Роковой свидетель

– Они сегодня дома? – Эрика проигнорировала ее намек.

– Нет, мы только что к ним стучались. Я знаю, что они ужасно много работают… ночные смены. – Генриетта обвела глазами всклокоченный сад. – Уже холодает, поможете мне подняться наверх? Я могу показать вам свою студию, – добавила она, глядя на Питерсона и предлагая взять ее под руку.

13

Днем вестибюль выглядел иначе. Свет, струясь в окна, как будто танцевал на краске ярко-голубых стен.

Генриетта взглянула на закрытую дверь в квартиру Вики, опечатанную клейкой лентой.

– Насколько там все плохо? – Она посмотрела на Питерсона. Он хотел что-то сказать, но замялся. – А, настолько, – заключила она. Ее лицо в ярком свете казалось пепельно-серым.

Входная дверь Чарльза была закрыта, и они слышали, как за ней чем-то грохочет слесарь. Генриетта уверенно, но медленно двинулась к лифту в задней части вестибюля, держась за руку Питерсона. Эрика и Мосс последовали за ними. На лифте они поднялись на третий этаж. Здесь потолок был чуть повыше, на площадке располагался длинный ряд световых люков, что добавляло ощущения легкости и пространства. По обе стороны коридора было по двери.

– Вот и моя студия. – Генриетта достала из кармана связку ключей и отперла дверь. – Заходите.

Эрика задумалась, зачем она привела их сюда – чтобы похвастаться своими работами? Студия представляла собой огромную комнату открытой планировки – с одной стороны находилась стеклянная стена, с другой открывался захватывающий вид на Лондон и Блэкхит. Солнце мерцало за облаками, и казалось, что на горизонте надвигается буря. На стене висела высокая деревянная полка с бутылками химикатов и художественными принадлежностями. Рядом стояли морозильный ларь и старый холодильник марки «Ред Булл» с прозрачной стеклянной дверцей, заполненный коробками с пленкой для фотокамеры.

– Это моя темная комната. – Генриетта указала на дверь рядом с холодильником.

Остальные стены были завешаны прекрасными фотографиями – текстуры, смелые цвета, невероятно замысловатые формы. На одной Эрика увидела равномерные хребты песка на кристально чистом морском дне, а на другой – очень крупный план ледяных кристаллов.

– Что это? – Мосс, так же, как и Питерсон, была озадачена фотографией грубо текстурированного серебряного диска.

– Это монета, отчеканенная в нормандскую эпоху. Очень большое увеличение ребра, – пояснила Генриетта, подойдя к ним и глядя на фото. – А вот это бильярдный шар, – она указала на фотографию, которая выглядела как каменистая поверхность скалы. – При максимальном увеличении видны пики и впадины, которые сошли бы за горный хребет.

– А это? – Питерсон показал на фотографию красноватой массы в пузырьках и перистых листьях.

– Пищеварительный тракт лошади. У меня в студии не было всей лошади, только кишки. Я делала серию фотографий плоти и анатомии диких животных. Для этого мне нужен был морозильник, – она указала тростью на морозильный ларь, гудевший в глубине комнаты. Эрика, Мосс и Питерсон переглянулись. Генриетта это заметила и взглядом, способным сварить яйцо, впилась в Эрику. – Что такое, офицеры?

– В ваших фотопроектах участвовали кошки? – спросила Эрика.

– Да.

– А вы просили Чарльза от них избавиться?

– Да. Вчера, после того как мы с ним посидели и выпили, я попросила его отнести тела двух мертвых кошек, которые лежали у меня в этом морозильнике, в общие мусорные баки.

– Где вы взяли кошек? – Эрика ощутила торжество и вместе с тем тревогу, что обманулась по поводу Чарльза. Генриетта доковыляла до заваленного бумагами стола у окна и полистала их.

– А, вот, – она протянула листок Эрике. – Мне нужно вести официальные записи для Художественного совета, они финансируют часть моей работы. Это своего рода счет от ветеринарной клиники Фогля и Харриса в Далвиче. Тела двух кошек, которых, к сожалению, пришлось усыпить, были переданы мне для фотопроектов.

Эрика изучила счет.

– Как долго вы храните тела животных, прежде чем от них избавиться?

– Я замораживаю их, а затем размораживаю, чтобы сфотографировать. Мне нужно действовать очень быстро – на все про все у меня всего час. От более мелких останков я избавляюсь накануне дня выноса мусора, чтобы они не воняли в общих мусорных баках. Все законно.

– Почему Чарльз нам не рассказал? – Эрика с недоумением смотрела на нее. – Мы бы сэкономили столько времени.

– Я просила его никому не говорить об этом конкретном проекте. Люди могут быть очень чувствительны к подобному.

– Но дело зашло так далеко. Мы его арестовали, – сказала Мосс.

– Чарльз очень преданный друг. Очень хороший, часто себе во вред, – похвалила его Генриетта.

– Вики когда-нибудь говорила с вами о вашей договоренности с ветеринаром? – спросила Эрика. Генриетта смерила ее недоуменным взглядом, нахмурила густые брови.

– С какой стати, ради всего святого, ей об этом со мной говорить?

Эрика кратко рассказала о подкасте Вики и эпизоде о Кройдонском котоубийце. Генриетта покачала головой.

– Нет-нет. Я ничего не знаю об этом, как вы его там зовете?

– Подкаст.

– Что такое подкаст?

– Что-то вроде радиопрограммы, – пояснила Мосс.

– Нет, об этом мы никогда не говорили. Как я уже сказала, я не люблю распространяться о моей работе. Это очень тихая улица. Тихий дом. Я в ужасе от того, что здесь такое произошло.

– Почему Чарльз просто не объяснил нам, по какой причине у него в пакете мертвые кошки? – задумчиво проговорила Эрика по пути к машине. Счет от ветеринара она сфотографировала. – Он законно избавлялся от них.

– Он даже напал на полицейского, – напомнила Мосс.

– Но это не имеет никакого отношения к убийству Вики Кларке. Айзек подсчитал, что смерть Вики наступила между тремя и семью вечера. Чарльз не мог убить ее между пятью и шестью, так быстро привести себя в порядок и пойти к Генриетте, – рассуждала Эрика.

Питерсон вышел из квартиры и направился к машине.

– Чарльз отдал мне свой билет на поезд и квитанцию, – сказал он. – Он купил билет на станции Блэкхит, неподалеку отсюда, в час пятьдесят пять. В два ноль три сел на поезд до Лондонского моста.

Эрика взяла у него оба билета и увидела пометки на чеке.

– Он заплатил наличными, – заметила она. – Но мы можем запросить запись видеонаблюдения. Он сказал, в какое время вернулся сюда на поезде?

– Да. В пять вечера. Это заняло около двенадцати минут, плюс время, которое он шел до станции, и примерно к пяти двадцати он вернулся в Ханикомб-Корт, – сообщил Питерсон.

– Айзек официально подтвердил время смерти? – спросила Мосс.

– Пока нет, – покачала головой Эрика. – У нас есть только его оценка, что Вики Кларке была убита между тремя и семью вечера.

– Он мог это сделать, у него было полчаса, – возразила Мосс.

– Ты же видела его квартиру. Где он, по-твоему, приводил себя в порядок? Избавлялся от орудий убийства? Окровавленной одежды? Там очень тесно.

– Почему он должен был заниматься этим у себя? Он мог прибраться у Вики в ванной, – не согласилась с ней Мосс.

– Да. Опять же ждем результатов ДНК с места преступления, – подвела итог Эрика. Они немного помолчали.