середине XVI в. это несоответствие было еще более увеличено огромными размерами империи Карла V, включившей в себя Испанию и Германию. Проникновение Карла V в 1556 г. в Испанию и Германию символизировало новую эру. На западе, как мы видим, религиозный кризис вызвал развитие городского класса капиталистов, становление национального духа и суверенности стран. На востоке результат был прямо противоположным. Политическая организация была еще более разобщена, предпринимательство было в запустении, и только класс феодалов-землевладельцев продолжал развиваться. Их выгода складывалась из затрат государства и от работы крестьян. К концу XVII в. самые крупные страны – Великая Римская империя, Турецкая империя, Польское королевство – пришли в упадок. Новые центры власти – Австрия, Россия и Пруссия, – наоборот, поднимались. Но в 1689 г. они значительно уступали Франции или Англии по силе, благосостоянию и культурной жизни. Иными словами, Религиозные войны вызвали политическую дезинтеграцию в Центральной и Восточной Европе, в то время как страны запада объединяли свои национальную силу и власть.

Священная Римская Империя, 1555 – 1618

Когда Карл V в 1556 г. разделил империю Габсбургов между сыном Филиппом и братом Фердинандом, он поддержал выборы Фердинанда на трон Римской империи и даровал ему фамильные земли (известные как австрийско-габсбургские земли) вместе с южными и восточными пограничными территориями империи: Тиролем, Карниолой, Австрией, Богемией, Моравией и Силезией, а также Венгрией и другими территориями за пределами восточных границ. Теоретически император Фердинанд был очень сильным правителем. Его империя насчитывала 25 миллионов жителей, что в три раза превышало население Испании Филиппа II. На самом же деле его власть была ограниченна. Священная Римская империя была поделена на три автономных политических союза, каждый из которых был чрезвычайно важен. Фактическими правителями Германии были местные князья. На протяжении конца XVI в. она только номинально была под властью Римской империи. Князья были обязаны управлять своими фамильными землями и играть еще более пассивную роль в международной политике, чем испанцы. Как бы то ни было, они были лишними в той религиозной войне, что охватила Западную Европу. Аугсбургский мир, который подписал Фердинанд с германским князем в 1555 г., установил ненадежное, шаткое перемирие между немецкими протестантами и католиками до 1618 г. Мир привел к благосостоянию, но конец XVI в. принес стагнацию не только Габсбургам в Германии, но и всей их промышленности в Римской империи.

Аугсбургский мирный договор подтверждал суверенную власть местных принцев, и их ведущим принципом было «Чья власть, того и вера». Католические правители были настроены внедрить католицизм во все сферы жизни, лютеране настаивали на лютеранстве. Это разделение церквей было религиозным компромиссом, но не политическим. Германские правители, католики и лютеране, объединили силы против Габсбургов. Они поняли, причем довольно правильно, что Карл пытался не просто искоренить протестантизм, но и усилить власть Габсбургов и проверить центростремительные тенденции внутри страны. Они заметили, что он отнимает земли у правителей-лютеран более охотно, чем отдает новые земли правителям-католикам, и что с должным уважением он относится только к членам своей семьи. И правители Германии хотели повернуть религиозный кризис так, чтобы извлечь из него пользу для себя, например приобретя новую власть нал своими церквями, уменьшив церковную власть и получая от церквей большие доходы. В 1552—1553 гг. правители-лютеране, поддерживаемые Генрихом II Французским, разбили императорские войска, в то время как католики остались нейтральны к этому событию. Габсбурги боролись за Аугсбургский мир, который лишил бы германцев надежды на политическую и религиозную независимость.

Инструмент примирения католиков и протестантов, Аугсбургский мирный договор, был более близок по духу Нантскому эдику Генриха IV, нежели религиозные поселения Елизаветы I. Договор предполагал, что католики и лютеране должны жить в мире. Жесткое ограничение двух противоборствующих конфессий резко контрастировало с мягким характером англиканской церкви. Кальвинисты, цвинглианцы и анабаптисты не были признаны, хотя многие немцы принадлежали к этим церквям. В 1555 г. большая часть населения была протестантской, но правящая династия Габсбургов и четыре из семи выборщиков были католики. Прежняя религия была ограничена Западной Германией и южными территориями, например Баварией. Протестанты контролировали почти всю центральную и северную часть Германии, Вюртемберг, Ансбах и Пфальц на юге. Даже без земель Габсбургов протестанты были чрезвычайно сильны. Большая часть населения Богемии и Моравии была протестантской, так же как и аристократия в Австрии. Насколько долго могло длиться хрупкое равновесие между протестантами и католиками, зависело только от правителей Германии. Германские крестьяне и рабочий класс были напуганы воспоминаниями о подавлении восстания в 1524—1526 гг. Они были инертны по отношению к религии, мечась между лютеранами и католиками, а иногда и вовсе выбирая ту религию, которую диктовал их сеньор.

Императоры Фердинанд I (правивший в 1556—1564 гг.), Максимилиан II (годы правления 1564—1576), Рудольф II (1576—1612) и Маттиас (1612—1619) были далеко не столь энергичны, как Карл V или Филипп II. Их главной целью было изгнание турок из Венгрии и расширение своих земель вдоль Дона. Эти австрийские земли выглядят на карте довольно аккуратно и организованно, хотя на самом деле они были расщеплены на дюжину округов со столькими же языками. И снова основным источником трений выступает религия. На протяжении конца XVI в. притеснение Габсбургами протестантов с использованием их земель вдоль Дона было сравнимо с конфликтом протестантов и Филиппа II в Нидерландах. Только Рудольф II достиг больших успехов в установлении Аугсбургской формулы – в Тироле, Каринтии, Карниоле и Штирии он приказал либо выслать протестантов, либо заставить их принять иную веру. Около 10 тысяч эмигрантов были высланы из страны в период между 1598 и 1605 гг. С Австрией, где основная часть аристократии была протестантской, пришлось сложнее всего. Рудольф II назначил главным священником Вены иезуита и исключил всех протестантских священников. Но он не мог запугать аристократию и бюргеров. Австрийские протестанты потеряли часть своей силы, но в 1609 г. парламент уставил новые условия свободы вероисповедания.

В Богемии Габсбурги столкнулись с еще более сильной оппозицией. Королевство Богемия было наиболее богатым и влиятельным в Австрии и, как Нидерланды для Испании Габсбургов, наиболее проблемным. Чехи были гордыми и убежденными протестантами. Они гордились двумя прочными национальными течениями протестантизма – утраквизмом (учение, схожее с лютеранством) и богемскими братьями (нечто схожее с кальвинистами), которые стремились вернуться к гуситскому движению начала XV в. и отделяли себя от реформации XVI в. Два столетия чехи упорно отстаивали свою независимость от католичества и немецкой культуры. Рудольф II не был тем человеком, который мог разобраться с ними. Меланхоличный и неуравновешенный, император уединился в Праге, в замке в Градчине, собирая свою коллекцию искусства, практикуя науку и магию; периодически он пытался возродить католицизм в Богемии, поддерживая католиков, поощряя миссионерскую работу иезуитов среди утраквистов и выпуская эдикты против богемских братьев. Но в 1609 г. правительство Богемии утонуло в восстании. Стремясь подавить его, Рудольф издал свою Грамоту о величии – самый полный перечень всех религиозных свобод, когда-либо существовавший в Европе. Очевидно, что Габсбурги не добились многого в Богемии.

В немецком регионе Римской империи в конце XVI в. царила экономическая депрессия. Ганзейский союз северных немецких городов, которые некогда являлись доминирующими центрами торговли на Балтийском и Северном морях, был не в состоянии конкурировать с Голландией, Данией и Англией. Старый путь в Италию, пролегавший через всю страну, потерял свое значение. В Юго-Западной Германии, где города в XV – начале XVI в. были особенно богаты, а их жители активны, политическая раздробленность ощущалась наиболее сильно, в результате чего страдала и экономика. Каждый князь, стремясь к единоличной власти на своем маленьком клочке земли, поднимал налоги и платы, что препятствовало развитию торговли и тормозило промышленность. Семейство Фуггер в Аугсбурге – ведущие банкиры в Европе в середине XVI в., в чьих руках находились серебро Тироля и венгерская медь, – загнало себя в долговую яму к концу века, их империя быстро разрушилась. Пока Фуггеры и прочие ведущие предприниматели Германии теряли свое благосостояние, а го рода пустели, правители, наоборот, доминировали как никогда ранее.

Правители, и католики и протестанты, были разочарованы религиозным перемирием, над которым они работали в 1555 г. Одним из источников бед была экспансия кальвинистов. В 1559 г. Фредерик III из Пфальца (1515—1576) представил исправленную версию кальвинизма для центральной части Рейна. Поддерживающие его князья, и католики и лютеране, протестовали против насилия над Аугсбургским миром. Гейдельберг, столица Пфальца, стал своеобразной «германской Женевой». В университетах в 1563 г. сложился гейдельбергский катехизис – вероисповедание для германских реформаторских (или кальвинистских) церквей. Однако принцы Нассау, Гессена и Анхальта довольно быстро отвергли лютеранство, примкнув к германской церкви. В 1613 г. о своем решении сменить вероисповедание объявил и правитель Бранденбурга, который, хотя он и оправдывал формулу «Чья власть, того и вера», разрешал лютеранам поддерживать свою религию. Два из трех протестантских князей были теперь кальвинистами. Только курфюрст Саксонии оставался лютеранином.

В Германии адепты новой германской церкви действовали более агрессивно, чем лютеране, поскольку их договор между католиками и лютеранами 1555 г. не касался. Фредерик III и его наследники в Пфальце взяли на себя лидерство в протестантстве и, обнаружив, что иные правители либо были настроены слишком враждебно, либо были апатичны и бездейственны, обратились за помощью к французским гугенотам и голландским кальвинистам. Хотя германская реформированная церковь страдала от нехватки динамизма, в отличие от кальвинизма в Западной Европе, это не было спонтанным явлением среди германских джентри и торговцев. Оно полностью контролировалось государством. Его рост строго ограничивался. Несмотря на то что оно было направлено против лютеранства, оно было слабо распространено среди католиков.

Вторым серьезным источником нарастающего напряжения было распространение католической реформации за пределами империи. Южные части Баварии стали центром распространения католического миссионерства и политической силы. Герцог Баварии Альбрехт V (правил в 1550—1579 гг.) с энтузиазмом возобновил реформу совета Трента. Он перекрыл пути проникновения протестантской ереси, собрав группу агентов, которые контролировали каждую баварскую церковь, проверяли школы, цензурировали книги. Иезуиты были приглашены в баварские школы и университеты, придворные часто обучались за рубежом. Новый стиль вероисповедания привел к становлению политической автократии в Баварии.

Когда протестантская аристократия попыталась возразить, Альбрехт исключил ее из баварского правительства, таким образом эффективно отодвинув ее до конца XVI в. Герцог Баварии правил своими территориями с такой неограниченной властью, каковой не было ни у одного правителя германских земель.

В прочих местах в Германии католики начали отвоевывать позиции. Между 1580 и 1610 гг. протестанты были изгнаны из нескольких городов, в том числе из Кельна, Ахена, Страсбурга, Вюрцбурга, Мюнстера. Везде иезуиты были на переднем фронте кампании. Они основывали школы и университеты, где проповедовалась германская обновленная церковь, и определяли специальности для обучения молодых католических принцев. Питер Канисиус (1521—1597) был одним из самых известных иезуитов-миссионеров в Германии в XVI в. Оплот иезуитов – церковь Святого Михаила в Мюнхене, построенная герцогами Баварскими, стала символом католической реформации. Эта церковь была построена в 1580 г., как раз когда был почти завершен собор Святого Петра в Риме, и представляла образец классической архитектуры реформированного папства. Современному туристу просто необходимо посетить две церкви, построенные с интервалом в век, – собор Святой Богородицы (XV в.) и церковь Святого Михаила (XVI в.), – чтобы уловить, насколько непреодолима пропасть между до– и постреформационной католической Германией. Готический собор Святой Богородицы грузно возвышается над городом, и его суровый неф как нельзя ярче выражает дух времени. В отличие от него церковь Святого Михаила изящна, гармонична в пропорциях и пышно украшена по фасаду, что было призвано показать гармонию и силу новой церкви.

До 1609 г. все шло к прекращению действия Аугсбургского мира. Правительство империи, остаток германского парламента, разрушило само себя в 1608 г., когда протестанты бойкотировали его решения. В 1609 г. наиболее активные протестанты сформировали союз протестантов для собственной защиты, возглавляемый выборщиком Пфальца. В ответ на это наиболее активные католики организовали лигу католиков, возглавляемую герцогом Баварским. Совет протестантов был слаб, поскольку лютеранский курфюрст Саксонии не хотел иметь ничего общего с кальвинистским курфюрстом Пфальца. Католическая лига была, к слову, также не столь сильна из-за враждебности между австрийскими Габсбургами и баварскими Виттельсбахами. Обе стороны были настроены на войну в 1609 г., когда два рейнских князя, Юлих и Клив, спорили из-за протестантских и католических прав. В итоге в 1614 г. перемирию пришел конец: Юлих перешел на сторону католиков, Клив – протестантов. И когда в 1618 г. в Богемии разразился кризис, его было уже нельзя остановить.

Нам будет проще понять проблемы того времени, если мы попытаемся представить себе Римскую империю как своеобразный микрокосм. Население империи было культурно очерчено их городами или пригородами, как в современном мире это очерчивают нации. Они отказывались принимать, как, собственно, и сейчас, воздействие чужих, тех, кто по-другому думает и говорит, хотя и живет рядом. Политики вели идеологическую холодную войну, в основе которой лежали скорее религиозные, нежели политические или экономические причины. Протестантские и католические страны сформировали свои союзы, чтобы противостоять власти. Когда правитель принимал католичество вместо лютеранства или наоборот, было необходимо сохранить локальные рамки этого конфликта. Исчез дух имперского объединения. Холодная война постепенно разгоралась, «теплея» и «теплея». Лидеры обеих сторон, уставшие от постоянных споров, считали, что могут самостоятельно решить проблемы. И когда они начали это выполнять, страна на 30 лет погрузилась в омут гражданской войны.

Восточные окраины: Турецкая Империя, Польша, Россия и Швеция

Карту мира к востоку от Римской империи к концу XVI в. заполняли три огромных страны: Турецкая империя, Польша и Россия. К северу от Балтийского моря располагалось королевство Швеция. Эти страны, особенно Турецкая империя и Московская Русь, казались для жителей Центральной и Западной Европы совершенно чуждыми. Путешественники находили Русь и Турцию столь же варварскими и экзотичными, как Америку, и к тому же еще более опасными – из-за армий, владеющих современным оружием. Английские торговцы, рискующие торговать с Турцией и Русью, писали домой письма, изумленные обрядами исламской и православной церквей, неестественной и непривычной архитектурой, едой и одеждой, резкими контрастами между правящим классом и бессильным крестьянством, бескрайними просторами земель и бесчисленными армиями. «Мы прибыли в великий город Константинополь, – пишет один из путешественников, – который из-за своего удачного расположения, живописного места, величественных храмов может по праву считаться лучшим городом в Европе. Здесь император Турции держит свою резиденцию и свой двор». Впрочем, Запад никогда не забывал, что турки были неверными. Их щедрые восточные церемонии казались скучными и пустыми, гаремы с евнухами вызывали не одобрение. Турецкие воины снискали репутацию самых кровожадных и лживых.