Темные проемы. Тайные дела

Мгновение спустя, когда ясность ума вернулась, доктор что-то писал на карточке.

– Аркадия-Гарденс, значит… Какой конец?

– Дальний, – ответил Фенвилл.

Доктор посмотрел на него.

– Дом со сфинксами на крыльце стоит в дальнем конце.

Доктор посмотрел ему в глаза и записал его фразу в точности.

– С чего вы так уверены, что я назвал нужную улицу? – спросил Фенвилл.

– Вы заметили название, даже не осознав этого. Благодаря современной науке я могу восстановить любое подавленное воспоминание.

– Подавленное?.. Уж я-то точно ничего не подавлял.

Доктор серьезно воззрился на него.

– Вы уверены? – спросил он. – Уверены, что тот мужчина, странно на вас смотревший, был в… маскарадном костюме, правильно я понял? – Он поднял руку и принял задумчивый вид. – Я по глазам вижу, юноша, его-то вы запомнили прекрасно. – Перстень снова блеснул на пальце – но теперь Фенвилл не увидел камня, лишь золотую перемычку на пальце. – Не выходите из дома, пока я не нанесу вам повторный визит. – Это странное предписание, если не сказать приказ, прозвучало из уст доктора донельзя органично, так, что Фенвилл даже не вздумал противиться. – Я поговорю с миссис Старк. Ну и с той второй молодой особой – вашей незадачливой спутницей в ресторане. Ее адрес вы мне тоже сообщите. – Фенвилл послушно продиктовал адрес, и доктор внес новую запись. – После этого я начну наше, так сказать, маленькое расследование. Сегодня у науки имеются ресурсы для решения таких вопросов. Ваш случай, конечно, тяжелый… тяжелее многих таких болезней, которые, имея комплекс очевидных суровых симптомов, требуют серьезнейшего вмешательства. Если вы не встретитесь с этой женщиной снова – не сведете знакомство, не вторгнетесь в ее быт, не распробуете и не переварите без остатка, – о выздоровлении говорить не придется. Редкая у вас хвороба – смертельная, если основательно не взяться за лечение. – Доктор Бермуда улыбнулся в свои поникшие усы. – Что ж, юноша, до новых встреч, – сказал он, натягивая потертые коричневые перчатки. – И да помогут вам новейшие достижения науки.

В половине двенадцатого миссис Старк принесла обед: лазанью, рис с черносливом и большую белую кружку «Кэмп-кофе»[15 - «Кэмп-кофе» – концентрированный напиток со вкусом кофе и цикория, впервые произведенный в 1876 году компанией «Paterson & Sons Ltd» в Глазго.]. В половине четвертого она снова появилась, на сей раз – с письмом. Написанное странно «гуляющим» почерком на рецептурном бланке, оно было послано доктором:

«Ее зовут Дорабелла. Магнит, спрятанный в вашем подсознании, верно указал вам на ее дом. В скорейшем времени я переговорю с мисс Террингтон; и да пребудет с вами дар красноречия».

Доктор приложил счет за свои услуги – на две с половиной гинеи.

К четырем часам Фенвилл понял, что больше не может оставаться в постели – в нем физическая энергия боролась с духовным недугом. Когда пробил церковный набат, он встал и прокрался в ванную, чтобы побриться. В тот час вода из крана шла еле теплая. Одевшись, он прокрался вниз – и услышал, как миссис Старк храпит в своей маленькой комнатушке. Многие годы кряду нижняя кромка входной двери в общежитие волочилась по линолеуму, протертому и кое-как уложенному, и скребущий звук, производимый ей, словно все здание поднимал на дыбы. Как только Фенвилл попытался проскользнуть за дверь, порыв ветра вырвал у него из пальцев ручку и громогласно пришиб видавшее виды полотно к дверной коробке. Какое-то время он постоял молча, выжидая, но послеобеденный сон миссис Старк, к счастью, не нарушился. Со второй попытки он оказался на улице.

Он дошел до Холборна и сел на омнибус номер семнадцать до Ноттинг-Хилла. Затем, восстанавливая с некоторыми трудностями маршрут в памяти, он, немного пропетляв, все же добрался до сфинксов на Аркадия-Гарденс. Улица с вереницами то сдвоенных дорогих домов, то особняков, изнутри поделенных на квартиры – при свете дня эти особенности подмечались легче, – была все такой же безлюдной и давящей духом старины. Ветер гнал по тротуару изорванную утреннюю газету; один из листков зацепился за штанину Фенвилла.

У знакомой уже входной двери он налег на дверной молоток. Не один раз он потянул за большую железную ручку – из дома не доносилось ни звука. Очередной порыв стылого ветра наслал на него дрожь. Видимо, никто его тут не ждал… нет, вот же они – без спешки, в каком-то слегка беспорядочном ритме приближающиеся шаги.

Дверь открылась. Очень высокий пожилой мужчина с бледным морщинистым лицом, одетый в черное, обратился к Фенвиллу:

– Вы торговец? Тогда вам лучше обратиться в соседние дома.

Взяв себя в руки, Фенвилл решил идти напролом:

– Мне нужно повидаться с вашей хозяйкой.

Мужчина посмотрел на него. Его внешний вид был настолько хрупким, что казалось, ветер вот-вот унесет его прочь. Ужасно утомленным голосом он произнес:

– На прошлой неделе один такой уже заходил… – Вид у старика был будто бы чуть оскорбленный. – Ладно, подождите минуту. Я поищу, что осталось, и вернусь. – Отступив куда-то в царящий в доме мрак, с трудом передвигая ноги, вскоре он и впрямь возвратился, сжимая в костлявых пальцах пятифунтовую купюру. – Ради чего все эти труды, молодой человек? Не понимаю, какая в наши дни необходимость в благотворительности.

– Я не собираю деньги на «благотворительность», – отрезал Фенвилл. – Разве я не ясно выразился? Мне нужно повидаться с хозяйкой дома. Она на месте?

– Это другой вопрос. – Старик нахохлился. – Спрашиваете, дома ли она сейчас?

– Именно. И мне нужно с ней увидеться. – До Фенвилла дошло, что он впервые за всю жизнь имеет дело с дворецким. Старик окинул его пытливым взглядом.

– Увидеться, значит. Могу я поинтересоваться, как вас зовут?

– Фенвилл.

– У вас к ней какие-то дела?

Фенвилл замешкался, но тут сам слуга пришел ему на помощь:

– А знаете, неважно. Мне нельзя так долго стоять на морозе. – И действительно, он зашелся в приступе кашля. – Притворю-ка я, – угрюмо добавил он.

Фенвилл невольно отступил на полшага, и старик и впрямь закрыл дверь у него перед носом. Дворецкий отсутствовал долго, и он подумал даже постучать еще раз. Сердце билось до того быстро, что к горлу подкатила легкая тошнота. Он задавался вопросом, не лучше ли будет уйти отсюда подобру-поздорову и попытать счастья как-нибудь в другой раз. По улице, ниже портика с колоннами, против ветра шла старуха в серой шали – сгорбленная и изнуренная, тяжело переставляющая ноги. Она казалась женским аналогом того дряхлого дворецкого.

– Войдите. – Дверь снова приоткрылась на несколько дюймов, и ее хранитель неохотно заговорил через щель. Фенвиллу пришлось толкнуть дверь обратно. Как только он вошел, дверь снова затворилась; а дворецкий все сетовал о погоде.

– Сюда, – сказал мужчина, как и прежде – нелюбезно, и тяжко захромал вперед.

Мрачный холл был выдержан в том же сложном полуегипетском стиле, что и фасад здания, но здесь преобладали темно-желтые «песчаные» тона. На кафельном полу лежал огромный ковер – очевидно, когда-то дорогой, а ныне выцветший и протершийся в уйме мест. Огонь во вместительном камине странной пирамидальной формы не горел. Мебели тут стояло мало, а та, что имелась, выглядела неиспользуемой и пыльной. В углу Фенвилл приметил открытый сундук.

За рядом желтых колонн слева поднималась черная деревянная лестница. Дворецкий медленно шел вперед и вверх, чеканя шаг за шагом, цепляясь за крепкий отполированный поручень. Фенвилл последовал за ним. Казалось, прошло две или три минуты, прежде чем они достигли первой площадки. Ворсистая дорожка, устилающая лестницу, была такой же потертой, как и ковер внизу, а на стенах не висело картин. В доме гулял странный сквозняк, но Фенвилл гадал о его источнике недолго – в огромном витражном окне, освещавшем всю лестничную клетку, как он заметил, не хватало нескольких ромбовидных сегментов.

Старик-дворецкий, поднимаясь, то и дело заходился в мучительном кашле. Лестница явно давалась ему с трудом. Фенвилл подумал, что ему следует извиниться за доставленные неудобства, но не хватало ни слов, ни духу.

Наверху, там, где лестница вела на второй этаж, мимо нескольких обшитых панелями дверей вел высокий, похожий на тоннель проход с лестничной клеткой на одной стороне. В конце коридора дворецкий остановился и слабо постучал в приоткрытую дверь. Фенвилл не услышал никакого ответа, но таковой, должно быть, прозвучал, ибо дворецкий толкнул дверь длинной рукой и головой пригласил Фенвилла войти.

– Спасибо, Гюнтер, – сказал голос, который звучал в ушах Фенвилла со вчерашнего вечера. – Можешь идти.

Дверь закрылась, и Фенвилл остался наедине с девушкой, которую преследовал.

Она сидела в углу высокого эркера за вязанием. Кресло, которое она занимала, было настолько огромным, что очень напоминало старомодный сценический трон, а она, видимо, исполняла тут роль молодой королевны. Собственно, все в комнате отличалось солидными габаритами – высокие потолки, вместительное ведро для мусора, каминный набор. Но, в отличие от холла и лестницы, комната отличалась ухоженностью, теплом и уютом.

– Итак, вы все же решили официально навестить меня в условленный час? – спросила девушка с легкой иронией.

Фенвилл только и смог, что кивнуть. Она посмотрела на него, и он отвел взгляд.

– Вы не мерзнете? Лучше сперва обустройтесь, согрейтесь, а потом уже поговорим. – Она продолжала орудовать спицами. На ней красовалось платье из парчи, гармонирующее с убранством комнаты и делавшее ее сокрушительно красивой. Фенвилл робко подошел к ревущему в очаге пламени – оно рождало до того громкий, осязаемый гул, что задавало фон всем звукам в комнате вообще.

– Какой сейчас месяц? – спросила девушка внезапно.

– Октябрь. В этом году он выдался холоднее обычного… – нашелся Фенвилл.

– Присаживайтесь, не стесняйтесь.

– Спасибо. – Фенвилл опустился в кресло с четырьмя позолоченными ножками, обитое узорчатым бархатом. Полуотвернувшись от девушки, он осторожно протянул руки к огню.

– Почему вы на меня совсем не смотрите?

Фенвилл почувствовал, как заливаются краской лицо и шея. Ощущение было столь же болезненным, сколь и новым.