По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Последний классик. Том второй
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Но честь свою, как сохранить?
18
А в Петербурге наступила
Вдруг долгожданная весна.
Деревьям добавляя силы,
Светило солнце в небесах.
И зелень брызнула из почек,
Питаясь соками земли.
И эти первые листочки,
Преобразить весь мир смогли.
Они с днём каждым укреплялись.
И дружный рост их был богат.
Сады цветами наполнялись,
Распространяя аромат.
Трава зелёная дарила
Неповторимость красоты.
Природа снова повторила
Земные яркие мечты.
В садах опять запели птицы,
Согревшись солнечным теплом.
В весенних, ярких днях, искристых
Преображалось всё кругом.
19
И Бунин тоже, словно птица,
Поверил сердцем всем, весне.
В края родные он стремится,
К своей, проснувшейся земле.
К родной и кровной, где родился,
Мир, познавая, подрастал.
Где ярко мыслить научился
И где, давно поэтом стал.
Решил в Огневку, он на лето
Уехать, чтобы там пожить,
Среди степей великолепных,
В полях, шумящих морем ржи.
Среди разросшейся пшеницы
И удивительных садов.
У рек, с водой зеркально чистой,
Где он, весь день бродить готов,
Отдавшись самым светлым мыслям
И ярким думам, что опять
В стихи готовы превратиться,
Жизнь, превращая в благодать.
20
Вошло у Бунина, в привычку
В дни лета у родных бывать.
Жилось поэту здесь отлично,
Но не привык он отдыхать.
Восточной темой увлекаясь
Писал стихи, читал Коран,
Познать сознанием стараясь,
Религию восточных стран.
И странно: истины их тоже,
Добром и мудростью своей
Во всём, на Библию похожи,
А в чём-то, может и мудрей.
В те дни переводил, он, так же,
И драму Байрона – «Манфред»,
Врываясь в мир страстей отважно,
В мгновеньях, чьих свободы нет.
Сочувствовал Манфреду Бунин,
И он любовь не оживил,
В прошедших, давних днях угрюмых,
В мгновеньях чьих, страдая жил.
21
Так жизнь в Огневке протекала.
И вдруг, на почте, из газет
О смерти Чехова узнал, он,
И для него померк, весь свет.
По сердцу лезвием, как будто,
Вдруг полоснули те слова:
«Скончался Чехов…» Стало жутко
И закружилась голова.
Поэту не хотелось верить.
Но не могли газеты врать,
Что, на курорте Баденвейлер,
Ушёл из жизни друг и брат.
Брат по перу и по таланту,
Наставник мудрый, мысли чьи,
Так удивительно богаты.
Не зря он Бунина учил
Быть справедливым, чутким смелым —
Таким, каким и сам он был.
В иные, новые пределы
Уйдя, людей он не забыл.
22
Сдержаться Бунин попытался
От слёз, но не хватило сил.
Сев на коня, он вдаль помчался
И по полям родным кружил.
Стекали слёзы с глаз ручьями,
В сознанье наплывал туман.
Душа, как будто бы, кричала:
«Нет смерти! Это всё обман!»
А мир молчал, воспринимая
Живое горя явью дня.
И сам себя, не понимая,
Вновь Бунин торопил коня.
18
А в Петербурге наступила
Вдруг долгожданная весна.
Деревьям добавляя силы,
Светило солнце в небесах.
И зелень брызнула из почек,
Питаясь соками земли.
И эти первые листочки,
Преобразить весь мир смогли.
Они с днём каждым укреплялись.
И дружный рост их был богат.
Сады цветами наполнялись,
Распространяя аромат.
Трава зелёная дарила
Неповторимость красоты.
Природа снова повторила
Земные яркие мечты.
В садах опять запели птицы,
Согревшись солнечным теплом.
В весенних, ярких днях, искристых
Преображалось всё кругом.
19
И Бунин тоже, словно птица,
Поверил сердцем всем, весне.
В края родные он стремится,
К своей, проснувшейся земле.
К родной и кровной, где родился,
Мир, познавая, подрастал.
Где ярко мыслить научился
И где, давно поэтом стал.
Решил в Огневку, он на лето
Уехать, чтобы там пожить,
Среди степей великолепных,
В полях, шумящих морем ржи.
Среди разросшейся пшеницы
И удивительных садов.
У рек, с водой зеркально чистой,
Где он, весь день бродить готов,
Отдавшись самым светлым мыслям
И ярким думам, что опять
В стихи готовы превратиться,
Жизнь, превращая в благодать.
20
Вошло у Бунина, в привычку
В дни лета у родных бывать.
Жилось поэту здесь отлично,
Но не привык он отдыхать.
Восточной темой увлекаясь
Писал стихи, читал Коран,
Познать сознанием стараясь,
Религию восточных стран.
И странно: истины их тоже,
Добром и мудростью своей
Во всём, на Библию похожи,
А в чём-то, может и мудрей.
В те дни переводил, он, так же,
И драму Байрона – «Манфред»,
Врываясь в мир страстей отважно,
В мгновеньях, чьих свободы нет.
Сочувствовал Манфреду Бунин,
И он любовь не оживил,
В прошедших, давних днях угрюмых,
В мгновеньях чьих, страдая жил.
21
Так жизнь в Огневке протекала.
И вдруг, на почте, из газет
О смерти Чехова узнал, он,
И для него померк, весь свет.
По сердцу лезвием, как будто,
Вдруг полоснули те слова:
«Скончался Чехов…» Стало жутко
И закружилась голова.
Поэту не хотелось верить.
Но не могли газеты врать,
Что, на курорте Баденвейлер,
Ушёл из жизни друг и брат.
Брат по перу и по таланту,
Наставник мудрый, мысли чьи,
Так удивительно богаты.
Не зря он Бунина учил
Быть справедливым, чутким смелым —
Таким, каким и сам он был.
В иные, новые пределы
Уйдя, людей он не забыл.
22
Сдержаться Бунин попытался
От слёз, но не хватило сил.
Сев на коня, он вдаль помчался
И по полям родным кружил.
Стекали слёзы с глаз ручьями,
В сознанье наплывал туман.
Душа, как будто бы, кричала:
«Нет смерти! Это всё обман!»
А мир молчал, воспринимая
Живое горя явью дня.
И сам себя, не понимая,
Вновь Бунин торопил коня.
Другие электронные книги автора Рим Юсупов
Последний отзыв
книга нужная