Беглянка

–Зачем тебе днём топить камин? – Света гладила пальцами прохладный тонкий фарфор. Даже с содержимым он казался невесомым.

Царьков откинулся на спинку кресла и сделал глоток:

–Не люблю влажность, а весной здесь влажно. Света, почему ты здесь?

–Потому что твой человек меня сюда привез.

–Но ведь ты могла отказаться, – он испытующе смотрел на нее, подмечая с силой прижимающиеся одна к другой коленки, напряженно опущенные плечи. – У вас было много времени и не такой уж неподъемный долг. Так почему ты здесь?

Свете стало очень горько и противно. Она знала ответ, но не хотела, чтобы он прозвучал вслух. Он помолчал минуту и продолжил:

–Потому что ему так проще. Он отдал тебя без сомнений. Он даже не торговался, жалкий человечишка. Отдать свою женщину, даже не обговорив условия. И вот ты сидишь тут, ненавидя меня, думая, что я урод какой-то.

Света подскочила от этих слов, словно они обжигали ее изнутри.

–Ты готов взять силой чужую жену. Загнал нас в угол. Или это не ты приходил ко мне на работу? Не твои люди приходили к нам домой, избили моего мужа! Кто же ты после этого?

–Не нагнетай, Света! Я приходил познакомиться только после того, как твой муж предложил тебя. Заметь: сам предложил.

–Как это – сам? – Света от неожиданности выпустила плед из рук

Максим ликовал. Ему доставляло удовольствие наблюдать за девушкой. В камине потрескивали поленья, за плотно задернутыми шторами грело полуденное солнце, озабоченно перекрикивались грачи и весело прославляли приход весны воробьи, выдирая друг другу перья в пыли двора. Огонь отражался в глазах Царькова, придавая ему сходство с дьяволом. Не хватало лишь трезубца и хвоста. Он наслаждался тем, как уничтожил молодую женщину, лишил ее всего, во что она верила. Уж он-то знал, что не стоит доверять сказкам про любовь, когда имеешь дело с людьми. Не единожды получая удары в спину от дорогих ему женщин, он, и без того закрытый в себе и не умеющий говорить о чувствах, окончательно похоронил в себе эмоции. Они стали непростительной роскошью. А вот удовольствие от уничтожения ближнего было доступно и так приятно.

Света была потеряна. Она отдавала себя в жертву ради семьи, ради любимого человека, жертвуя своим телом и душой ради освобождения, а на деле всё оказалось не так? Не монстр, сидящий рядом и с упоением наблюдающий за ее смятением, а ее родной Слава был всему виной.

–А долг-то хоть был? Была эта пострадавшая машина?

Царьков неопределенно пожал плечами и снова сделал глоток. Света смотрела на причудливую игру огня и алкоголя в его бокале.

–Была и машина, и долг. И те деньги, что он должен был мне еще до вашей встречи. Поверь, там не такие повреждения, чтоб требовать за них что-то. – Он усмехнулся. – Слава и ездит-то кое-как, какие там повреждения могут быть! Я попросил людей чуть прижаться к нему на дороге, а он тут же и поплыл. Потом давай извиняться, божиться, что всё отдаст. Говорил, что отдаст всё, даже самое дорогое. А что может быть дороже любимого человека?

–Почему я должна тебе верить? Ты специально наговариваешь на него, чтоб сделать мне больно!

Максим протяжно вздохнул и покачал рюмку. Алкоголь омыл хрустальные стенки, закрутившись в воронку.

–Твой муж игрок. И должен он мне давно. Слишком давно, чтоб можно было дальше ждать. Одного не понимаю, за что ты его полюбила? Да ещё и до такой степени, что оказалась здесь?

В душе Светы разгоралось пламя, пожирая осколки разбитого сердца. Пальцы жгло от ненависти к ним всем: и к Славе, и к Царькову, и к себе, и к орущим за окном птицам. Света резко поднялась и выпрямившись во весь свой невеликий рост, гордо подняв голову, направилась к окну. С силой одернув шторы, она на минуту ослепла от яркого солнца. За прозрачными стеклами всё так же простиралось поле с ельником. В душе бурлило негодование и ярость. Вернувшись к камину, Света наполнила бокал до краев и залпом выпила. Царьков криво улыбался, ожидая продолжения. Девушка подошла вплотную. Даже сквозь ткань легких брюк, он почувствовал невыносимый жар женского тела.

–Что ж, начнем отдавать долги, – низким голосом произнесла она и забрала из его рук бокал.

1.6

В спину порывами толкал холодный ветер. Очнувшись словно от глубокого сна, Света с трудом подтянула дрожащие ноги. Еле открыв глаза, девушка огляделась. Это был ее двор. Она сидела на скамейке перед подъездом, в полудреме кутаясь в чужой плащ. Осмотрев себя, Света вспомнила, как осталась накануне без платья и без любимого человека. С собой не было ни ключей, ни телефона. Доковыляв до двери подъезда, Света набрала номер квартиры на табло домофона, но ни после третьего, ни после девятого гудка дверь никто не открыл. Обреченно махнув рукой, девушка уперлась лбом в холодный металл. Голова гудела, точно она всю ночь выпивала, глаза слезились, каблуки предательски подворачивались. И не было во всем мире человека, опустошеннее нее. Из подъезда, заливаясь смехом, вышла высокая молодящаяся женщина. За ней следовал пухлый коротышка в галстуке. Парочка презрительно хмыкнула, когда Света пыталась прошмыгнуть в закрывающуюся дверь. По высокому тону голоса Света узнала соседку сверху.

«Хоть бы в лифте не нагадила! – разразилась смехом женщина. Мужчина нервно хихикнул и обернулся, провожая обеспокоенным взглядом Свету. На секунду замешкавшись, он подавил в себе тревожное желание помочь девушке и направился за своей спутницей.

Лифт моментально доставил Свету на девятый этаж. Оказавшись перед дверью, она несколько раз протяжно нажала на кнопку звонка, постучала ногой, но ответа не было. Наконец, силы предательски покинули ее, и, обернувшись в плащ, сидя перед дверью, Света заснула.

–Вот ты где!

Кто-то схватил ее за плечи и одним рывком поднял на ноги. Слава прижимал ее к себе, с силой, словно желая впечатать в себя. Она оттолкнула его и врезала пощечину.

–Ты мне врал! Всё время безбожно врал! Это не Царьков потребовал, это ты сам предложил ему меня!

Слава растеряно попятился. В этот момент двери лифта открылись, и снова появилась колоритная парочка.

–Ой, пардоньте, – нервно засмеялся пухлый коротышка, беспрестанно нажимая на кнопку лифта, – не наш этаж!

Двери сомкнулись и лифт унесся под переливы смеха.

Света бессильно протянула руку к мужу:

–Дай мне ключи.

Слава достал из кармана связку. Легким движением она открыла, зашла в квартиру и захлопнула дверь перед самым его носом. Он несмело постучал. Она еле слышно, скорее себе, чем ему, ответила: «Пошел вон». И растянувшись на диване, провалилась в беспокойный горестный сон

Три дня Света не появлялась на работе, сказавшись больной, не выходила из дома. Она сидела на диване и смотрела в одну точку. Временами на нее находила паника. Тогда она срывалась с места, бесцельно металась по квартире, несколько раз залезала под строи душа, стараясь отмыться от всего случившегося. Один раз она выгребла все вещи из шкафа и, зарывшись в них, долго плакала. Потом собрала все вещи мужа в чемодан и выставила к порогу. Но он за три дня ни разу не появился. Ей столько хотелось сказать ему! Излить всю душу, наговорить много всего нелестного – злость и жалость к себе испепеляли девушку. Он не приходил. И к вечеру третьего дня, выговорившись измятым рубашкам, Света ощущала лишь всепоглощающую пустоту.

На четвертый день, договорившись с собой, Света собралась на работу. Утро выдалось пасмурным, с только распустившихся листьев капали остатки дождя, сливаясь в размазанные мелкие лужи. У подъезда стояла иномарка, такая же серая, как всё вокруг. Света не обратила бы на нее внимания, но как только Света вышла из подъезда, водительская дверь открылась, и появился Слава. Девушка замерла. Откуда-то из низа живота стала подниматься волна ярости. Он подошел, на ходу отряхивая с куртки капли и преувеличенно небрежно пожелал доброго утра.

Она промолчала, исподлобья взглянула на него и перевела взгляд на автомобиль:

–Это она?

–Да, наша…

–Ах, «наша»? – зашипела Света, провожая глазами проходящую мимо маму с ребенком, – А мне кажется, что она больше моя, чем твоя! – она хмыкнула, – Я же за нее «расплатилась».

И подлетев к машине, она с размаху ударила сумкой по лобовому стеклу. Слава схватил Свету за плечи.

–Что ты делаешь?!

–Я ее ненавижу! И тебя ненавижу! – кричала Света. У соседнего подъезда припустила почти бегом прошедшая мимо мама, утягивая за руку любопытного ребенка.

–Светочка, милая, прости меня, – он прижимал ее, трепыхающуюся в его объятьях, безуспешно старающуюся высвободиться, – Давай я довезу тебя до работы?

–Никогда в жизни, никогда, слышишь, я не сяду в эту машину! Я не хочу тебя видеть! Отпусти меня! – пуще прежнего расходилась Света, вырываясь из сильных рук мужа.

Из подъезда вышел мужчина. Раскрывая зонт, он недоверчиво посмотрел на ругающуюся пару, потом водрузил над головой черный купол, а на лицо надел маску равнодушия, и прошел мимо. Появление постороннего отрезвило Свету. Она перестала сопротивляться, и, когда Слава ослабил хватку, легко высвободилась из цепких объятий.

Одернув подол плаща, она сквозь зубы процедила:

–Твои вещи около двери. Не смей больше показываться мне на глаза. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты предал меня.

Повернувшись, на несгибаемых ногах, чрезвычайно прямая, она пошла вдоль дома. Он сел в машину и стал сопровождать ее, медленно плетясь рядом. Она лишь раз уничижительно посмотрела в его сторону, и пожалела о том, что сумка была почти пустая, и не принесла повреждений машине.

Следующую неделю Слава каждое утро встречал ее у подъезда, но уже не подходил и не пытался заговорить. Выходя после работы, она каждый вечер видела его, стоящего у машины, жалкого, опустившего голову. Каждый вечер на пороге ее встречал чемодан с вещами, стоящий ровно так, как она оставила его тогда, в порыве гнева прикатив к двери. Каждое утро Света хотела взять этот чемодан и подкатить к машине, но в последний момент она останавливалась, думая о том, что придется закатывать его вновь, если именно в это утро Слава бросит свои нелепые попытки помириться.