Энтелехия

– Именно поэтому ты сам решил уничтожить человечество?

– Это единственный верный выход. И поэтому я предлагаю тебе присоединится к моему одинокому обществу.

– По-моему у тебя комплекс Бога.

– Возможно, но кто сказал, что это плохо?

– Никто. Иногда нам даётся не то, что мы хотим, а то, что нам нужно…

– Какие замечательные слова.

– Если тебе дана сила, чтобы уничтожить этот мир, то мне чтобы остановить тебя. Я никогда не стану на твою сторону.

Аннигилятор ухмыльнулся и произнёс:

– Скоро ты поймёшь, что я был прав.

– Не думаю, – уверенно заявил Арон.

– Поймёшь… Я сам был когда-то таким же, верил, что этот мир может измениться, верил, что кто-то его может изменить…

– А что случилось потом? Что заставило тебя встать на этот путь?

– Правда, истина, которая открыла мне глаза.

– Я вижу, что ты колеблешься, Гэбриель – пытаясь сбить его с толку, начал Арон, – ты сомневаешься в своём выборе.

– Возможно.

– Но почему? Ты же уверен, что ты прав, разве нет?

– Нет ничего однозначного, – сказал он и развернулся.

– Ты куда? – крикнул ему в спину Арон.

– Мне нужно идти. Мы встретимся вновь, но при совершенно других обстоятельствах, не как дружелюбные собеседники, а как два человека стремящихся к противоречащим друг другу целям.

– Стой, а то получишь снаряд в голову, – произнес Арон и наставил на него оружие.

Аннигилятор обернулся и растворил пистолет тёмной материей. Арон незамедлительно побежал, чтобы остановить его. Молодой человек только дотронулся до плеча противника, как аннигилятор в миг откинул руку и резким ударом в область живота откинул его назад. Арон схватился за место удара и не мог сделать вдох из-за сбитого дыхания.

– Ну, чего же ты? Нападай.

Юноша пришел в себя и снова бросился в бой. Его правый кулак точно летел прямо в челюсть аннигилятора, пока тот не отбросил его локтем. Арон попытался ударить левой рукой в область печени, но противник сделал шаг назад, и он промахнулся. Аннигилятор пнул Смита голеностопом по колену. Он не смог устоять на месте и упал. Постанывая, он пытался встать, но силы совсем иссякли.

– Мне больно на тебя смотреть, – продолжал аннигилятор.

Заключенный оперся руками об крышу и с опущенной головой, стоя на коленях, ненавидел себя за свою слабость.

– У тебя ещё будет шанс попытаться меня остановить.

После этих слов аннигилятор встал спиной и начал уходить. Арон поднял голову и наблюдая за ним, видел, как небольшая человеческая фигура растворяется в густой темноте.

Глава 4. Конец игры

Старый добрый незнакомец

Юноша с трудом поднялся, опираясь на собственное колено, и поковылял к Гренделу. Безжизненное выражение его лица, отпугивало и отталкивало, несмотря на ещё свежий оттенок кожи. Голова правым виском была прижата к влажному бетону. А глаза открыты, что придавало его виду ещё больше страха. Арон сорвал пейджер с его запястья и стал шарить по карманам. Ему нужно было скорей уходить отсюда, ведь он всё ещё заключённый. Заключённый, который убежал из камеры. И их не будет волновать, что это была не его прихоть и он не по своей воле покинул место заключения. Но возвращаться было нельзя. Никто кроме него не знал о его существовании достоверно, и предназначением старшего сержанта было остановить безумца, что бы тот не задумывал.

Пустые карманы никак не удовлетворяли его. Войс будто предчувствовал приближающуюся смерть и выложил ценные вещи. В нагрудном отделении Арон нащупал что-то бумажное. Он влез указательным и средним пальцев в узкое отверстие и схватился за содержимое. Клочок был весь истрепан и по виду был очень ему знаком. Он аккуратно, не торопясь, чтобы не повредить и так хрупкую вещь, развернул лист и стал читать. Это был он. Юноша быстро сложил клочок обратно и спрятал за резинкой тюремных шароваров. Арон сорвал с него пиджак, встал с колена и начал как можно скорее уходить с крыши. Вариантов куда, у него было немного. Квартира отпадает – первое место, на которое поедут его искать в случае побега. Ринг исчез, тем более что, после его поступка, он бы под дулом пистолет не попросил бы у него помощи. А прийти в участок было самой глупой идеей: заявиться в здание полное полицейских, защищающих закон – это самоуничтожение. Поэтому Арон мог рассчитывать только на преданность Лилиан.

Маленькие капли дождя, медленно скатывались по костюму вниз. Ветер легко обдувал заднюю часть ушной раковины чуть расшатывая её. Арон весь продрог. Он шатался по неизведанной дороге и старался не смотреть по сторонам. Взгляд был устремлён под ноги. Вокруг него вновь расположились городские развалины. Если бы они хоть половину того потенциала тратили на социальную поддержку и помощь населению низшего уровня, которую они тратят на развлечения и собственное тщеславие, то всё было бы по-другому. Это место бы засияло и краски заново заиграли бы в домах горожан. Жизнь бы начала бить ключом, настоящая, счастливая. Но кому есть дело до кучки людишек, которые гниют в подвалах и падают от бессилия посреди дороги? Кому нужны бедные матери, которые не могут прокормить своих детей? Почему единственное, что заботит людей это они сами? Неужели у них не возникает хоть капли сострадания к ним? Разве можно быть настолько слепым к простым человеческим нуждам? Пелена на глазах высших людей, которая не даёт им видеть реальный мир. Пелена, разрушающая и разлагающее всю культуру, и общество. Пелена, защищающая их от сброда под названием "люди". Пелена, которая носит название власть. Вместо этого мы можем наблюдать лишь преступность и продажность. Люди вынуждены убивать и обманывать, чтобы выживать в этом мире полном грязи. Грязи, которую Арон видит каждый раз проходя по нижнему городу. Нелегальный бизнес, продажа нелицензированного оружия и имплантов, людей, а также их особых услуг. Услуг, за которые хорошо платили. Видя всё это собственными глазами ты забывал о всякой культуре и ценностях. В твоей голове было лишь одно слово – разложение.

Деревянные доски издавали протяжный хруст каждый раз, когда Арон ступал на них. Иногда просто невозможно обойти их и поставить ногу на свободную от грязи и мусора землю. С каждым шагом он замедлялся и силы идти заканчивались. Юноша бездумно перебирал ногами, а глаза постоянно смыкались. Он засыпал на ходу, но, когда начинал падать – просыпался от чувства невесомости и шёл дальше.

Арон уже стоял у основания дома Лилиан и осмысливал тот факт, что не может туда попасть. Ноги полностью покрыты грязью, одежда вся вымокла, голод не даёт нормально мыслить, а погода то и дело напоминает о себе дрожью тела. Беглец ждал как потерянный ребёнок какого-то чуда. Он прислонился сырой спиной к бетонной стене и стал скользить по ней, до тех пор, пока не сел в слякоть. Все кажется таким бессмысленным. Что он пытается доказать? К чему идёт? У него ничего нет. Он один. Разве может он изменить этот мир?

В трёх метрах слева от него открылась дверь, и юноша подпрыгнул с места и побежал к ней, чтобы успеть зайти вовнутрь. Запах влажного камня сразу врезался в его небольшие ноздри. Лифт не работал. Он прошёл дальше и вышел к лестнице. Улица Коуч Вей, дом триста двадцать шесть, квартира четыреста – её адрес запал к нему в голову неслучайно. Как в тумане он дошёл до нужной квартиры и позвонил. Дверь долго не открывали. "Хоть бы она была дома, прошу, пусть она будет дома…", – думал Арон, в бесконечном ожидании Лилиан. Девушка знала, что это её коллега. Видела через камеру, но она была напугана и не знала, что делать. Слухи, что старший сержант Арон Смит хладнокровно распотрошил коллегу по соседнему отделению, быстро разошлись среди людей. Она не могла быть уверена, что это правда, и знать, что это ложь, тоже не могла наверняка.

– Прошу тебя, Лили, – простонал Арон.

Смит упёрся лбом об холодную металлическую дверь и прикоснулся раскрытой ладонью к её поверхности. Лилиан также поставила свою руку на дверь и заплакала. Кристальные капли слез побежали из уголков её живых глаз.

– Прости, – тихо произнесла она с болью.

Девушка не хотела разрушить свою жизнь, тем что покрывает преступника. Она сделала свой выбор и осуждать он её за это не мог. Арон принял исходное положение и его лицо не показывало никаких эмоций. Он стойко воспринял факт презрения и отчуждения. Без ярости, гнева, злобы, обиды. Не впервой. Шоркая подошвой обуви, беглец развернулся и медленно пошёл к выходу.

Оставался единственный вариант, где Арон мог переждать ночь. Единственный и самый опасный. Юноша добрался до участка и прислонил пейджер к сканеру. "Доступ разрешен", – среагировала система и открыла дверь. "Кто бы сомневался, что ты был здесь постоянным гостем", – произнёс Арон и перешагнув через порог, оказался внутри здания. Было темно. Весь свет был отключен. Он протяжно ступал по гладкому, блестящему полу к кофе-машине. Горячий кофе – вот что могло бы привести в чувства. Рука автоматически дёрнулась под датчик, но в доступе было отказано. Все его счета были заморожены, и он не мог производить операции по ним. Видимо, судьба решила иначе. Последовал истерический смех, который заполнил всё помещение. Молодой человек хохотал, словно сумасшедший. Словно у него поехала крыша. На самом деле ему было плохо. Настолько плохо, что он даже не знал, как реагировать на происходящее. Будто весь мир настроен против него, будто вселенная уготовила ему испытание, которое он должен пройти и стать сильнее. Почему страдает он: человек, который готов пожертвовать всем ради справедливости? Само существование справедливости – несправедливость. Потому что, если бы не было справедливости, не было бы и несправедливости. То, что справедливости невозможно достичь в принципе, уже несправедливо. Мы обречены на вечную несправедливость, потому что мы даже не знаем критерий справедливости: почему одно справедливо, а другое нет. В чём причина? Возраст, цвет, размер, количество. Любой критерий, который мы возьмём не может подойти идеально и в любой ситуации, а это значит, что критерии справедливости – несправедливы. Справедливость одна из самых странных вещей на этой несправедливой планете.

Беглец положил руки в глубокие карманы от пиджака и стал подниматься в лифте наверх. Он так долго держал ладони в кулаках, что ему тяжело было разгибать пальцы. Его кабинет остался таким каким был. Да и что могло произойти за такой короткий период. Тот же многолетний шкаф, покрытый полусантиметровым слоем пыли, тот же стол, на котором разбросаны упаковки еды и стаканчики из-под кофе. Он прошёл, упал на своё кресло и хотел немного вздремнуть. Арон подвинулся к краю стола, сложил на нём свои локти квадратом и опустил тяжелую голову вниз. Смит уснул за считанные секунды. Его тело было неподвижным, словно он умер, оставшись в таком положении. Слышалось лишь тихое сопение. Тяжёлая ночь, даже слишком.

Через пару часов он проснулся и заставил оторвать свою голову от стола. Его ещё клонило в сон. Арон достал смятую страницу из дневника и вновь начал читать: «12 ноября 2096. Нравственные принципы в людях всегда поражали меня. Хотя бы потому, что я был одним из них. Однако иногда нужно поступить так, как мораль запрещает. Такие действия лежат по ту её сторону. И нет, вовсе это не любовь как писал Ницше. Это нечто иное. Можете называть это долгом или же предназначением. Суть от этот не поменяется. Вещи, которые сделать необходимо, не оцениваются как злые или добрые, потому что являются частью причинно-следственной связи мироздания. Будет всего один единственный шанс, который никак нельзя упустить, и, если этого не сделать последствия будут неизбежны». Лист на этом обрывается. О чём идёт речь? Вокруг не было ни единой души. Было так тихо, что казалось само небытие спустилось на землю. Арон снова и снова перечитывал отрывок дневника. Он водил глазами по строкам истрёпанной бумаги и пытался понять, что он упускает. После огромного количества попыток внять прочитанное, он со злостью сжал лист в небольшой клочок и выбросил в дверь. Клочок отскочил от неё и закатился под стол. Арон сорвался с кресла, чтобы уйти поскорее из этого места. Можно ли сказать, что он сдался? Скорее дело было в неведении происходящего. Он не понимал, чего конкретно хочет аннигилятор, не видел его конечной цели, точнее способ её осуществления и поэтому совершенно не знал, как ему противостоять. Неужели он даст ему победить? Позади него послышался до боли знакомый голос:

– Здравствуй, Арон.

Юноша обернулся и увидел голографическое изображение аннигилятора на фоне синей бескрайней реки.

– Что тебе нужно? – сквозь стиснутые зубы спросил он.

– Мне? Думаешь, я обращаюсь к тебе, потому что мне что-то надо? Нет, всё не так. На самом деле это у меня есть, кое-что, что нужно тебе.

– О чём ты?

Аннигилятор направил объектив камеры на связанную девушку. Она была привязана к высокому мосту и свисала с него.

– Лилиан! – выкрикнул Арон.

Но возлюбленная ничего не могла ответить, так как её рот был заклеен. Она лишь отчаянно начала стонать, в надежде, что он её спасёт.