Темные ущелья

Зато за его спиной раздавались хриплые радостные возгласы. Морпехи расслабились, получив разрешение на защитные обряды. Теперь они шумно топали за командиром, добродушно препираясь и обмениваясь насмешками. Казалось, вместе с солью из кожаных сумок они высыпали все свои опасения, оставив их позади в крошечных белых узорах, которые сами же и сотворили.

Вообще-то Рингил полагал, что так все и случилось – и разве не в этом смысл религии?

Но он был достаточно честен, чтобы признаться самому себе, что и его напряжение спало. Поскольку – несмотря на все остальные пустые могилы, от которых не было никакого толка, несмотря на все более твердую убежденность, что они зря тратят время, – он тоже поднялся на скалы, ожидая боя.

Весьма его желая.

Остатки этого желания все еще щекотали затылок и заставляли мышцы рук трепетать. Достаточно, чтобы ощутить его отголоски, даже если бы Рингил и не разобрался вовремя в собственных чувствах.

«Последнее пристанище Иллракского Подменыша».

Очередное.

Это было уже девятое место последнего упокоения на данный момент. Девятая могила легендарного Темного Короля, которую они раскопали, только чтобы найти приметы обычной смертной сути.

«Должен быть более простой способ разобраться с этой хренью».

Но на самом деле его не было, и Рингил это знал. Все они здесь чужие, включая его самого. О, он читал о Хиронских островах в библиотеке отца, когда был мальчиком, узнавал сухие факты – под стать какому-нибудь альманаху – от своих учителей. Выросший в Трелейне, он знал горстку людей, которые какое-то время прожили на островах в изгнании. Но это не были знания практического характера, и в любом случае они устарели на десятилетия. Если не считать умения бегло говорить по-наомски, у него не было никаких преимуществ перед другими членами экспедиции.

Тем временем Кормчий Анашарал, преисполненный древних нечеловеческих знаний на тот момент, когда они планировали экспедицию в Ихельтете в прошлом году, теперь проявлял удивительную уклончивость в деталях. Кириатский демон то ли не хотел, то ли не мог с достаточной ясностью указать им на могилу Подменыша, а вместо этого предложил – несколько высокомерно, – чтобы они сами все выяснили и расспросили местных жителей. «Я упал с небес ради вашего блага. – Таков был обычный смысл его наставлений. – Разве я виноват, что у меня больше нет всеведения, от которого я отказался, чтобы донести до вас свое послание? Я привел вас к концу путешествия. Пусть человеческие языки сделают остальное».

Но островитяне-хиронцы славились своей замкнутостью – даже унылые, как помои, наставники Гила об этом упоминали. История содержала множество примеров того, как здесь находили пристанище знаменитые пираты, а также те, кто не желал платить налоги – и суровые таможенники Лиги оказывались бессильны. Местные с невозмутимым спокойствием лгали в ответ на угрозы, презрительно плевали на обнаженную сталь и умирали под пытками, но не выдавали своих.

Так что они, конечно, не собирались делиться секретами предков с какой-то кучкой манерных имперцев, которые явились с чужеродного юга и начали расспросы, дескать, эй, мы слышали, что где-то здесь похоронен Темный Лорд из легенды; вы, случаем, не могли бы нас к нему отвести?

Сразу, разумеется, вообще ничего не получалось.

Потребовалась неделя осторожной дипломатии в тавернах Орнли и за их пределами, а потом – в деревушках и на фермах по окрестностям, чтобы просто отыскать горстку местных, которые согласны были поговорить. Потребовались любезности, деньги и бесконечная выпивка. И даже тогда то, что говорили эти люди, было скудным и противоречивым.

«…Иллракский Подменыш, хм, это получается, двендская легенда. Но его тут не хоронили, двенды увезли его на сверкающем корабле туда, где Лента встречается с океаном…»

«…распяли на побережье Сирк как предателя – вот что я слышал, и он умер, глядя на заходящее солнце. Через три дня последователи сняли его и похоронили. В той могиле, что за старым храмом китобоев».

«…Иллракского Предателя привезли на Последний остров, Последнее Звено Цепи, как и твердят легенды. Но остров является смертным взорам только в день весеннего солнцестояния, да и то нужно много молиться, чтобы очиститься. Чтобы там высадиться, потребуется акт великого благочестия. Спросите в монастыре на утесах Глин, может быть, они сумеют провести для вас церемонию с подношениями, когда вернетесь в следующем году».

«Ну да, точно, – донеслись насмешливые слова с другого конца барной стойки. – Спросите его братца в Глине. Он никогда не отказывается от просьбы о заступничестве, если как следует позвенеть монетами…»

«А ну заткнись, молокосос. Мой брат – праведный человек, а не какой-то никчемный ублюдок, который…»

Пришлось отвлечься и помахать кулаками. А потом начать заново.

«…могила, которую вы ищете, находится на мысе полуострова Серой Чайки, не более чем в дне пути к северу отсюда. При приближении Серая Чайка может показаться отдельным островом, но не обманывайтесь. Кое-какие течения заставляют заливы заполняться в определенное время, но всегда можно перейти вброд, в худшем случае воды будет по пояс. Однако бо?льшую часть времени там и сапоги не намочишь».

«Ха! – Седобородый шкипер рыбачьей лодки харкает и выплевывает что-то неприятно-желтое на посыпанный опилками пол таверны, довольно близко к сапогу Рингила. – Вам не найти могилу по эту сторону ада! Вот куда олдраинские демоны забрали его – прямиком в ад!»

«Нет-нет, милорды, простите его, это просто рыбачьи суеверия. Последний человечий сын Иллрака похоронен на перекрестке дорог, что указывают на стороны света, на возвышенности к югу отсюда. Некоторые говорят, холм как таковой и есть курган Подменыша».

«…правда, милорды, заключается в том, что двендский герой был похоронен в каменном круге в Селкине, где его слуги…»

И так далее.

Пришлось много копать.

Но в отсутствие другого главного приза имперской экспедиции – легендарного плавучего города ан-Кирилнара, который они тоже не могли найти прямо сейчас, – не оставалось ничего другого, как бродить от могилы к могиле и копать до тех пор, пока их не постигнет разочарование.

Разочарование – это медленный яд.

Поначалу и когда места раскопок были недалеко, практически все заметные фигуры в экспедиции отправлялись в поход вместе с морпехами и Рингилом. В тот момент над ними все еще витал осязаемый дух конца путешествия – ощущение, что после всех планов, после всех этих морских миль они наконец-то нашли то, что искали. И чем бы оно ни было, никто не хотел это пропустить.

Так все обстояло, в первую очередь, для Махмаля Шанты – он отправился в путь из чисто академического любопытства и теперь страдал от существенного личного дискомфорта. Шанта действительно был слишком старым для путешествия в такой климат, и к тому же страдал от последствий инфлюэнцы, и его таскали в крытых носилках шестеро слуг, что было неудобно на неровной местности и замедляло остальных. Гил поглядывал на Арчет, закатывал глаза, но, в конце концов, что поделать? Пожилой морской инженер был главным гарантом экспедиции: на верфях его семьи построили два корабля из трех, на которых они отправились в путь, и переделали третий, и даже во время болезни он продолжал упрямо и ловко командовать флагманом – «Гордостью Ихельтета».

Если кто и заслужил это право, так это Шанта.

Причины, по которым Арчет ездила с ними, были неоднозначны и чуть более прагматичны. Она была руководителем всей экспедиции, и от нее ожидали присутствия при раскопках. Но больше всего ей требовалось что-то, чтобы отвлечься от мыслей об отсутствии у берега кириатских сооружений, возвышающихся над волнами. Тот факт, что они не нашли Ан-Кирилнар, весьма сильно ударил по ней.

Командир морской пехоты Сенгер Хальд отправлялся в походы якобы для того, чтобы наблюдать за своими людьми, снаряженными на поиски, но на самом деле своим присутствием он удостоверял, что морпехи – ключевое звено во всем процессе. А Нойал Ракан не отставал от него, чтобы продемонстрировать знамя Трона Вековечного и напомнить всем, кто тут главный. Эти двое относились друг к другу с холодным дружелюбием, но соперничество между двумя военными подразделениями особо не скрывали, как и их подчиненные.

Лал Ньянар, получивший пост капитана «Гибели дракона» главным образом за счет значительных вложений Шаба Ньянара в экспедицию, отправлялся вместе с Рингилом даже в разведку, по всей видимости полагая, что он таким образом представляет интересы своего отсутствующего отца. На самом деле, он не раздражал Гила; Ньянар был никудышным морским капитаном – пост синекура, обеспеченный родней в Ихельтете, был, скорее, формальным или подразумевал речные суда, – но он, по крайней мере, умел выполнять приказы. Сойдя с борта корабля, он подчинялся командирам экспедиции и не лез на рожон.

А вот с остальными все обстояло совсем иначе.

Из других инвесторов экспедиции, которые сами отправились на север, Кларн Шенданак держался ближе к делу, поскольку совершенно не доверял имперцам, включая Арчет Индаманинармал, черную как уголь полукровку, имперскую загадку – такой он ее видел. Менит Танд следовал его примеру и ошивался поближе к Шенданаку, потому что питал свойственное имперскому аристократу отвращение к бесцеремонным иммигрантским манерам маджака и не желал, чтобы его обыграли. А Илмар Каптал следовал за ними, потому что примерно в равной степени не доверял Шенданаку и Танду. Эта троица не огрызалась друг на друга в открытую, но иметь их за спиной было все равно что возглавлять процессию бродячих котов. Шенданак никуда не шел без почетного караула в восемь душ, состоящего из троюродных братьев-головорезов только что из степей, и это, в свою очередь, означало, что Танд, стремясь выровнять чаши весов, тащил за собой маленький отряд собственных наемников, а Каптал откровенно требовал, чтобы Ракан выделил ему гвардейцев на всякий случай…

Эгар обычно таскался следом за Гилом, просто чтобы не пропустить какую-нибудь заварушку.

Однажды серым утром, направляясь к могиле с талисманами, в которой, как оказалось, не было ничего, кроме скелета весьма уродливой овцы, Рингил остановился и оглянулся с вершины невысокого холма, щурясь от дождя. Вся потрепанная свита растянулась по тропе позади него, словно компания уцелевших после кораблекрушения. Он с досадой признался, что не видел такого бардака с той поры, как одиннадцать лет назад возглавлял отступление экспедиционного корпуса к Виселичному Пролому.

«Чуток сурово – таково было взвешенное мнение Эгара. – Я имею в виду экспедиционный корпус. Армия, как ни крути. Можешь себе представить, как ведешь эту банду в бой и на прорыв? Повезет, если они не вцепятся друг другу в глотки еще до полудня».

«Заткнись, – устало сказал ему Рингил. – Просто… заткнись».

Они шли. Они копали. Ничего не находили и возвращались, и почти все время шел дождь.

Однако, к явному разочарованию Драконьей Погибели, заварушки так и не случилось.

Вместо этого вереница зевак и надсмотрщиков, следующих по пятам за Гилом, начала медленно улетучиваться перед лицом повторяющихся неудач и ужасной погоды. Каждый нашел для себя занятие поинтереснее. Арчет удалилась в мрачное затворничество на борту «Дочери орлана», и время от времени по всей гавани слышали доносящиеся оттуда оскорбления на великом кирском языке, адресованные Анашаралу. Ньянар вернулся в свою каюту на борту «Гибели дракона», занялся бесконечным ремонтом мелких повреждений корабля, о чем с чувством собственной важности писал в судовом журнале. Что касается происходящего на берегу, то Илмар Каптал поселился в гостинице в переулке Полета Чайки и попросил у Ракана нескольких гвардейцев, чтобы те стерегли его двери. Шенданак и Танд шествовали по улицам Орнли, окруженные своими охранниками, бросая злобные взгляды на местных жителей и друг на друга, когда их пути пересекались. Отчаянно желая пригасить пламя, Хальд и Ракан обычно оставались в городе с большей частью своих подчиненных, выдумывали им множество занятий, устраивали изнурительные тренировки – делали все возможное, чтобы избавиться от закипающего ощущения скуки и разочарования.

Эгар свел знакомство с местными шлюхами.

А Махмаль Шанта сидел в своей каюте на борту флагманского корабля «Гордость Ихельтета», отчаянно кашлял, сплевывал мокроту, пил горячие травяные настойки и корпел над картами, делая вид, что не планирует их возвращение домой с пустыми руками.

Поиски продолжались, и Рингил с морпехами, которыми время от времени командовал сам Хальд, снова и снова отправлялись копать. Таков был негласный уговор: Гил всегда оставался на передовой. Он владел заклинаниями и клинком из чужеродной стали; если бы Иллракский Подменыш выскочил из очередной могилы в воинственном настроении, только Рингил Эскиат мог с ним справиться. Когда наиболее многообещающие обрывки легенд и слухов о местах вблизи от города закончились, Ньянару и «Гибели дракона» поручили возить их к тем местам, где на побережье находились – предположительно – интересующие экспедицию могилы. В общем, они теперь постоянно мотались туда-сюда на корабле.

Подкрадывалось ощущение, что они хватаются за соломинку. Просто повторяют бессмысленную последовательность действий. Терпение никогда не было сильной стороной Гила, а теперь от него и вовсе ничего не осталось. Нестерпимое желание кого-нибудь прикончить преследовало его днем и ночью. Чего бы он только не отдал за то, чтобы из сырой земли и травы прямо перед ним, прямо сейчас вынырнул Подменыш с мечом в руке и горящими немертвыми глазами.

Он бы скосил ублюдка как ячмень.

Овечья тропа неторопливо петляла по склону холма, и череда узких поворотов постепенно приближала их к долине. Кое-где из вереска торчали руины разрушенных маленьких ферм: дымоходы и обвалившиеся каменные стены напоминали останки лодок, утонувших на мелководье. Грязные овцы паслись на склоне, держась в отдалении, терпеливо жуя и наблюдая, как отряд идет мимо. Одна или две из тех, что были ближе, неуклюже поспешили убраться в сторону от тропы, как будто их заранее предупредили о настроении Гила.