Свадьба

, член Ордена Иезуитов, как я уже сказал, был незаконнорождённым сыном испанского короля. Никто не знал, кто его мать: Филипп II держал это в тайне. Но мне удалось выяснить, что родила бастарда одна из дочерей Козимо I Медичи

.

Ресницы Ирены вновь дрогнули – таких подробностей о жизни испанских грандов она, разумеется, не знала.

– А приёмный отец Себастьяна, граф Амарини, тот ещё фанатик, и словом не обмолвился, что что-то в доме не так. Воспитал его как своего родного, пока Филипп II не соизволил признать бастарда и дать ему большие привилегии. Мальчику было тогда всего тринадцать. Он получил титул гранда 1 класса, тем самым обскакав приёмного папашу по знатности. Некоторые поговаривают, что король Филипп планировал отдать ему завоёванный английский остров. В походе на Англию Себастьян Амарини был вместе с Алонсо Пересом де Гусманом, герцогом Медина-Сидония

. Наверняка он стал бы наместником саксов, если «Непобедимой Армаде» удалось бы войти в наши порты.

Ладони наследницы соединились и сжались в крепкий замок, губы превратились в тонкую ниточку, а глаза неотрывно смотрели на спину герцога. Принцесса много рассказов слышала о той ужасной битве и благодарила Бога, что англо-испанская открытая война всё-таки завершилась до её рождения.

– Но и это ещё не всё, миледи… – продолжал свой рассказ Бекингемский. – Как я уже сказал, Себастьян Амарини, родившийся в апреле 1561 года, был воспитан фанатиком испанского трона и сам сделался таковым. Овдовев, он стал аббатом двух монастырей и членом Ордена Иезуитов и завещал своего единственного сына Диего-Луиса-Антонио Ордену.

Принцесса Уэльская снова заметно дрогнула. Руки её медленно опустились на подол.

– Я видел его. Красивый юноша, умный и подающий надежды, – продолжал герцог. – Ему было лет 25 тогда, не более. Он мечтал стать адмиралом, и, надо признать, у юного гранда были к тому все предпосылки и талант, Ваше Высочество! Более того, являясь представителем высшей знати и будучи племянником Филиппа III, одним из первых грандов королевства, дон Диего долгое время рассматривался королём Испании как козырь. Едва наладившийся мир меж нашими странами можно было скрепить браком. И, поскольку рассчитывать на Вашу руку в этом вопросе Филипп не мог, он обратил взор на леди Анжелину, маркизу Линкольн.

Ирена прищурилась. В глубине её памяти всплыли давние семейные разговоры о том, что Испания – не лучшая партия для маленькой маркизы, и каким бы заманчивым предложением ни был брак с первым грандом королевства, островитяне на это не пойдут. Испанскому послу было отказано в проведении брачных переговоров между племянницей английского короля и племянником испанского… Только сейчас Ирена поняла, что речь в этих переговорах шла именно о Джиме… Том самом Джиме, который ранее носил имя «дон Диего», бросил всё в родном королевстве и не может более туда вернуться.

– Я тогда был послом в Испании. Я решал множество вопросов, в том числе и этот. Моей задачей было не допустить подобный брак. Мы предложили иной вариант: в качестве мужа для инфанты

– шотландского герцога Ротсея. Испанская сторона долго думала, но в итоге согласилась на переговоры.

– И Мария Анна стала невестой Чарльза…

– Почти стала, почти невестой, – поправил принцессу Бекингемский. – Мне тогда не понравилось, что в её духовной свите состоял отпрыск Амарини. Нет, сам юноша не отличался таким фанатизмом, как его папаша и приёмный дед, он не был похож на инфантильного коронованного дядюшку. Но слишком много в его характере сходства с Филиппом II. И кое-что меня настораживало ещё… Тогда я отдал приказ своим лучшим шпионам узнать всё о происхождении этой ветки королевской семьи, и вскоре выяснил, кем были их настоящие предки, помимо Габсбургов.

Бекингемский обернулся, и Ирена увидела, что в глазах его горит странный огонёк.

– Мне наверняка известно, что признанный бастард короля Себастьян Амарини – сын Лукреции Медичи

, внук Элеоноры Толедской и Козимо I

, герцога Тосканы. Вы понимаете, что это за семья?

Ирена кивнула.

Одновременно Джим приходился троюродным братом Людовику XIII через королеву-мать Марию Медичи, двоюродным братом Анне Австрийской и Филиппу IV Испанскому через своего отца. Какое родство связывало её саму и испанского гранда, Ирена уже не решилась высчитывать…

Выходило, что её любезный Джим, в прошлом Диего-Луис-Антонио, восходил по всем веткам к очень влиятельным королевским домам Европы. Его бабка Лукреция была внучкой вице-короля Неаполя и правнучкой герцога Альбы… Принцесса помнила, что именно Элеонора Толедская дала семье Медичи – выходцам из банкиров – ту самую голубую кровь, которая позволила итальянцам породниться с королевскими домами Европы. А покровительство испанского короля помогло семье Медичи подняться на несколько ступенек выше.

«Конечно, происхождение не избавляет от напастей, а лишь усугубляет их: многочисленные дети Элеоноры и Козимо были убиты своими же родственниками. Во всяком случае, именно так болтали в свете», – вспомнила Ирена историю итальянского рода.

Впрочем, помимо мрачных подробностей жизни семьи Медичи, в памяти принцессы сразу всплыл морганатический брак Козимо I, который после смерти первой жены вступил в сомнительный, с точки зрения политики, союз по любви и узаконил рождённую до венчания дочь… «И снова в роду отступления от правил… – пронеслось в голове Ирены. – И снова нарушения предписанного Богом пути… Теперь я понимаю, о чём говорил Джимми, когда рассказывал о своём выборе и о том, что не жалеет о нём… Я догадывалась… догадывалась, что он высокороден, но не предполагала, что НАСТОЛЬКО!»

– Лукреция Медичи, вернее, тогда уже герцогиня Феррарская и Моденская, умерла в 1561 году совсем молоденькой, – пояснил герцог. – Через восемь с половиной месяцев после поездки в Мадрид, где она была представлена королю Испании. Ей едва минуло 16… И я подозреваю, что скончалась герцогиня от родильной горячки. Сомнений в её материнстве, как и в связи с Филиппом II, у меня уже не осталось. Её супруг, Альфонсо д’Эсте, наследный принц Феррарский, отказался принять в своём доме бастарда жены, и Филипп II забрал ребёнка в Мадрид. Таким образом их с Лукрецией сын стал носить фамилию Амарини.

Взор принцессы Уэльской снова направился на лицо Бекингемского. Министр, удостоверившись, что наследница трона всё прекрасно понимает, вновь повернулся к окошку.

– Я вижу, Вы помните, сколько жизней на совести этих Медичи, которые не щадили ни жён своих, ни детей, ни братьев, жестоко казня за любую провинность. И этот самый Диего Амарини, этот наследник голубых кровей, внук Филиппа II, должен был сопровождать инфанту Марию Анну, свою двоюродную сестру, в Шотландию. А пока не случился брак по доверенности, он был просто приставлен к принцу Чарльзу вместе с епископом из Ордена Иезуитов. Между делом скажу, что и сам дон Диего уже состоял на тот момент в Ордене, приняв чин диакона. А от этих католических фанатиков можно было ожидать чего угодно, как Вы понимаете, миледи.

Ирена кивнула, хотя стоящий к ней спиной политик и не мог этого видеть.

– Далее мне известно лишь то, что на герцога Ротсея готовилось покушение. Католики собирались склонить его в свою веру, а после убить, едва инфанта родила бы наследника, заодно развязав войну с Англией. Но кто-то помешал их замыслам, и оба священника с корабля исчезли: и епископ, и диакон.

– Чарльз уверен, что епископа Ордена Иезуитов убил именно Диего Амарини… – тихо произнесла девушка.

Герцог обернулся с живым интересом в глазах.

– Принц сам Вам это сказал?

Принцесса кивнула. Тон министра снизился:

– Но почему наследник ничего не поведал мне, когда я расспрашивал его?

Ирена пожала плечами. Следующий вопрос герцога прозвучал ещё более жёстко:

– Что Вас связывает с Диего Амарини?

Сердце принцессы сжалось. Но отвечать было нужно и, более того, отвечать, глядя в глаза.

– Я знаю его под другим именем, – произнесла наследница ровным голосом, подняв бирюзовый взор на министра. По коже Бекингемского пробежала холодная дрожь. – И я уверяю Вас, герцог, второго такого благородного и достойного уважения человека, выходца из Испании, преданного нашему королевству, будет сложно отыскать.

Вильерс подошёл к гостье и присел рядом на небольшой стул. Теперь его голос звучал уже привычно: министр понимал, что давить на наследницу бесполезно.

– Откуда Вам это известно, Ирена Луиза?

– Я не могу ответить на Ваш вопрос, милорд, и не просите меня об этом, – прикрыла ресницы девушка. – Тот, кого Вы знали под именем Диего Амарини, и кого знаю я совсем под иной фамилией, давно отказался от своего рода, испанского короля и католической веры. Теперь это другой человек, принявший англиканство, и в нём нет ничего, что роднило бы его с Габсбургами и Медичи.

– Разве что упёртость и вольнолюбие – эти наследственные черты Козимо Медичи – проявляются во всех его поступках и словах, да? – едва слышно проговорил Бекингемский, потерев красивую бородку. – Если этот человек действительно, как уверяет Ротсей, спас его, если этот Амарини живёт в Англии, то почему он не показывается на глаза королю и мне? Почему он не заявит о себе, коли Вы утверждаете, что он сменил веру?

– А зачем? – искренне не понимая такого расклада, спросила наследница.

– Как «зачем»? – вскинул брови герцог. – Это же ласки, почёт и почести! Он мог бы сделать карьеру и, между прочим, реализовать-таки те самые брачные права, которых его лишил упрямый и фанатичный папочка!

Задумавшись над собственными словами, министр очень тихо пробурчал себе под нос так, что Ирена не расслышала его слов: «А сейчас нам это было бы очень кстати…» Девушка отвела взгляд. Мысль, что леди Линкольн могла бы стать законной женой Джима Токкинса больно кольнула в сердце. Теперь уже ничего исправить было нельзя.

– Но ведь он именно от этого и отказался… – промолвила принцесса и поднялась. Герцог тоже встал. – Простите, милорд, что отняла у Вас столько времени, но теперь мне всё ясно. И я понимаю, почему мой друг, истинного имени которого я так долго не знала, не хотел, чтобы правда всплыла и встала меж нами стеной.

Вильерс подал принцессе руку и проводил её до двери. Ирена взялась за золотую ручку и только здесь снова обратила на министра морской взор волшебных глаз:

– Только я очень прошу Вас, милорд, оставить наш разговор в тайне. Даже мой крёстный ничего не знает об этом визите. Я надеюсь на Вас и рассчитываю на Вашу поддержку.

– Обещаю Вам, принцесса, – мягко ответил Бекингемский. – Я буду нем, как рыба. Но позвольте мне сохранить за собой право пристально наблюдать за Вами издали. Я не хочу, чтобы с Вами что-то случилось…

Наследница едва заметно улыбнулась:

– Его больше нет в Англии, герцог… Больше нет…