Академия древнего лабиринта

– Может, покоришь ты, моё золотко, сердце нашего повелителя, и будете вы жить долго и счастливо, – с надеждой говорила мама, поливая тело дочери водой семи рос, как полагалось. – Ты уж не перечь ему, слушайся его во всём. Будь ласкова с ним, глядишь, и прикипит его сердце к тебе.

– Мама, а ласковой – это как? Как ты меня по голове в детстве гладила?

Помогавшая матери Рута закашлялась, а младшая сестрёнка Ладина, вертевшаяся рядом, даже приоткрыла от любопытства рот.

– Выйдите, – попросила их мать. Невестка и девочка поспешно вышли из комнаты, а Райга продолжила: – Ты уже большая, доченька, и должна понимать, что муж с женой не просто так дом и ложе делят. Ночью муж придёт к тебе и исполнит свой супружеский долг. Ты, главное, не бойся, доченька, все женщины через это проходят. Больно будет только в первый раз, но ты стерпи, а лучше постарайся показать, что тебе приятно то, что он будет с тобой делать. Как бы ни было тебе противно, как бы от него не воняло пивом, а ты постанывай, как бы от удовольствия, он и наполнится гордостью, что сделал тебя счастливой, следующий раз уже и сам постарается сделать так, чтобы тебе хорошо стало. Но и ты, доченька, постарайся.

– Мама, а что делать-то, чтобы ему понравиться?

– Ласково проведи по его телу ладонью, губами, опять же, к его губам прижмись, а дальше он уж сам заведётся и всё сделает. И ни в коем случае не перечь мужу своему! Что делать с женой своей в постели, он сам знает, а от тебя тех знаний он не будет требовать, – мать неуклюже закрыла довольно-таки скользкую тему и стала сосредоточенно надевать на дочь свадебный наряд.

Грубая небелёная холщовая рубаха до пят, сотканная и сшитая руками самой невесты. Поверх неё тончайшая белая нижняя рубаха немного короче предыдущей, её прислал в подарок жених вместе с выкупом. Именно он наутро после брачной ночи предлагал своей молодой жене одну из них: коли приглянулась жена – то тонкую мягкую, а коли нет – то ходить молодке в холщовой, пока не вымолит прощение у супруга своего.

Поверх подаренной будущим мужем рубахи надевалось холщёвое же платье, но уже белёного полотна, с длинными рукавами, порой достигающими земли. Это платье шилось матерью невесты, и значило, что ни мать, ни отец, ни какая другая родня уже не претендуют на её помощь, вот и руки её спрятали. Потом уже, после принесения клятв, муж обрезал рукава, тем самым принимая в свою семью жену и рабочие руки. Отныне только в его доме и на его благо должна была трудиться она.

Самое последнее платье – ещё один подарок жениха – было самым коротким, так, чтобы видны были все нижние одежды, но и самым богатым и самым красивым. Вышито оно было настоящими самоцветными камнями. Ах, с какой жадностью смотрела на него Рута! А вышитый драгоценными каменьями золотой пояс, который всё это великолепие собирал в мягкие складки? Да он один стоил всей их деревни!

– Какие подарки тебе прислал наш повелитель, доченька, – мать любовно расправила платье и принялась за волосы. Их нужно было сплести в тугую косу, чтобы муж, в знак своего владычества смог легко её обрезать, утверждая тем самым власть свою над головой и мыслями жены своей.

– Мама, ты забыла дать мне панталоны, – осмелилась напомнить Ясиана после того, как Райга заявила, что сборы окончены.

– Не положены они невесте, доченька. Отныне муж твой хозяин над тем, что под твоими юбками есть. Коли позволит тебе после брачной ночи, то будешь носить панталоны, а коли сочтёт, что без них ему удобнее будет, то без них ходить будешь.

– Мама, и все будут знать, что на мне нет панталон?!

– Все мы через это прошли, – Райга дала понять, что сборы окончены.

А за дверью всё настойчивее раздавалось ворчание отца, уже неоднократно приложившемуся к заветной фляжке. Мать воровато оглянулась на дверь и протянула дочери браслет, сплетённый из волос.

– Вот, мы с бабушкой сплели для тебя, кровиночка наша, на слезах наших и крови он сплетён. Хоть и небогат он в сравнении с подарками жениха твоего, надень, не побрезгуй, доченька, вдруг защитит обережек наш тебя от беды, – быстро зашептала Райга, протягивая нехитрое украшение.

Ясиана беспомощно протянула матери руки в свисающих почти до пола рукавах. Райга засучила один и быстро завязала на дочерней руке свой прощальный подарок. Только девушка успела поправить одежду, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл недовольный отец.

– Сколько вас ждать можно! Может, и самого повелителя так же ждать заставите?!

– Мы готовы, Ядрет, – тихим голосом ответила ему жена. – Я должна была рассказать девочке, как нужно вести себя с супругом.

– Главное, чтобы он знал, что нужно делать с молодой женой, – отец громко захохотал на весь дом.

А у Ясианы в голове билась только одна мысль – все знают, что сейчас на ней нет панталон, и нет их для того, чтобы её мужу можно было как можно быстрее добраться до её лона и лишить её невинности, а она при этом будет делать вид, что ей это очень приятно. Все знают, чем она будет заниматься этой ночью. Её щёки горели от стыда.

Отец быстро вёл девушку по длинному коридору из односельчан, глаза которых светились самой жгучей завистью. Как же, Яська, которая ещё вчера бегала среди них, станет женой самого повелителя! Только горничных у неё будет сорок, а ещё поварихи, лакеи. Да много кто прислуживает повелителю Долины и его жене. Все слуги потомственные, до общения с деревенскими не опускаются. Вот куда их Яська взлетела!

На миг подняв глаза, Ясиана успела заметить, как мать пробралась к бабушке Нирсе и что-то ей шепчет, а бабуля кивает в ответ, уже не скрывая слёз. Бабушка. Как же так, с этими панталонами Яся совсем забыла спросить, как она. А бабушка всё чертила и чертила обережные знаки в сторону внучки.

На улице Ясиану дожидалась закрытая карета без лошадей. Много про ту карету ходило разговоров. Дескать, использовалась она только для того, чтобы довезти невесту повелителя до замка. И тянут её не лошади, а силы неведанные, о коих не знает никто, даже сам Коррес Гайтарод. Дойти до странного экипажа оставалось уже совсем немного. Голоса односельчан сливались в сплошной гул. За господский стол их, понятное дело, никто не пригласил, но Ядрет уже заказал угощение в кабачке Ладынги, куда с большим воодушевлением поглядывала вся мужская часть провожающих.

А вдруг жених её поджидает в этом навевающем жуть экипаже без окон? Прямо в нём задерёт её юбки и начнёт исполнять свой супружеский долг? Может, последовать совету матери и попробовать завоевать его любовь? Погладить мужа по голове, сказать, что нравится то, что он с ней делает. Эх, жаль, мать не успела рассказать, как же ещё можно его порадовать. Но бабушка, она же не будет лгать? И ждёт её долгая мучительная жизнь, что всякой смерти страшней. Эх, жаль, поздно бабушка рассказала ей про всё. Можно было взять что-нибудь из подарков повелителя, да заплатить какому-нибудь парню из соседней деревни – своим-то стыдно предложить такое – он бы невинности той проклятой и лишил бы её. Отец бы ругался. Да что ругался, бил бы долго. Но всё равно, когда-нибудь это закончилось бы. А тётушка Исинга страдала почти двадцать лет.

***

Как только Ядрет подвёл дочь к ожидающему экипажу, дверца у того распахнулась, и отец, побаиваясь прикоснуться к безлошадному чудовищу, неловко запихнул Ясиану внутрь невиданного чуда и с облегчением захлопнул дверь. Экипаж плавно тронулся. На церемонию в храме родственников тоже не пригласили.

Девушка села на мягкий диванчик, обитый дорогой даже на вид тканью. Опять вспомнила, что на ней сегодня нет панталон. Ощущения были странные. И стыдно, и одновременно очень волнующе. Ей казалось, что сейчас из-под диванчика протянется мужская рука, полезет к ней под юбку и дотронется {там}. А когда под сиденьем всё же раздалось с таким ужасом ожидаемое кряхтение и сопение, Ясиана завизжала.

– Чего орёшь, как ненормальная, испугала меня, – из-под диванчика вылез Растен Пирет, сын того самого богатея Пирета, который держал крепкое хозяйство, без устали работая с семьёй в поле.

– Это ещё кто кого напугал! Ты что здесь делаешь? Неужели, ты и есть повелитель Гайтарод?!

– Скажешь тоже – повелитель! Был бы я повелителем, неужто, полез бы прятаться под лавку, – поучительно промолвил Растен, устраиваясь на диванчике рядом с девушкой.

– А зачем ты спрятался под лавкой? – задала резонный вопрос она.

– Зачем-зачем. Выбраться не смог вовремя! Понимаешь, больно уж экипаж этот странный. И так мне захотелось узнать, как же он устроен! Ты не думай, что я из простого любопытства, – как можно солиднее добавил парнишка, – это ж если таких экипажей наделать, то сколько ж на лошадях сэкономить можно будет! И ехать, куда хочешь, и в плуг его впрясть, и не устанет он нисколечко, опять же, и кормить его не нужно, и навоз за ним не выгребать из стойла! Эх, да что тебе говорить о его пользе! – он махнул рукой, а потом сокрушенно добавил: – Вот пока все смотрели, как ты выходишь – а я ж думал, всё, как положено, будет, с проводами и причитаниями – я бы и успел обследовать его. Но нет же, отец твой так торопился, чуть ли не бегом бежал. Вот я и попался. Пришлось прятаться под лавку. Жаль, ничего рассмотреть не успел. Ну, я пошёл. Надеюсь, не выдашь меня, – Растен попытался перебраться к единственной дверце.

Для этого ему нужно было поменяться местами с Ясианой. Он приподнялся, развернулся к девушке лицом и попытался переступить через её ноги. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент идущий безукоризненно мягко экипаж качнуло. Растен не удержался и упал на колени, обхватив руками бёдра своей невольной попутчицы.

– Прости, не устоял, – от чего-то, смутившись, прошептал он.

Ясиана тоже смутилась. Это был тот же самый Растен, с которым в детстве они бегали купаться на реку. Тогда их не смущала естественная нагота друг друга. Почему же сейчас её не отпускает мысль о том, что на ней нет панталон? И мозолистые руки парня жгут даже через все юбки. А, может…

– Рас, подожди уходить, – решилась она. – Ты можешь помочь мне в одном деле? Я заплачу! Вот, возьми этот пояс, – и Ясиана попыталась снять с себя дорогой подарок навевающего жуть жениха.

– Ты что, с ума сошла? Он же один такой! Куда я его дену? Да отец меня этим же поясом и задавит!

– Камни, возьми с него камни! Никто и не заметит! Только помоги!

– Ты скажи, какая помощь-то требуется, а там уж и об оплате поговорим, – Растен не торопился вставать с колен, а его руки машинально мяли юбки девушки.

Ясиана прикрыла глаза и выпалила:

– Лиши меня девственности!

– Чего-о?! Нет, я пошёл, – и Растен продолжил попытки добраться до дверцы.

– Рас, только ты моя надежда! Повелитель, он же такой молодой, потому что силу из своих жён тянет. Вытянет силу у одной, иссушит её до смерти, а потом на другой женится! Но для этого ему только девственница нужна, только у них ту силу отобрать можно! Ну, узнает он, что я негодна, пусть даже изобьёт, выгонит, да пусть убьёт даже! Только не многие годы мучений. А про тебя никто и не узнает, сам говоришь, тайно в карету пробрался. Ну, Расик, миленький! Задержишься немного, а потом уйдёшь. Ты не бойся, успеешь сбежать – замок от нашей деревни в двух днях пути.

– Это кто боится? Я боюсь? Чего удумала! Не боюсь я ничего! – парень сел на диванчик и, в знак независимости, скрестил руки за головой, а ещё они почему-то очень стали мешать.

– Вот и хорошо. Приступай! Что я должна делать?

– Экая прыткая! Я ещё не согласился! И не соглашусь, – немного подумав, добавил он.

– Значит, боишься, – сделала вывод Ясиана, но потом даже приоткрыла рот от догадки, осенившей её. – Рас, ты тоже не знаешь, что нужно делать?!

– Не знаю, – немного цинично протянул он, а потом, решившись, выпалил. – Да, не знаю! Откуда бы я узнал! Это тебе перед свадьбой мать должна была всё рассказать, а я ещё молод жениться! Где бы мне это узнать было? Нет, я, конечно, видел, как это у лошадей и коров происходит, как без этого в большом хозяйстве. Но как у людей всё бывает – не знаю.

– Мама сказала, что муж всё знать должен, – растерянно произнесла девушка.