Повенчаны багряной зарей

Повенчаны багряной зарей
Rimma Snou

Багряное зарево пожара повенчало их еще детьми. Судьба раскидала по свету. Злой рок сплел жизни воедино. Она – обычная девчонка из северной глубинки, выросшая без родителей. Он – сын вора в законе, чудом уцелевший в криминальном переделе. Неприветливое питерское небо и лицемерный мир денег и власти обожгут их сердца вновь. Два сибиряка, две родные души – смогут ли выдержать испытания пулями, предательством, постоянной борьбой за свои жизни?

Содержит нецензурную брань.

Rimma Snou

Повенчаны багряной зарей

Пролог

Теплая осень не посмела тронуть изумрудные загородные газоны. Идеальной формы деревца, словно нарисованные в частном пейзаже, склоняли считать хозяина дома если не маньяком, то как минимум педантом, сдувающем пылинки с любимой статуэтки ровно двенадцать раз в сутки. Ровные дорожки, ровно подстриженная трава, ни одного не симметричного участка… Если бы не финансовые взаимосвязи, хрен бы я сюда приперся по собственной воле! Требование к садовнику – дотошно, до последней хвоинки выстригать туи и сосны – говорит о жуткой придирчивости хозяина и одного из держателей акций холдинга. К моему глубокому сожалению…

– Не оглядывайся, старик не любит, – шипит мне Алекс, толкая локтем в бок.

– А он еще и старик? – стараюсь говорить приглушенно. Не помню возраст – только процентную долю акций.

– Алихан Тагирович, не забудь! – нравоучительно напоминает, чем подогревает мою нервозность.

За нами топает моя охрана, «обезоруженная» на въезде на территорию усадьбы. Честно говоря, камер наблюдения столько, что в физической страховке нет нужды. Чистое самоубийство припереться к этому… старику. При желании мы не протянем и пары минут, но раз до сих пор целы, значит ожидает диалог?

– Приветствую, молодежь! – из-за ряда превращенных в шарики на ножках сосен к нам с Алексом выходит мужчина, ближе к пожилому возрасту, но выглядит он бодро.

Его седые виски слегка вьются. Ясные темные глаза с интересом разглядывают меня. Не больше шестидесяти на вид, но лицо чрезвычайно живое, морщинки не глубокие и выдают человека, следящего за своим внешним видом. Обычные брюки и белая футболка-поло, поверх которой на золотой цепи подвешены очки. Так сразу и не скажешь, что этот безобидный человек –владелец судостроительного предприятия и верфи. И далась ему энергетика под пенсию?

– Зелаев, – он вежливо протягивает руку по очереди мне и Алексу, и указывает глазами на беседку.

Странно, но она не поражает воображение. Обычный застекленный восьмигранник без двери с повисшими зелеными растениями у входа по обеим сторонам. Растения не менее аскетичны – просто висящие плети, и лишь зеленый цвет выдает в них жизнь.

– Итак, Александр. Вы рассмотрели мое предложение? – он укладывает руки на столик, сцепив пальцы.

– Конечно, Алихан Тагирович. Мы готовы выслушать Вашу просьбу. – он бросает на меня взгляд, чтобы я тоже высказал свое согласие.

– Да. Готов. – отвечаю, повторяя движения старика.

В небольшой беседке мне откровенно тесно. Невольно возникает ощущение, что от меня хотят слишком много, давя физическим неудобством.

– Богдан сделает тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. – он делает паузу, многозначительно сверля меня глазами. – Скорее всего, не сможешь. Раз уж он обзавелся советчицей в лице Камиллы, то это точно будет нечто.

– И что? Каково это предложение? – спокойно переспрашиваю.

– Полагаю, речь пойдет о возможности занять кресло президента компании. Агаров против тебя будет обелен, поэтому проблемы предвидите, да? – окидывает взглядом нас обоих, верно понимая, что в деле мы с Алексом завязаны оба.

– Что это за предложение? Причем тут Агаров? – мне не фартит слушать дурные домыслы старика, хоть тот и рассматривает меня как под микроскопом.

– Мой человек заплатил за эту информацию дорогой ценой. Ему просто прострелили горло. – без единой эмоции выдает мужчина. – Посчитал себя должным Вас предупредить.

Он даже не прищуривается. Выражение лица не меняется, хотя при встрече на лужайке эмоции читались и были заметны.

– Допустим, я не удивлен, Алихан Тагирович. Ваша цена?

– «Gvydon» должен возглавить мой внук, Юсуф. Свой акционерный пакет отпишу одновременно. – он сохраняет небывалое спокойствие.

Мое терпение резко воспаляется, и продолжать разговор мне приходится, здорово напрягшись.

– Почему именно «Gvydon»? У меня не один спортивный комплекс. И не одно предприятие. – усмехаюсь, сдерживая ярость.

– Он так хочет. Мой подарок ему на тридцатилетие. – не выказывая своего удовлетворения, отвечает старик, держа лицо. – Хочет перебраться в Питер.

Бля*! Да я твоему Юсуфу еще в прошлый раз яйца недооторвал! Алкаш и наркоман! Придурок долбаный! Нашел, кому подарки делать! Меня ведет от злости до зубного скрежета, и Алекс толкает меня в бок.

– Неожиданное предложение, Алихан Тагирович. Есть небольшие недоделки с документами. Нам понадобится пара недель на работу в этом направлении, – он даже не смотрит на меня, белея, – И, конечно, же некоторое время на раздумья. Предложение, безусловно, стоит того, чтобы его обдумать.

Придушил бы его за эти слова! Одно стопарит – юрист у меня один, кроме того, в добрых отношениях.

– Подумайте, – Зелаев поднимается из-за стола, вновь протягивая ладонь. – Жду Ваш ответ, господа.

– Наше почтение, Алихан Тагирович. – Алекс явно хочет уйти отсюда без боя и с целой головой.

Мы покидаем проклятую беседку, и я топаю, сжимая кулаки, обратно ко входным воротам. Странный разговор, наглое предложение и никакой конкретики! Усаживаемся в машину, дожидаясь охрану.

– Ты выдохнул, Яр? – опасливо спрашивает Алекс, зная мой бычий норов.

– А как ты думаешь? – ебашу со всей дури по подголовнику переднего сиденья.

Там никого, но сиденье грустно всхлипнуло.

– Козел перезрелый! Хера ему на воротник, а не «Gvydon» – из меня сыплются ругательства вперемежку с отчаянием.

«Gvydon» – клуб восточных единоборств. Я строил его своими руками, выращивал и лелеял как дитя, поднимал, регистрировал кучу бумаг! Все, кто не готов пустить мне пулю в спину, посещают его. Тренажерка, несколько борцовых залов, ринги, сауна внизу… Да, бля*, это моя память о юности, которую я выцарапывал у жизни кровавыми кулаками и хрустящими костями!

Это сейчас я владею еще парой направлений в бизнесе, зажрался и оброс щетиной, а тогда, едва появившись в северной столице несколько лет назад, клуб стал моим всем. Мне даже жить было негде! Ночевал на матах!

– Не кипятись, Яр. Надо обдумать. – Алекс вздыхает. – Понимаю тебя.

– Давай перетрем, что будет если… Мне сейчас все серпом по яйцам! – бешусь внутри от сдавливающих меня обстоятельств, но думать действительно придется. – Вот жизнь, а? Сначала очко рвешь на флаги, чтобы вытянуть, выгрести, а потом своими же руками… предлагают отдать какому-то ушлепку! – морщусь, потирая подбородок.

Алексу остается только вздыхать и поглядывать в спасительное окно. Когда я злюсь, то адреналин от меня аж отслаивался, угрожаю вмазать кому-нибудь подвернувшемуся по башке.

В тот вечер мы с юристом поддали. Больше поужинали, но, как водится, и выпили. Я отпустил охрану и рванул кататься по подмосковным улочкам, вороша в памяти прошлое. Не такое оно у меня и ужасное, но некоторые ценности пропустить сквозь пальцы я просто не могу. Не имею права! Казалось, отпусти, и все, рухну замертво, растеряв вкус к жизни и подавлюсь кислородом.

* * *

Раннее октябрьское утро хмурится. Не то, что на островах, где тебя каждый день встречает полнотелое огненное солнце, готовое жарить тело десять часов к ряду. Рабочий график и проблемы пригнали меня оттуда, не дожидаясь, когда мне надоест умиротворение восходов и закатов, окунув с головой в сырую осень средней полосы. Столица раскинулась на многие километры за своими пределами, и разглядывая еще спящий город, держу приличную скорость на свободном шоссе. Последнее время стал любить так вот мотаться один, без охраны, чтобы чувствовать руль и дорогу. Всегда любил хорошие тачки, шустрые, внушающие надежность, ощущение скорости и движения жизни. С этим гребанным бизнесом и зарасти денежной коркой можно, позабыв, как пахнет паровое поле, луга, туманы…

Внезапно на пешеходник выходит фигурка. Издалека – ребенок, но матерясь на двух языках сразу и выкручивая руль, я соображаю, что это подросток. Обкуренный тинейджер! Как их теперь называют, салажье непутевое?! Maybach заносит, и он надвигается бортом на ребенка, который семенит в сером спортивном костюмчике и капюшоне.

– Хоть, бля*, наушники вытащи! – бешено кричу на дорогу, но орать в закрытой машине – тот еще результат.