Моя маленькая Надежда

– Ты же говорил, что ты нехороший? – продолжаю допытываться.

Разумнее просто послать преследователя на все четыре стороны. Я же хочу докопаться до истины, как всегда.

– Может быть, и не такой плохой? – подмигивает. – Считай, что у меня раздвоение личности, – улыбается. Немного жутковато, но при этом, невероятно обворожительно. – И да, у меня нет никакой подружки.

Последнее он для чего уточнил, не поняла?

Глава 8

– Ладно, – цежу отстранённо. Голос немного дрожит, но будем считать, что это от холода, зима как никак. Надеюсь, Влад не настолько проницателен, чтобы понять, что именно меня взволновало. – Только мы пойдём пешком, в твою машину я не сяду.

Делаю пару шагов, Чернышевский идёт следом. Слишком близко, слишком тесно прижимается ко мне.

– И да, – разворачиваюсь, практически врезаясь в парня, – держи дистанцию.

Возможно, мой голос звучит излишне строго, но я не собираюсь церемониться с едва знакомым одноклассником.

До моего дома идти ещё минут сорок, и я буду не против провести это время в полнейшей тишине, но у Влада своё мнение на этот счёт.

– Я не запирал тебя в библиотеке, – роняет отстранённо. Кажется, я сегодня это уже слышала.

Откровенно говоря, даже не представляю, что ответить парню. Он такой странный, молчаливый и слишком загадочный. Надо быть полной дурой, чтобы не понимать, что парень пытается мне помочь. Только зачем ему это, я понять не могу.

Его дружки – Рягузов и Штерн – кажутся мне открытыми книгами, с ними понятно всё с первого взгляда. А Чернышевский, он другой. Его абсолютно нелогичные поступки заставляют меня вновь и вновь возвращаться мыслями к парню.

– Возможно, но что это меняет? То есть, какой во всём этом смысл?

Замедляю шаг, останавливаюсь и поворачиваюсь к Владу. Мне очень интересно, что он ответит, а ещё я хочу видеть лицо собеседника, его взгляд. Ведь словами можно сказать что угодно, но мимика может оказаться куда красноречивее любых оправданий.

Я бы на месте Влада просто ушла, даже если бы была права. Ну сделал ты доброе дело, помог человеку, а он не оценил, и что? Зачем доказывать что-либо тому, с кем ты едва знаком? Другое дело близкие люди, мнение которых имеет значение.

– Я хочу, чтобы ты меня услышала, – говорит медленно, вкрадчиво, – чтобы поняла, что можешь доверять мне.

Он слегка склоняет голову набок и смотрит в мои глаза, рассматривает долго внимательно. Что он там такое интересное увидел? У меня обычные глаза серо-голубого цвета, и ничего особенного в них нет.

– А что, если я не хочу никому доверять? – отвечаю после небольшой паузы.

Физически ощущаю, как воздух между нами накаляется, становится плотнее, гуще. И пронизывающий ветер, который до этого пытался пробраться под одежду, теперь не кажется таким сильным.

Влад опять злится. Его глаза блестят от негодования, а мышцы лица слегка подрагивают. Мне даже кажется, что я слышу хруст костяшек пальцев на его руках от того, с какой силой он сжимает кулаки, спрятанные в карманы кожаной куртки.

– Ты уверена, что справишься без посторонней помощи? – говорит, повернув лицо в сторону, выпускает изо рта тоненькую струйку пара. Мороз крепчает, и надо бы скорее добираться до дома, но я продолжаю стоять посреди улицы и всеми силами пытаюсь понять мотивы, которые движут поступками Чернышевского.

– С чем, с чем я должна справиться? – не могу сдержаться, смеюсь. – Ты такой странный, угрожаешь мне и тут же заводишь разговоры о каком-то доверии.

– Просто постарайся больше не переходить дорогу «моим» друзьям, – с демонстративным ехидством выделяет слово «мои», скалится.

– Я никому не переходила дорогу, – бурчу обиженно и продолжаю путь, – ты знаешь об этом прекрасно. Вы все об этом знаете.

– Кажется, этот разговор не закончится никогда, – парень усмехается. – Просто, я позволю себе маленькую надежду на то, что ты всё-таки прислушаешься к голосу разума. И ко мне.

Непробиваемый. Кажется, он начинает меня раздражать. Только в одном прав – этот разговор никогда не закончится, если мы продолжим в том же духе.

– Скажи, ты для чего сдаёшь химию? – принимаю единственно правильное решение и перевожу тему.

Желания вести непринужденную беседу с этим парнем нет никакого, его маниакальные замашки настораживают. Но до дома ещё чуть больше двадцати минут добираться, и надо это время как-то пережить.

– Тебе действительно интересно? – в голосе звучат странные нотки, отдалённо напоминающие радость.

Отворачиваюсь, делаю глубокий вдох. Нет, мне не интересно, я просто хочу перевести наш разговор в нейтральное русло. Сказать об этом Владу или деликатно промолчать?

– Допустим, – отвечаю расплывчато.

– Из-за матери, – парень пинает камешек, который спокойно лежал на тротуаре и совершенно не мешал проходу. – Она спит и видит, как я стану успешным хирургом, – разводит руками.

– А ты сам чего хочешь? – мы уже почти подошли к дому, и я могу оставить парня и уйти, но продолжаю стоять рядом с ним.

Это довольно странно, но мне кажется жизненно важным узнать ещё хоть немного об однокласснике.

Влад молчит. Он смотрит вдаль и не говорит ни слова. Наверное, задумался о чём-то.

– Это никому не интересно, – произносит, наконец.

Хочется поспорить с ним, сказать, что мне очень интересно, но я держу язык за зубами. Для начала самой неплохо было бы понять, что меня вдруг так заинтересовало в этом парне.

Вежливо прощаюсь и неторопливой походкой иду домой. Мысли в моей голове танцуют зажигательные танцы, мешая здраво оценить ситуацию.

Зато отец делает это вместо меня.

– Почему так поздно? – бросает со злостью, стоит мне только переступить порог. Его лицо перекошено от гнева, а грудь вздымается от частого дыхания. – Я тебя спрашиваю, где ты шаталась? – буквально рычит, заставляя меня инстинктивно вжаться в стену.

В прихожей появляется мать.

– Валера, не волнуйся, – бросается к отцу, успокаивает. – Наверное, задержали, всё-таки экзамены на носу.

Она гладит мужа по плечу, выдавливая из себя располагающую улыбку, но папа не реагирует.

– Я видел, – его указательный палец оказывается перед моим носом, – я видел, что тебя мужик какой-то привёл, немедленно отвечай, кто он?

Лицо родителя покрывается пунцовыми пятнами, а я не могу и слова вымолвить. Настолько опешила от происходящего, что просто растерянно хлопаю ресницами и периодически открываю и закрываю рот, как рыбка, выброшенная на берег.

– Это мой одноклассник, па… – роняю на выдохе.

– Воспитал, на свою голову, – небрежно машет рукой и уходит в свою комнату, громко хлопнув напоследок дверью.

Мать осуждающе покачивает головой и с опаской смотрит в сторону спальни.

– Марш к себе! – приказывает, но абсолютно беззлобно. Скорее для вида пытается поддерживать позицию папы, на деле, вряд ли всерьёз злится на меня. – И телефон включи!