Monsta.com: Защитник на полставки

– О, что вы! – Джеремия взял кружку другой рукой и протянул мне ладонь для рукопожатия. – Можете называть меня просто – док!

– Хорошо, просто док. И, кстати, шикарная футболка!

– Спасибо!

Я ответила на рукопожатие, которое даже мне показалось шуточным, но отчего-то на душе стало легче. И тот узел, в который скрутились мои внутренности после прихода в лабораторию, развязался сам собой. Во всяком случае, пока.

– Доктор, – Драйден решил прервать знакомство двух любителей музыки, – насколько я вижу, вы даже не начали переезд в кабинет главы лаборатории. Не хотите рассказать мне почему?

– Нет-нет-нет, мистер Ван Райан, – док отпустил мою руку и быстро направился по балкону к стальной лестнице, ведущей на первый ярус, – я просто не могу этого сделать! Я никогда не займу офис Бэнкси, уж извините меня… Да и мне привычнее в моей берлоге.

– Джеремия, вы больше не исследователь, – продолжил Драйден уже совсем другим голосом. – Ваше место не в лаборатории. По крайней мере, не на постоянной основе…

Доктор Розенфельд, будто не слыша, что ему говорят, спустился вниз, подошел к тому самому столу с большой колбой, отхлебнул кофе с характерным звуком, а потом похлопал рукой по стоявшей рядом медицинской каталке.

– Мисс Джозефсон, проходите, пожалуйста. Раньше начнем – раньше закончим.

Нахмурившись и поджав губы, я медленно направилась вниз по лестнице. Нравится мне это или нет, а придется пройти через процедуру. Доктор тем временем что-то насвистывал себе под нос.

Я спустилась на первый ярус, молча подошла и присела на каталку. Ван Райан сложил руки на груди и внимательно наблюдал за происходящим сверху.

Джеремия поставил кружку на стол, и я, наконец, смогла прочесть надпись на ней – «Кембриджская магическая лаборатория». Значит, когда-то док учился или работал в Англии? Но сам он – не англичанин. У него абсолютно американское произношение. И, получается, у Кембриджа тоже есть «двойное дно»?

Но как следует поразмышлять о судьбе доктора мне не дали. Мистер Розенфельд надел очки в толстой оправе и подошел ко мне с папкой-планшетом.

– Та-а-акс, посмотрим, – он начал что-то отмечать на бланке, прикрепленном к планшету. – Нужно будет сделать ЭКГ, энцефалографию[26 - Метод измерения активности головного мозга.] и сканирование тела. Ответить на несколько вопросов на детекторе лжи. Общая оценка психического состояния – это потом, во время стажировки. И нужны кровь, образец пера и другие анализы.

– Какие другие? – хотя мне кажется, что я уже догадалась.

– Ну, такие… – доктор понял, что мне неловко обсуждать подобное в присутствие начальства, и нивелировал фразу. – Завтра занесете пару баночек…

Но я все равно почувствовала, как мое лицо пошло красными пятнами.

– В других обстоятельствах я бы еще попросил разрешения взять у вас яйцеклетку. В исследовательских целях, разумеется. Но нормы этики…

– Доктор, а вы не слишком много себе позволяете? – Ван Райан был явно раздражен его прямолинейностью.

Драйден стоял, вцепившись в поручни балкона, на самом верху. И взирал абсолютно убийственным взглядом на Розенфельда.

– Шучу, мистер Ван Райан, я просто шучу, – док повернулся к начальству и примирительно замахал руками. – И почему вы до сих пор здесь? Вас уже ждут в соседней лаборатории…

– Это все еще шутка? – на всякий случай спросил господин директор, хотя по его лицу казалось, что он уже знает ответ.

– Нет, – улыбнулся док и поправил очки. – Вы же сами хотели, чтобы медосмотр прошел как можно быстрее. Поэтому я решил взять на себя мисс Джозефсон и попросил помощи моих коллег в вашем случае.

Ван Райан на миг замер и еще сильнее сжал стальные поручни балкона. Потом он выпрямился и очень странной и медленной походкой направился на выход. Полукровка впервые на моей памяти двигался, словно проглотил кол.

Вот так я узнала первую маленькую слабость господина директора. Когда дело касалось его лично, он ненавидел медицинские исследования.

Джеремия полностью сконцентрировался на мне, надел латексные перчатки, взял со стола жгут и попросил закатать рукав блузки.

– Вы ведь не завтракали? – док посмотрел на меня поверх очков, аккуратно размещая мою руку на краю стола и накладывая жгут.

Я сделала быстрый утвердительный кивок.

– Не курили утром и не пили алкоголь накануне? – продолжил он, обрабатывая ватным тампоном зону локтевого сгиба.

– Д-да, – хотя насчет алкоголя пришлось честно соврать.

– Вот и чудненько! – снова улыбнулся Джеремия, а потом вдруг отвлекся, извлекая из ящика стола вакуумный шприц с прикрепленной к нему пробиркой. – А мистер Ван Райан пусть порадует своим появлением в лаборатории моих исследовательниц… и даже парочку исследователей… Поработайте кулаком, пожалуйста, мисс Джозефсон.

– Док, – сказала я, и он посмотрел на меня, – вы страшный человек, вы знаете об этом?

– О, да, мисс Джозефсон… – и я чуть ойкнула от того, что доктор ввел иглу мне в вену.

– Вы давно работаете в Бюро? – от нечего делать мне захотелось просто поговорить с этим эксцентричным ученым, который, похоже, мало с кем считается, кроме себя самого.

– Около десяти лет, – ответил доктор Розенфельд.

Теперь он говорил очень спокойно и размерено. Под звуки этого голоса я отстраненно наблюдала, как темно-вишневая кровь наполняет пробирку в шприце.

– И вы всегда лично занимались осмотром директора?

– Да, вы совершенно правы.

Подмывало задать несколько каверзных вопросов, но даже мне это показалось как-то слишком. А ведь ему бы хватило непосредственности на них ответить.

– Как часто нужно будет проходить через эти процедуры?

– Стандартный протокол для агентов и служащих – раз в полгода, но с вами, господином директором и еще несколькими сотрудникам ситуация малость другая, – Розенфельд освободил меня от жгута, приложил ватный тампон и согнул мою руку в локте. – Комитет требует эту информацию раз в месяц.

Теперь я поняла, почему Айрис шутила, что сегодня «тот самый день». У Ван Райана тоже бывают даты, когда он становится максимально раздражительным…

– А Дженнифер? То есть мисс Дженнифер Микел? – раз уж я тут, то стоит спросить.

– Ваша подруга? – док отвлекся от созерцания пробирки с кровью в своей руке. – Освидетельствование она может пройти на этой неделе, но в дальнейшем будет наблюдаться раз в полгода, как обычные агенты…

Я тяжело вздохнула. Как показывает практика, иногда чертовски хорошо быть человеком.

– Что ж, посидите еще три минутки.

Теперь я точно утвердилась в мысли, что док может говорить бесконечно, даже сам с собой.

– А потом возьмите, вон там, в шкафчике у стенки, медицинский пеньюар, переоденьтесь, и нужно снять все металлические предметы и украшения. Это только начало…

Даже то, что переодеваться пришлось без какой-либо ширмы, меня не смутило. Док настолько сильно закопался в приборах и документах на столе, что ему было абсолютно все равно, присутствую я в помещении или нет.

Металлический пол обжигал ступни холодом, но тапочек мне никто не предлагал. И эти медицинские пеньюары творят чудеса. Вот ты вроде взрослый уверенный человек или не человек… Кому как повезет по жизни. А надеваешь на себя эту зеленоватую штуку в мелкий ромбик и хотя бы на долю секунды, но чувствуешь себя беспомощным…