Беглянка

Однако он не сдавался. Шла неделя за неделей, и вот в одно уже летнее утро, разбуженная пеньем птиц, Света распахнула шторы. На подоконнике сидела вереница голубей, беспрестанно курлыкая. Один, иссиня-серый, глазом косил на Свету. Она хотела прогнать пернатых жителей города, но вдруг к горлу подступила тошнота, девушка бросилась в туалет и тут же всё поняла: она была беременна. Неожиданная догадка застала врасплох. В этот момент в двери заскрежетал ключ. Света наспех умылась и вышла навстречу раннему гостю.

Слава вытягивал ручку из чемодана. Он бросил тяжелый взгляд на жену и сказал:

–Я больше тебя не потревожу. Видимо, нас, правда, уже ничего не держит вместе.

Но она подошла и положила ладонь на его руку. Он вздрогнул и с недоверием взглянул на нее.

–Что это значит?

–Это значит, что ты можешь не уходить, если не хочешь. Но у меня есть новость: я стану мамой. Если хочешь быть с нами, то оставайся. Если ты не готов, можешь уходить.

Она обернулась и пошла в кухню. Входная дверь хлопнула. Внутри всё сжалось. Испуганная, Света замерла. Было не страшно, если он уйдет. Было страшно оставаться наедине с собой. Послышался треск открывающейся молнии. Тревога отступила: он разбирал вещи.

Часть 2.

2.1.

Дверь резко распахнулась, и электрический свет больно ударил в глаза. Слава стоял в коридоре со стаканом воды в руках. Света едва держалась на ногах.

–Что, не ожидал?! – громко крикнула она и ввалилась в дом. На пол упала пустая бутылка крепкого алкоголя. Слава подхватил жену и, усадив на диван, принялся разувать, но босоножки со множеством тонких завязок не поддавались.

–Ну что ты там возишься? Не можешь что ли? Да что ты вообще можешь! Что ты можешь в этой жизни вообще? Правильно Царьков говорил, что ты не можешь ничего!

Девушка оттолкнула мужа ногами и наклонилась к обуви сама, но в голове гудело, а ног оказалось гораздо больше, чем обычно. Пол качнулся, и Света кубарем скатилась с дивана. Слава с презрением смотрел на пьяную жену, барахтающуюся у его ног.

–Что ещё говорил твой Царьков?

Света подняла голову. Выпячивая глаза и раздувая щеки, она пыталась сфокусироваться на мужчине, потом промычала на выдохе и звонко засмеялась:

–А когда это он стал «моим»?! Нет, милый, он не «мой», он теперь «наш»! Благодетель наш, кормилец, не дал по миру пойти, да?

–Не неси пургу! Ты где так надралась?!

Света истерически рассмеялась, и вдруг стала серьезной. Она уставилась в одну точку перед собой, а затем спросила:

–Он тебе сдачу давал? Может, отсыпал мелочи, а? Посмотри в карманах! – Она на коленях подползла к мужу и попыталась залезть в карманы штанов, повиснув на ногах мужчины. Штаны поползли вниз. Слава одной рукой подхватывал трусы, а второй поднимал Свету с пола.

–Какую ещё сдачу? Тебе нельзя пить, ты же беременна!

Она пыталась подняться, но вновь падала. После третьей попытки она отмахнулась от помощи и поползла к двери.

–Я не хочу тебя видеть… не могу тебя видеть… Не хочу! Ты меня предал! Ты предатель!

Стены не заканчивались, руки тряслись, а ноги болели. Ещё и эти проклятые босоножки! Обои такие скользкие! Света забылась в угол и заплакала, бессильно повторяя: «предатель».

Вооружившись пледом, Слава подошёл и опустился на колени. Он не был зол или сердит, хотя весь вечер пытался дозвониться до Светы, но на звонки она не отвечала. Он выходил встречать ее к подъезду, обошел все ближайшие дворы, стараясь ее найти. Наконец, просто стоял у окна и смотрел на улицу. И когда дверь открылась – он ощутил радость. Сейчас же ему было нестерпимо жаль бедную девушку. Его вина, что она сидит, сжавшись в комочек, в углу и плачет, а пахнет от нее алкоголем.

–Нет, – шептал он ей на ушко, гладя по волосам, – я не предавал тебя, слышишь, никогда. Прости, прости меня, я запутался, я не знал, что делать. Я струсил.

Она всхлипывала, затихала и снова всхлипывала….

Утром голова болела, но уже не тошнило. В ушах стоял шум. Света смотрела в потолок. Слава коснулся ее руки, но она даже не пошевелилась.

–Ты знаешь, что я чувствую сейчас? Такое ощущение, что я иду по лесу, но совершенно не знаю, куда. И кругом деревья, деревья, а я их вижу впервые. И тропинка вся в ухабах. Я плетусь, а сама вот-вот упаду.

Она облизнула пересохшие губы.

– Очень страшно, что заблужусь, потеряюсь, и меня никто не найдёт.

– Я тебя найду. – шепотом сказал Слава. – Куда бы ты не шла, я найду тебя везде.

–Нет, – покачала головой Света, – это ты меня в лес загнал. И пока я не поверну назад, тебе меня не найти.

–Не надо так. Я никуда тебя не гоню. Я иду с тобой рядом. И не дам тебе уйти от меня далеко.

На глаза навернулись слёзы. Слава шумно сглотнул.

–Я не помню, что там было. Совсем не помню.

Он накрыл ладонью ее руку и стиснул.

–Не надо вспоминать, не пытайся. Это не важно. Мы забудем всё, что происходило. Вычеркнем из жизни. Я тебя люблю. Ты замечательная, необыкновенная, я не достоин тебя. Я буду всю жизнь просить у тебя прощения! Всю свою жизнь. Ты не представляешь, что я пережил за те сутки, что ты была у него. Это самые ужасные 24 часа в моей жизни. Я закрывал глаза, а мозг придумывал только вас двоих, словно вспышки, раз за разом – постель, позы, руки, ноги.

Света слушала его слова, но ничего не чувствовала. Словно ее это не касалось.

–Я ничего не помню, ничего из того, что там происходило. Я даже не знаю, что там происходило…

–Не вспоминай, не пытайся. Просто выкинь из головы, совсем. Я всегда буду рядом.

«Вот это меня и пугает»– подумалось Свете, но тут же стало стыдно. Она прогнала эту мысль. Слава был рядом, теплый, домашний, такой знакомый. Сердце тоскливо ёкнуло и затаилось. К горлу подступила тошнота.

2.2.

Три недели Света еле передвигала ноги. Ужасная слабость и постоянная тошнота изводили девушку. Слава пропадал на работе, уходил очень рано, приходил поздно, говорил, что взял подработку за тех, в отпуск ушёл. Отпуск…. Ведь это они хотели поехать на море. До того, как всё случилось. До Царькова. До него казалось, что Слава – каменная стена, за которой пряталась Света. Но появился Царьков, и стена начала качаться, раз за разом теряя опору. Сначала пошла трещина, потом начали выпадать камни из кладки. И вот уже стена не столь крепка и надёжна. С каждым его словом появляется новая трещина. Из них веет холодом. Холодом, который обволакивает душу Светы. Маленькая жизнь внутри нее вцепилась крепко, настойчиво напоминая о себе.

Света заметно похудела. Одежда, прежде прекрасно подходившая, теперь напоминает балахон, брюки могут держаться лишь на ремне. Каждый раз, смотрясь в зеркало, Света испытывала разочарование: все говорили, что беременность красит женщину, а она стала похожа на серо-буро-зеленый скелет. Словно этот ребенок вытягивал всю жизнь из нее. Есть не хотелось, хотелось спать и избавиться от проблем. Потом внезапно стало радостно. Настолько радостно, что захотелось бежать, прыгать и смеяться!

Слава открыл дверь своим ключом. Было тихо, на кухне раздувалась занавеска, в раковине лежала грязная посуда. Она снова ушла куда-то. С его Светой творилось что-то странное: она могла внезапно уйти, вернуться поздно. А в последний раз ещё и пьяной.

Выйдя во двор, Слава уселся на лавку, спрятав руки в карманы. Вечер стремился к завершению, опускались сумерки, когда из-за угла появилась Света. Слава кинулся навстречу:

–Света! Где ты была? Что это у тебя – велосипед?!

–Да! Этот самый удобный! – она гордо похлопала ладонью по сиденью и несколько раз нажала ножку звонка, прикреплённого на руке возле рукоятки. – Я всю жизнь мечтала о нём с самого детства. А ведь мечты должны сбываться, так?

Она бодро запрыгнула на велосипед, оттолкнулась ногой от бордюра и поехала. Педали крутились, набирая скорость, в лицо дул лёгкий ветерок, напоённый вечерней влагой. В домах зажигались окна, жильцы задергивали шторы и наблюдали, как молодой человек бежит вслед за удаляющейся девушкой.

Света была счастлива: бесконечная свобода движения, скорость и прохлада в лицо!