Экзамен на верность

Посетитель шумно вздохнул:

– Послушайте, я всего лишь исполняю приказ. Если откровенно, я восхищаюсь вашим упорством. Хотел бы я, чтобы моя жена ждала меня так, как вы ждете своего мужа. Но вам необходимо смириться с его смертью. Прошло четыре года. Есть свидетельские показания, и суду были представлены веские доказательства.

– Я. Ничего. Не подпишу.

Голос Тарин был сух и тверд. Собеседник пожал плечами:

– Это ваше право. По инструкции мы должны будем составить акт об отказе в ознакомлении. Разрешите напомнить: личные вещи вашего мужа по-прежнему у нас, если захотите их забрать. Пенсия по потере кормильца ежемесячно перечисляется на отдельный счет на ваше имя. Вы в любой момент можете воспользоваться этими деньгами. От имени всего отдела хочу пожелать вам всяческих успехов и… смирения перед судьбой. Чем скорее вы примете действительность, тем быстрее начнете двигаться дальше.

Тарин с каменным лицом подождала, пока они покинут ее кабинет.

– Смирение, значит…

Она резко подняла вазу с цветами и швырнула ее в сторону двери. Треск и звон осколков, осыпавшихся со стены, дал ей возможность выпустить чувства наружу.

– Что ж, пожалуй, зайду в другой раз.

Тарин вздрогнула: оказывается, в тот же момент к ней хотел войти преподаватель физики. Ваза пролетела в паре сантиметров от его головы, а несколько осколков и брызги воды попали на левое плечо.

– Простите, пожалуйста, – она кинулась к преподавателю. – Это вышло случайно!

– Вынужден поверить, иначе я сейчас бы уже не разговаривал, – усмехнулся он. – Так вот почему вы вызвали меня к себе? На будущее: не обязательно меня убивать, достаточно просто уволить.

– Не паясничайте, – Тарин помогла с очисткой пиджака и указала на стул. – Вы ведь понимаете, что ваза предназначалась не вам.

– Конечно. Но то, что она предназначалась сотрудникам полиции, еще более фантастичная версия.

– Придется поверить.

– У колледжа проблемы? – Тимур сразу стал серьезным.

– Да, но не с полицией. Они приходили по личному вопросу, – Тарин подошла к оставленной на столе бумаге и смяла ее в кулаке.

На минуту в кабинете стало тихо. Каждый задумался о своем.

– Можете не отвечать, если я лезу не в свое дело: они приходили по поводу вашего мужа?

Тарин обернулась и посмотрела преподавателю в глаза. Она изучала его лицо несколько секунд, но не увидела ни праздного любопытства, ни притворного сочувствия.

– Кто еще в колледже знает об этом?

– Многие. Не удивляйтесь, вопреки прогрессу люди читают газеты. Конечно, я, как любой разумный человек, понимаю, что доля правды там небольшая. Так что, есть какие-то новости? Нашли что-нибудь?

Вместо ответа Тарин помотала головой.

– Они уже давно ничего и никого не ищут, – она опустилась в кресло и потерла лоб рукой. – Да, видно, и здесь мне покоя теперь не будет.

– У вас никогда не будет покоя и без этой статьи, вы же ректор. Смиритесь.

Тарин усмехнулась:

– Вот. Поэтому я вас и пригласила.

– Потому что я не стесняюсь хамить?

Он открыто взглянул на Тарин, которая уже давно догадалась, за что преподавателя невзлюбило бывшее руководство.

– Потому что вы не стесняетесь говорить правду. Последний наш разговор пробудил во мне невеселые воспоминания. Я действительно, сама того не замечая, начинаю превращаться в бюрократа, который противится всяким новшествам. Трудно принять такой факт, но я становлюсь тем, кем никогда не хотела быть. Я подумала над вашим предложением и решила дать вам шанс: через две недели я жду бизнес-план. Если вы меня убедите, что мы не вылетим в трубу, я дам зеленый свет на развитие вашей идеи. Что скажете?

– Через неделю. Все расчеты будут у вас на столе уже через неделю.

Тарин понравилось, что его глаза азартно загорелись. Внешне Тимур был ничем не примечателен: среднего роста, прямые черты лица, в темно-русые волосы кое-где вкралась седина. В ее присутствии он всегда держался настороженно. Сейчас же он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно сокол, которого вот-вот пустят по следу зайца.

– Но я не хочу превращать колледж в рынок, вы понимаете, о чем я?

– Более чем. Вы можете быть уверены: наши цели совпадают. Я хочу поставить колледж на ноги также сильно, как и вы.

Тарин прищурила глаза:

– Допустим. Но мои мотивы мне известны. Каковы ваши?

– Сам не знаю, – честно признался он. – Наверное, не люблю делать что-либо наполовину. Раз уж пришел сюда, значит, должен впрягаться и помогать общему делу. Всем ведь нужно чувствовать себя нужными. Чем эта цель хуже любой другой?

– Ничем, – признала Тарин. – Что ж, время покажет. Можете идти. Только скажите…, – неожиданно запнулась она, – со стороны все это выглядит так же жалко, как я думаю?

Тимур сразу понял, о чем его спросили.

– За всех отвечать я не в праве. Могу сказать о себе. Когда я узнал, кто руководит колледжем, я уже слышал о вашей истории. Мое решение сюда устроиться лишь укрепилось. Потому что еще до того, как я стал уважать вас, как ректора, я стал уважать вас, как человека, – Тимур взглянул на пол, пряча смущение. – Пойду, позову уборщицу что ли. Нужно скрыть следы преступления, – зловеще произнес он.

Позже Тарин решила посетить лекцию у этого преподавателя. Занятие Тимур вел интересно: даже она, которая мало что понимала в физике, оценила подачу материала. К Портфельчику, будь ее воля, она бы никогда не заглянула, но план было необходимо выполнить. Голос ее заместителя буквально просверливал череп, а монолог звучал так же высокопарно и витиевато, как она и предполагала. По рядам студентов то и дело прохаживалась зевота, которую они пытались подавить. Тарин, сама микробиолог, давно не видела, чтобы так плоско преподавали химию. Журналы занятий у Вениамина были заполнены бисерным почерком, без единой помарки, сопроводительная документация велась идеально. Но документы – далеко не вся часть работы педагога. Когда она попыталась донести свою мысль, Портфельчик вскипел и патетично стал отстаивать свою позицию пронзительным голосом. Тарин начала опасаться, что они никогда не смогут общаться спокойно.

Вечером ректор снова засела за бумаги в кабинете. Необходимо было разработать систему оплаты труда, а главный бухгалтер помогать в этом не стремилась. У Тарин голова начинала болеть лишь при одной мысли о цифрах. К тому же, из министерства пришел новый отчет, который необходимо было отправить завтра до обеда. Раздался робкий стук.

– Можно? – тихо спросила Эмма. Она, переминаясь с ноги на ногу, стояла у входа.

– Конечно. Что вы хотели?

– Я тут вот… принесла…, – она несмело протянула документы. – Я знаю, вы готовите отчет…. Только… форма изменилась с прошлого года…. Мне кажется, вы об этом не знаете….

Тарин взяла из ее рук бумаги и внимательно стала сверять. Боковым зрением она заметила, что женщина порывалась уйти, но жест ректора заставил ее остаться.

– Действительно, формы немного отличаются. Большое спасибо. Если бы мы отправили это завтра, нас бы заставили переделывать.

Она взглянула на посетительницу. Женщина стояла, растерянно озираясь на дверь.

– Присядьте. Скажите, это ведь вы оставили прошлый отчет на столе у моего секретаря?

Ответом было молчание. Тарин встала и пересела в кресло рядом с ней.