Улисс три тысячи лет спустя. Современный миф

Ули попросил телефон, несказанно обрадовав медсестру, и позвонил домой. Ждал ответа (казалось, часы прошли в ожидании), тяжело дыша. Подошла его мама; услышав голос сына, отчаянно закричала, зовя мужа. В отдалении радостно лаял и прыгал Фео. Вот только Пенни после окончания университета уже улетела в Грецию на практику. Зато Телемак вполне отчетливо произнес: «Папа, когда ты домой приедешь? Папа, я скучаю!»

Из писем Пенни:

«Мой любимый муж Ули, как ты, где ты? В Греции я чувствую себя какой-то великаншей: конечно, я и в США была выше многих, но здесь, среди маленьких греков, я и подавно выше просто всех. Вообще греки оказались совсем другими, чем я ожидала, наглядевшись на изображения высоких, золотоволосых, атлетически сложенных эллинов (вот ты, мой Ули, – типичный такой древний грек!). Недаром же именно они изобрели Олимпийские игры. А теперь я поняла, что после нашествий разнообразных варваров (а кто не варвары-то по сравнению с древними греками?!) все народы перемешались, и на место эллинов пришли (или породнились с ними) римляне, македонцы, византийцы и, конечно, турки. Вот и не отличить сегодняшнего грека от сегодняшнего турка: в большинстве своем маленькие, смуглые, черноволосые, черноглазые, на коротких кривоватых ногах. А может такое быть, что люди измельчали еще и потому, что им стало тесно? Вся эта Европа – ужасная толкотня народов, ужасная теснотища, гораздо ужаснее, чем скопления больших и малых штатов у нас на восточном побережье! А теснее всего, как мне кажется, как раз в Греции, расположенной, в основном, на множестве маленьких островков. А сколько там руин?! Сколько места они занимают, руины эти! Толпы туристов пыхтят, карабкаясь в гору, чтобы увидеть очередные развалины зданий и колонн…»

Вечером в отеле у Пенни еле хватило сил дойти до душа, но холодная вода (горячей почему-то по вечерам не было) быстро привела ее в чувство. Завернувшись в полотенце, Пенни расчёсывала влажные волосы перед зеркалом, когда увидела в нем отражение… ночного портье! Тяжело дыша, но пока что держась на безопасном расстоянии, смуглый курчавый грек пожирал ее жадным взглядом и страстно шептал: «О, Афродита моя, как ты прекрасна! И как одинока, о, я вижу одиночество в твоих тоскующих глазах… иди ко мне, я утешу тебя, сладостная богиня, своей пылкой любовью!» Пенни, не переставая расчёсывать волосы, спокойно ответила: «Я, может, и Афродита, но ты уж точно не Гименей. Отвали, пока в глаз не получил…»

Один маленький греческий остров (96 кв. км) в Ионическом море Пенни, конечно, должна была обязательно увидеть: прекрасную Итаку, родину и царство древнего героя, потомка богов Одиссея-Улисса. Однако в свой первый свободный день Пенни не смогла купить билет на паром: в кассе сказали, что боги сегодня против поездок, так что паром не ходит. И никакой другой транспорт не посмел нарушить волю богов. Греция, может быть, и стала большей частью православной и местами мусульманской страной, но её прежние боги никуда не делись, их присутствие чувствовалось повсюду!

Когда длинная загорелая нога Пенни ступила на скудную землю Итаки, она испытала странное чувство узнавания – дежа вю? Уже было? Уже была она здесь в какой-то из прошлых жизней, ходила босиком по этим пыльным дорогам, приносила дары богам в храме на горе, плавала на деревянных кораблях, ловила рыбу? Время потеряло свое значение. Здесь счет идет не на века, а на тысячелетия: Итака обитаема с конца третьего тысячелетия ДО НАШЕЙ ЭРЫ, подумать только, в голове не укладывается…

С экскурсоводом повезло: туристов вела по Итаке Пелагия – серьёзная молодая гречанка, современная, энергичная, широко шагающая, с идеальным английским. Ей совершенно не присуща местная замедленность жизни, безмятежная неторопливая отрешенность, родовое уважение к мельчайшим желаниям тела и души: дескать, как это бежать куда-то, если ещё кофе не допили? О нет, эта ровесница Пенни торопится и жить, и чувствовать, и увидеть всё возможное и невозможное в сжатые сроки, чего и от своих туристов добивается. И как же ей подходит её старинное имя, означающее Морская, здесь, на этом островке, изначально неразрывно связанном с морем! Глубокий голос Пелагии, несмотря на монотонность стандартного текста, через микрофон звучит почти музыкой (или это греческие названия и имена кажутся мелодиями?):

– В IX веке до нашей эры Итака становится важным торговым центром на перекрестке морских путей, а также активно развивает строительство и гончарное производство и в архаическую, и в классическую и в эллинистическую эпоху. Итака продолжает контакты с остальной Грецией и Востоком. В XV веке уже нашей эры Итаку захватывает Венеция, потом – пираты, которые в течение столетия используют остров как базу для набегов, а в конце XVIII века сюда приходят французские войска Наполеона, а всего через несколько лет остров захватывают англичане. С Грецией Итака воссоединилась, как и другие Ионические острова, в 1864 году, это самая знаменательная дата для острова. Все войны Греции были освободительными, мы сами никогда ни на кого первыми не нападали. Больше всего мы воевали с турками, с Османской империей за независимость Греции – и победили.

Как в любой экскурсии, находится в группе маленький вьедливый старичок и немедленно уточняет у Пелагии:

– А когда именно вы победили турков?

– Война за независимость, ее еще называют иногда Греческой революцией, началась в 1821 году и завершилась в 1832 году Константинопольским мирным договором, который провозгласил Грецию независимым государством. Любая война порождает героев, которые, может быть, иначе бы занимались тихими мирными делами. Так, замечательный греческий поэт Никос Карвунис, прославившийся своей мирной любовной лирикой, во время Второй мировой войны написал самый известный пеан Греческого Сопротивления – «Громыхает Олимп»…

Старичок негромко ворчит себе под нос:

– Прославился он, видите ли, лирикой своей, Карвунис какой-то, сроду не слышал ни имени его, ни лирики…

Экскурсанты останавливаются перекусить в небольшой таверне на берегу моря. Туристы старательно вчитываются в названия блюд, хоть и напечатанных по-английски, но совершшено незнакомых, и переспрашивают у Пелагии:

– А вот эти шашлычки, сувлаки, они из баранины или…? Ах, из свинины…

– А вот эта мусака, она из баклажанов и какого мяса? Ах, из любого…

– А вот эти рёбрышки, паедаки, они… Ах, только из баранины…

И, наконец, догадываются спросить Пелагию, какую рыбу лучше заказать (коль скоро попали в морскую страну…) – сардину, треску, хамсу, скумбрию, окуня или форель? Ах, можно любую, они все хороши…

Пелагия подсаживается за столик к Пенни и улыбается:

– Я Пелагия Каравиаму, родилась на острове Итака, училась в американском городе Бостоне, штат Массачусетс! Ты, наверное, тоже гид: так уважительно слушаешь?

– Я Пенелопа Адаму-Леванидис, родилась, выросла и училась в американском городе Итаке! Мы с тобой прямо землячки. Все зовут меня Пенни. Я – да, немножко тоже гид, в свободное время. У тебя какая-то знаменитая фамилия, верно?

– Даже странно, что кто-то в Америке эту фамилию знает… Мой прапрадед Василис Каравиас был гетеристом и майором русской армии. Под его предводительством полторы сотни кефалонийцев и итакийцев взяли в 1821 году город Галац, он теперь в Румынии. Это было первое сражение освободительной войны Греции против турецкого господства… Ты ешь, ешь, бараньи ребрышки здесь фантастически готовят, ты таких и не пробовала!

– Ну-у, как раз пробовала, мой муж их готовит тоже фантастически, только это жутко дорого… а что такое гетерия?

– Зря я тебя похвалила. Гетерия – это самая знаменитая греческая организация, в древние времена – союз знатных. А в новейшее время разные общества так назывались, но они все боролись против турецкого ига. Первая такая гетерия создана в 1795 году Константином Ригасом, но он рано умер. В 1814 году образовали новую гетерию, которая распространилась по всей Греции и Европейской Турции и начала готовиться к восстанию. Российский генерал греческого происхождения, князь Александр Ипсиланти собрал в Яссах гетерийский полк («священную дружину»), вторгся в Молдавию, но был наголову разбит турками при Драгашане. Спаслись только десятка два человек, во главе с капитаном Иордаки. Вскоре на Пруте потерпел поражение и другой полк гетеристов, под началом князя Кантакузена. Остатки гетеристов ещё продолжали бороться в лесах и горах Молдавии, но когда израненный Иордаки, чтобы не попасть в руки турок, зажёг монастырь Секку и сам сгорел под его развалинами, то и все остальные последние гетеристы тоже погибли.

– Америка тоже когда-то давно была английской колонией… у нас тоже была война за независимость. Интересно, теперь где-нибудь есть колонии чьи-нибудь?

– Нет, нету. Ни в Европе, нигде. Думаю, стало невыгодно колонии держать. А у тебя дети есть?

– Сын, маленький Телемак, это значит «далеко сражающийся боец». А у тебя?

– А у меня дочка, маленькая Полимния, это значит «песня». Подрастут – познакомим их!.. Ну всё, пора, все поели, пошли дальше. Друзья, слева вы видите Пещеру Нимф и монастырь Катарон. Ни нимф, ни монахов там теперь нет. Следующая пещера – Лоиза, в ней сохранились фрагменты раковин с надписями в честь богинь Артемиды, Геры и Афины; такая вся женская пещера. Справа – чистый источник Аретусы и Перахори: из-под земли бьет ледяной ключ, благословенный богами. Здесь же расположен средневековый, то есть для Греции совсем недавний, монастырь Архангелов.

– И что, архангелов тоже теперь нет?

– Здесь – нет. Здесь только боги…

Боевитая старушка в модных солнечных очках изумленно спрашивает Пелагию, показывая вперед:

– А это что за могучие руины? Странное какое сооружение, мы ничего похожего нигде не видели…

Пелагия, довольная, интригующе понижает голос:

– А это был трёхуровневый дворец, принадлежавший легендарному Одиссею, царю Итаки и герою Троянской войны. Подобного ему действительно в мире нет. Он очень мощно и хитро построен, как будто вне времени. Видите, прямо в скале пробита лестница к морю? Сплошная скала, а широкие ступени вырублены идеально гладко, непонятно даже, какими инструментами; может, боги помогали. Дворец мог выдержать долгую осаду: крепость не хуже Трои. Здесь могли спрятаться практически все тогдашние мирные жители Итаки, а царь Одиссей со своими воинами мог защищать их. Внутри крепостных стен есть колодец, построенный в XIII веке до нашей эры, то есть как раз во время Троянской войны. Глубокий, как до сердца Земли. Воду из него до сих пор берут, чистую, холодную. Можете даже сами попробовать!

Пенни замерла. Внутри чудом сохранившейся высокой центральной части дворца царили сумерки, пока вокруг полыхало жестокое полуденное июльское солнце, беспощадно сжигавшее землю в трещинах и сухие растения Греции… Но сквозь проёмы наружной колоннады Пенни отчетливо видела туманные белые силуэты, медленно, словно в таинственном незнакомом танце, скользящие во мраке… во тьме времён. Воины… моряки… вооружённые короткими мечами, прикрывающиеся круглыми щитами… во главе их – огромного роста, величественный… Одиссей, герой Итаки! Божественный призрак повернулся лицом к Пенни и приветственно взмахнул мечом… Он тоже меня видит?! Улисс, мой Ули, любовь моя! Ни прошлые тысячелетия не смогут разделить нас, ни будущие войны!.. Мы – избранные, мы – потомки богов и героев, мы видим друг друга сквозь «замшелый мрамор царственных могил»!

Пенни молча стояла, обхватив себя руками, словно спасаясь от нежданного холода, и вдруг ощутила чей-то слабый вздох рядом, оглянулась, – остальные туристы, позабытые ею, застыли недвижно, глядя вдаль, глядя на прозрачных призраков прошлого, видя их, тоже видя, черт возьми! Они, что ли, тоже избранные, туристы эти?! Или нет никаких отдельных избранных людей, а просто есть Греция, и в Греции есть остров Итака, и вся эта божественная земля избрана древними богами?.. Во главе группы туристов гордо выпрямилась Пелагия, словно она не пересказывает гостям историю своей страны, а… именно ей, ей одной принадлежат древние дворцовые руины и современные рыбацкие деревушки, призраки былых героев и живые крестьяне, а главное – местные боги.

Из писем Пенни:

«Мой любимый муж Ули, ты ужасно удивишься, но один местный грек в отеле попытался меня соблазнить. Называл Афродитой. Обещал утешить своей пылкой любовью. Смешно даже представить, что кто-то из смертных мог бы прельстить меня – меня, вкусившую любовь того, кто спорил с богами и сражался плечом к плечу с героями..»

Глава 5. Читатель уже наверняка догадывается, что Ули выживет, восстановит прежнюю силу и (уже капралом) вернЁтся в свой взвод, которым продолжает командовать Мелвилл (уже первый лейтенант). Морпехи получают приказ восстановить демократию в Гаити после того, как здесь заблокировали высадку десанта ООН с корабля, стоявшего у Порт-о-Пренса. Дело привычное и нехитрое – демократию восстановить. Но отважных морпехов здесь ждут необычные и необъяснимые приключения

Как скучно было бы остановиться,

Ржавея в ножнах не блестеть при деле!

Далеко не все жители Америки знали о самом существовании острова Гаити, тем более – о том, что там творилось и творится. Однако в этот день в заливе Гонав у коричнево-красных берегов Гаити встали двадцать громадных боевых кораблей американского флота, в том числе величественные авианосцы «Америка» и «Эйзенхауэр» с 6800 морских пехотинцев на борту. Еще 14 тысяч военнослужащих других родов войск на военной базе Форт-Брэгг ожидали приказа о выступлении. Все эти приготовления означают: началась операция «Поддержка демократии». Военная мощь США, почти «вся королевская рать» – против очередной мелкой местной хунты во главе с генералом Раулем Седрасом. Готовясь к высадке, морпехи выполняли обычные обязанности на кораблях, по возможности не отрываясь от телеэкранов или, по крайней мере, прислушиваясь к голосам журналистов.

Из репортажа тележурналиста Питера Арнетта:

– На экране вы видите документальные материалы о кровавых преступлениях хунты генерала Седраса и слышите комментарии видных общественных и политических деятелей, рядовых сторонников президента Аристида, простых гаитянских беженцев. Хунта Седраса продемонстрировала миру явное нарушение демократических норм жизни и прав человека. Над Порт-о-Пренсом (столицей Гаити) и его окрестностями самолеты сбрасывают листовки: «Возвращение Аристида – это солнце демократии, свет законности, тепло примирения». Несчастная нищая страна, раздираемая на части охочими до власти военными… После смерти кровавого диктатора Дювалье («папы Дока») и бегства его сына («бэби Дока») власть в стране получил белый генерал Анри Намфи; после него на выборах победил лидер демократов Лесли Манига; после его свержения к власти вернулся Анри Намфи, который позже был опять-таки свергнут. Новую хунту возглавил Проспер Анвиль, но в стране возобновились массовые протесты, и его тоже свергли. Президентом избрали Жан-Бертрана Аристида – бывшего католического священника, сторонника реформ, – но его мирные планы встретили сопротивление в парламенте и армии, так что Аристида тоже свергли, и власть захватил генерал Рауль Седрас, который начал террор против сторонников Аристида. Наконец, резолюция Совета Безопасности ООН №940 санкционировала создание многонациональных сил под единым командованием и использование всех необходимых средств для отстранения на Гаити военных от власти. Мы, американцы, вместе с военнослужащими из других государств Карибского бассейна, Латинской Америки и Европы, вернем демократию в Гаити!

Из писем Ули:

«Пенни, солнышко моё золотое! Служба моя теперь проходит близ райских кущей на сказочном острове, который я, увы, видел пока только с борта корабля. А как бы мы с тобой и Телемаком плавали в здешнем прозрачном бирюзовом море и загорали на белоснежном песке! Однако мы не для того здесь. И не для боевых действий. Я не очень-то понимаю, для чего мы здесь вообще…»

Отделение Ули загорает на палубе авианосца «Эйзенхауэр», лениво переговариваясь.

Ули показывает на островок Гонав в заливе: «А вы слышали, как один наш сержант морской пехоты, Фостин Виркус, стал королём этого острова? Белый, американец, чужак, а вот выбрали его местным королём с подачи старой их королевы! И он безо всяких колледжей за спиной распрекрасно правил Гонавом почти четыре года, экономику местную поднял на небывалую высоту».

Норберто Дельгадо качает головой: «Островок невеликий, а хлопот у короля много. Нет, я бы не хотел…»

Помолчали.