Вероотступники

В ответ засвистели стрелы. Тогда, спрыгнув с камня, Осман взмахнул рукой, и по этому сигналу за камнями защелкали замки фитильных ружей и заходили волны дымков. Несколько нападавших стали заваливаться в седлах, а остальные повернули вспять, пронзительно визжа от страха. Изредка оборачиваясь, они катились вниз по ущелью, спеша обратно в долину.

Осман-паша повернулся к Айше, которая, в соответствии с восточными правилами, опять закрылась вуалью. На нем был пурпурный шелковый плащ, а под плащом – отделанные золотом латы. Зеленую чалму, обернутую вокруг посеребренного шлема, украшала драгоценная брошь. Конечно, соленая вода и кровь испачкали его одежды, но все же их роскошь бросилась в глаза даже привыкшей к павлиньей пестроте нарядов танцовщице.

Возле Осман-паши собралось около сорока алжирцев.

– Дочь моя, – милостиво произнес Осман, хотя жестокие глаза опровергали доброжелательность, звучащую в голосе, – из-за того имени, которое вы мне прошептали на ухо, я приобрел врагов в этой стране. Я поверил вам…

– Пусть с меня сдерут кожу, если я солгала! – заверила она.

– Очень может быть, – вежливо согласился он, – и, если понадобится, я лично прослежу за этим. Вы назвали имя принца Орхана, что вы о нем знаете?

– Вот уже три года я разделяю его изгнание.

– Где он?

Она указала на горы, где виднелись башни какого-то замка.

– Вон там, за долиной, в замке курда Эль Афдаля Шеку.

– Туда нелегко добраться!

– Пошлите со мной часть ваших морских ястребов, я покажу легкую дорогу.

– Видите ли, здесь вся моя команда, – кивнул он на людей. Потом, посмотрев на нее, сказал: – Что ж, теперь я не удивлен, что вы здесь, но должен сказать…

И с обескураживающей искренностью, которую его спутники, тоже мусульмане, сочли необъяснимым нарушением обычаев, коротко рассказал девушке о своей неудаче.

Осман-паша не говорил о своих прежних триумфах – они были всем хорошо известны, так зачем повторяться! Лет за пять до описываемых событий он вдруг появился в Средиземном море среди прославленных корсаров Сеифа эддин-Гази, и вскоре превзошел своего капитана и собрал собственную флотилию, не обязанную хранить верность какому бы то ни было правителю, мусульманскому или христианскому. Сначала Осман был союзником Великого Турка и даже был зван в Высокую Порту гостем, но вскоре разозлил султана Мурада своими налетами на турецкие суда.

При очередном захвате турецкого судна в Дарданеллах, он был пойман в ловушку оттоманским флотом и потерял на этом два корабля. Но султан оставил Осману жизнь, правда, поставив перед ним задачу, равносильную смертельному приговору, ему было приказано поднять паруса в Черном море, отправиться к устью Днепра и уничтожить наипервейшего врага турков – Остапа Сколу, атамана запорожских казаков, чьи вылазки в исламские земли доводили султана почти до безумия.

Казаки периодически покидали Сечь – свой военный лагерь, укрывшийся на островах Днепра от всяких непредвиденных нападений, совершали набеги на Турцию или другие государства. Осман-паша об этом знал, и предатель-грек повел корсаров именно на тот остров, где им и удалось захватить врасплох вольных казаков, поскольку большинство запорожцев в это время воевало с татарами на другом берегу реки. Но с ходу захватить в плен Остапа Сколу не удалось – яростное сопротивление охранявших атамана казаков не позволило корсарам пробиться к нему. А в середине битвы вернулись те, что воевали с татарами, и Осман-паша спасся бегством, бросив один из своих кораблей. Он знал, что его ждет наказание за неисполненный приказ, и вместо того, чтобы направиться к турецкой флотилии, которая поджидала его в устье реки, он вышел в открытое Черное море, где каперское судно вскоре догнали казаки на захваченном у него же корабле. Не зная, что один из разорвавшихся во время обстрела снарядов убил Остапа Сколу, корсары никак не могли понять, почему запорожцы не прекращают погоню.

Они остановились близ восточного берега на расстоянии пушечного выстрела друг от друга, и только хитрость присоединившихся к корсарам гребцов позволила пиратам выиграть еще один день. На берегу, вдоль впадавшего в море ручья, располагалось селение, в котором жили мусульмане, занимавшиеся виноградарством и рыбной ловлей. Осман-паша добыл у них лошадей и пошел через горы. Он вел свой отряд почти наугад, лишь бы не оставаться на землях Оттоманской империи.

Они продвигались вперед днем, рискуя нарваться на турецкие заставы, но идти по горам ночью было слишком опасно. Осман-паша не сомневался, что скорые на ногу курьеры уже разнесли по всей империи слух о его неудаче и приказ о его наказании; турецкий султан был весьма изощрен в своей мести. Корсары шли без всякой цели, полагаясь только на судьбу.

Айша выслушала и, без всяких замечаний, начала говорить сама. Осману было известно, что с давних пор в султанате существует обычай: взойдя на трон, убивать своих братьев и их детей. Не стоит отрицать, что это вполне моральный обычай, – он спасает империю от гражданских войн. Ведь каждый оттоманский принц считает имперский трон исключительно своей собственностью. Правда, вопреки обычаю, шелковую удавку иногда заменяют тюрьмой.

Так было и с принцем Орханом, сыном Селима Дранкада и братом Мурада Третьего. Когда одурманенная вином жизнь Селима закончилась, именно Мурад выиграл битву за трон. Власть доставалась тому, кто первым достигнет Стамбула после смерти правившего султана и уничтожит своих братьев. Ведь явившегося первым всемерно поддерживают визири и беи, не желающие гражданской войны, и янычары, если их купить богатыми подарками. Но Мурад был слишком слаб, чтобы соперничать со своими могущественными братьями, если бы не Сафия, венецианка из семейства Баффо. Она – истинный правитель Турции, именно ее интриги способствовали тому, что теперь Мурад всячески помогает Венеции, а Орхан отправился в ссылку.

Сначала принц нашел убежище на территории Персии, но вскоре узнал, что шах ведет бойкую переписку с Сафией, намереваясь отравить его. Тогда Орхан попытался укрыться в Индии, но по пути туда его взяли в плен кочевники-башкиры. Опознав турецкого принца, они отправили его прямо в Оттоманскую империю. Орхан уже был готов принять любую судьбу, но Мурад не отважился задушить брата, поскольку принц пользовался огромной популярностью, особенно среди египетских мамлюков и независимых анатолийских сипаев. Орхана отправили в замок недалеко от Эрзерума. Заключение его было обставлено со всей возможной роскошью. Мурад надеялся, смягчив заточение, отвратить брата от каких-либо нежелательных поползновений.

Айша поведала, что одиночество пошло на пользу принцу, и он стал одним из самых высокообразованных людей империи. Айша была одной из танцовщиц, посланных с ним в ссылку. Она полюбила красивого и щедрого принца, и, вместо того чтобы погубить его, как ей это было поручено, старалась придать Орхану мужества в борьбе за престол. Она преуспела в этом так хорошо, что, не вызывая ни у кого подозрений, принц покинул Эрзерум и скрылся в обширных горах Экрема, где был принят предводителем свирепых курдов Эль Афдалем Шеку, чья семья владела долиной.

– Мы здесь уже более года, – заключила Айша свой рассказ. – Принц Орхан очень изменился. Никто не узнал бы сейчас того молодого орла, что водил своих египетских мамлюков прямо в зубы к янычарам. Безделье и вино притупили его разум, он встает с постели лишь тогда, когда я пою или танцую перед ним. Но в нем течет кровь великих предков, кровь Сулеймана Великого, и это никуда не исчезнет; принц – дремлющий лев.

Когда турки появились в Эрзеруме, я выскользнула из замка, чтобы встретиться с Ильбарс-ханом. О нем говорили как об очень честолюбивом человеке, а я давно ищу храбреца, способного помочь принцу Орхану. Крылья молодого орла опять должны почувствовать под собой ветер, чтобы он поднялся и стряхнул паутину со своего рассудка, снова стал Орханом Великолепным. К сожалению, Ильбарс-хан был убит прежде, чем я смогла с ним поговорить, а после этого началась резня, превратившая турок в бешеных псов. Я испугалась и спряталась, но они нашли меня.

О, господин, помогите нам! Неважно, что у вас нет корабля и за спиной только горстка людей; государство строится из малого! Когда станет известно, что принц на свободе, а я верю, что вы сможете это совершить, люди сами начнут приходить к нам. Тиммариты, землевладельцы, и раньше поддерживали Орхана, теперь же, когда им станет известно место его заключения, они его вызволят. Народ вообще ненавидит Сафию и ее ублюдка-сына Мухаммеда.

Ближайший турецкий аванпост находится в трех днях пути отсюда. Экрем не известен никому, кроме кочующих курдов да несчастных армян. Здесь можно устроить заговор против империи без всяких помех, тем более что вы тоже вне закона. Давайте объединимся, освободим Орхана и посадим его на высочайший трон. Ведь, если он станет падишахом, то все почести мира станут вашими! Тем более, что Мурад – пустое место! Но…

Персиянка все еще стояла на коленях, теребя тонкими пальцами края одежд, и темные глаза ее были полны горячей мольбы. Осман оставался бесстрастным, ледяные искорки вспыхивали в его глазах; он знал – то, что девушка говорила о популярности Орхана, было истинной правдой, а по рождению Осман и сам не многим ниже принца. Возвести нового султана! Это как раз та роль, о которой он всегда мечтал! А отчаянное приключение, наградой в котором будет трон, – что может быть лучше! Корсар засмеялся; любое преступление порадовало и укрепило бы его душу! И смех его был похож на порыв морского ветра.

– В таком рискованном предприятии мы все-таки будем нуждаться в турках, – сказал он, и девушка, вскрикнув от радости, захлопала в ладони.

3

– Стой, кунаки! – Иван Саблинка остановил коня и огляделся. Они находились в глубочайшем каньоне, с нависающими с обеих сторон крутыми откосами, заросшими чахлыми елями. Среди разбросанных деревцев бил ключом и падал тонкой струйкой в маленький бассейн небольшой родник.

– Здесь, по крайней мере, есть вода, – буркнул есаул. – Расседлывайте.

Перед тем как утолить жажду, казаки, спешившись, сняли седла и вдоволь напоили лошадей. Уже несколько дней запорожцы шли по следу алжирцев, но, с тех пор, как, уйдя от берега, углубились в горы, они только один раз наткнулись на человеческое жилье: кучку лачуг среди скал, приютивших создания в неописуемых меховых душегрейках. Завидя чужеземцев, эти существа с воем побежали прятаться в глубокое ущелье; их уже дочиста ограбили алжирцы, и казакам с большим трудом удалось добыть корм для лошадей – для людей у местных жителей еды не оказалось.

Их седельные сумки, наполненные провиантом в деревне над ручьем, впадавшим в море, давно опустели. Корсары собрали столь обильный оброк с населения, что казакам, пришедшим после них, ничего не оставалось, как резать в пищу эти самые кожаные сумки.

Накануне казаки решили двигаться по следам алжирцев, надеясь подобраться к лагерю противника ночью, но при взошедшем молодом месяце в лабиринте ущелий, оврагов и скал запорожцы потеряли след и далее двигались наугад. На рассвете они нашли воду, но их лошади устали и нуждались в отдыхе и корме, а сами они поняли, что окончательно заблудились. И тем не менее никто ни словом не упрекнул Ивана, чья опрометчивость привела их к столь плачевному положению.

– Всем спать! – распорядился Иван. – Тогрух, Степан и Владимир – караулите первыми. Когда солнце поднимется над елями, разбудишь трех следующих. Я пойду разведаю, что это за ущелье.

Он зашагал вдоль каньона, перепрыгивая с камня на камень, и вскоре исчез из виду. Откосы с обеих сторон ущелья сменились утесами, круто поднимавшимися от каменистого ложа. Было тихо. И вдруг сердце Ивана подпрыгнуло от неожиданности: из-за камней выпрыгнул странный лохматый человек и остановился перед есаулом. Казак присвистнул, будто сабля просвистела в воздухе, и решился даже дотронуться до пришельца, благо последний был безоружен. Перед запорожцем стоял страшно тощий, похожий на гнома, человечек в меховой душегрейке. Его широко раскрытые глаза испуганно, но внимательно разглядывали каждую деталь снаряжения Ивана: кольчугу, широкие шаровары, рукояти пистолетов, подвешенных к шелковому поясу.

– О, мой бог! – воскликнул бродяга, отзываясь на приветствие казака. – Неужели кто-то из вольного братства отважился явиться в страну, которую держит в крепком кулаке Турция?

– Кто ты? – спросил Иван.

– Я сын царя Армении, – ответил тот со странной улыбкой. – Одно имя или другое, не все ли равно для чужеземца, так что зови меня Краль, это по-нашему король, царь. А что ты здесь делаешь?

– Что находится за этим ущельем? – не ответив, спросил Иван.

– За тем гребнем, что накрывает нижний конец каньона, лежит страшная путаница оврагов, ущелий и скал, и если вы их пройдете, то попадете в широкую долину, которая еще вчера была домом моего народа, а сегодня вся усеяна человеческими костями.

– Там есть еда?

– Ага. И смерть! Орда турок захватила долину.

Пока Иван раздумывал над услышанным, раздались быстрые тяжелые шаги и появился Тогрух.

– Эй! – Иван нахмурился. – Тебе было приказано стеречь кунаков, пока они спят.

– Парни слишком голодны, чтобы спать, – угрюмо ответил казак, подозрительно оглядывая армянина.

– Черт возьми, Тогрух! Что я им из воздуха наколдую баранину, что ли?! – зарычал вожак. – Пусть сосут лапу, пока не найдем деревню, чтобы добыть…

– Я могу проводить вас туда, где хватит еды на целый полк, – прервал их Краль.

– Не дразни меня, армянин, – нахмурился Иван, – ты сам только что сказал…