Вероника: проект «Горгона»

– Нет. В ней только непонятные звуки, которые я не запомнила. Если я услышу ее снова, то смогу повторить, а сейчас – нет.

– Было ли что-то необычное в том месте в горах?

– Там не было следов пребывания людей, не было слышно города, и временами светило солнце, что наиболее необычно.

– Вот что находится на том месте, куда вы свернули, – он протягивает ей фотографии старого кирпичного забора, за которым видны большие валуны, примыкающие к нему вплотную. – На обратном пути вы тоже повторяли ту песню?

– Нет, вернулась так же, как и зашла туда – по тропинке.

– Может быть, вы заметили или почувствовали что-то необычное? Хотя, о чем я?! Вас ведь еле ноги несли! Вы понимаете, что загубили такой важный эксперимент?! И почему вы пили виски, вы разве не в курсе, что существует менее крепкий алкоголь?! – Девушка сидит, виновато потупив взгляд, и он продолжает: – Например, здесь отличное вино. Вам бы оно, наверняка, понравилось больше, чем виски.

– Я не специалист по алкоголю, – скромно признается она.

– Хоть это радует. Кстати, возможно, у нас есть ключ к разгадке этих ваших песен Враны. «Врана» – это русское устаревшее название вороны. Могу предположить, что ваша ведьма говорит на древнерусском. Специалистов по нему немало. При первой же возможности мы попробуем ввести вас в гипноз и пообщаться с Враной. Она живет где-то в ваших воспоминаниях, попробуем ее извлечь.

– И вы с ней справитесь? – почему-то спрашивает девушка, совершенно изменив свою манеру поведения: теперь она не сутулится, не выглядит провинившейся девочкой, а выпрямившись, говорит с королевским величием, от чего ее собеседнику даже становится не по себе.

– Что вы имеете в виду?

– Это буду не я, – продолжает она в том же духе, – а русская шаманка, которой уже давно нет в живых, которой совершенно нечего терять. Думаете, она пожалеет меня – временное и бестолковое пристанище своей души? Я не знаю, чего она хочет, но я не хочу, чтобы от нее кто-то пострадал. Более того, я не уверена, что гипнотизер сможет загнать ее обратно после того, как она придет.

– В любом случае, это будет не скоро. Сначала мы вернемся домой, потом и вас, и меня ждут дела, а потом будет видно. Все это будет не раньше осени. Поэтому, не переживайте, все еще успеет много раз перемениться.

Девушка приветливо улыбается, когда ее собеседник меняет свой тон на более дружественный. По его просьбе она рассказывает о некоторых своих воспоминаниях и снах. Он время от времени что-то записывает в блокнот. Больше всего его, однако, заинтриговала личность Враны, он то и дело спрашивает Веронику о деталях ее первого сна о ней.

– Постарайтесь вспомнить, что за знаки она чертила, – говорит он, когда речь уже, казалось, идет совсем о другом.

– Спирали, кресты, квадрат или треугольник, но больше все-таки спирали.

– По часовой стрелке или против?

Девушка задумывается, вспоминая, а собеседник уже собрался что-то записать.

– Я не помню! – сдается она. – Разве это важно?

– Может быть, и нет. – Он откладывает блокнот в сторону. – Я вас не сильно утомил?

– Нет, но вы были правы, вспомнить все и сразу тяжело.

– Так, а все-таки, зачем вы вчера так напились? Чтобы лучше понимать Максвелла? – шутит мужчина.

– Нет. Просто пыталась снять напряжение, и это было первое, о чем я подумала. Все-таки мне было из-за чего нервничать.

– Вы драматизируйте. Если я вас сейчас отпущу, вы опять напьетесь?

– Нет.

– Проверять как-то не хочется. Вы играете в шахматы?

– Немного.

– Прекрасно! Вот и повод продолжить наш сегодняшний разговор. Заодно угощу вас местным вином. – Подав ей руку, он провожает ее до шахматного столика, а сам заказывает в номер вино, фрукты и сыр.

Вино пьется легко и почти не опьяняет, но приятно расслабляет и согревает. Первую же партию Вероника проигрывает, чем вызывает снисходительную улыбку своего соперника. Она не уточняла, что под термином «немного», подразумевает, что до этого она лишь дважды играла в шахматы, и оба раза проявила себя как никудышный шахматист.

– Вера, – обращается он к ней после первой партии, наполняя бокалы вином, – я очень хочу, чтобы между нами исчезли все недоразумения, и предлагаю, в знак особого моего отношения к вам, перейти на «ты». – Они сплетают руки, делают по глотку вина и соединяются в долгом, далеко не братском поцелуе. – Видишь, я совсем не страшный злодей, – шепчет он отстраняясь. – Еще партию? Я тебя не утомил?

– Нет, не утомили. Давайте сыграем еще.

– Мы же только что выпили на брудершафт!

– Мне комфортней обращаться к вам на «вы», и знать, что, при желании, в любой момент смогу перейти на «ты».

– Хорошо, к комфорту в общении мы и стремимся.

В новой партии Вероника снова проявляет себя не лучшим образом. В комнате темнеет, и мужчина поднимается включить свет. Перед тем, как снова сесть, он задерживается возле Вероники. Присев на подлокотник ее кресла, он говорит:

– Вера, ты оставила без защиты своего короля. На следующем моем ходу ты снова проиграешь. – Она поднимает на него немного утомленный взгляд, а он чуть наклоняется в ее сторону. – Шахматы – это психология. Смотри: ты защитила королеву, но полностью раскрыла короля.

– Я думала, королева важнее…

– Королева сильная и способная, она – это ты. Даже в игре ты стараешься защитить себя от меня, но я не там, – он показывает на противоположные фигуры, – я здесь, – он ставит палец на ее короля. – Вера, пока ты видишь во мне противника, мы оба в опасности, но если мы будем действовать сообща… смотри, что получится. – Играя ее фигурами против своих, он быстро выигрывает партию сам у себя. – Мы победим любого противника.

– И королева не пострадала, – комментирует она.

– Да, и королева не пострадала, – сдержано смеется он и добавляет шепотом: – Я не дам ей пострадать.

Дальнейшее происходит как в тумане: поцелуи, прикосновения, ласки. Вероника сама не понимает, как и почему оказывается полностью раздетой в его постели. Чем дальше, тем больше путается ее сознание, но в этой путанице есть свой, пока непонятный ей порядок. Мир ее рассыпается в прах, но вместе с тем появляется именно та ясность, которой так не доставало в последние дни. Все происходящее уже было в ее воспоминаниях, но не в этой жизни, а в образах переданных ей Враной; это было как раз тем, что должно было произойти, чтобы завершить ее посвящение. Теперь, Вероника изменялась раз и навсегда, бесповоротно.

– Я снова причинил тебе боль, – говорит он, поглаживая низ ее живота.

– Так странно, я раньше представляла себе все это по-другому, – произносит Вероника, глядя в потолок. Слегка усмехнувшись, мужчина целует ее плечо. Она улыбается и переводит взгляд на него.

– У тебя красивое тело, Вера. Не стоит ограничиваться съемками для рекламы. У меня на тебя большие планы, Вера Мейер, очень большие. – Он нежно целует ее. – Надеюсь, ты не ненавидишь меня за то, что произошло?

– Конечно, нет. Я же знала, к чему все идет.

– Ты умница!

Он не настаивает, но Вероника решает вернуться в свой номер. Допив вино, они тепло прощаются на пороге его номера. Перед тем, как отпустить ее он произносит:

– Только не делай никаких глупостей! Я надеюсь увидеть тебя завтра в полном порядке.

Вместо ответа она целует его, затем, отстранившись, повторяет:

– Никаких глупостей, – и с улыбкой уходит.

Однако эта улыбка держится на ее губах недолго. Она не корит себя за произошедшее, не винит его. Вероника уверена, что все идет так, как и должно, в соответствии с планом некоего разума, сочинившего ее судьбу. По ее убеждению, если все правильно, то не позднее, чем завтра она получит знак.