– Печатаю, – спокойно отозвался компьютер и перешел на галактический. «Олухи» с компьютером спорить не стали, один вынул из принтера готовый лист сразу, как только остановилась машина, другой неизвестно откуда извлек стерильную иглу и уколол Лазаруса в подушечку левого большого пальца, не давая и секунды на раздумья.
Лазарус не стал дожидаться, пока кровь наберут в пипетку. Он выдавил каплю крови, размазал ее по подушечке пальца и прижал палец к завещанию, которое держал невысокий техник.
– Готово, – шепнул он, откидываясь назад, – скажите Айре… – и мгновенно уснул.
Контрапункт
I
Кресло осторожно переложило Лазаруса на постель. Техники молча наблюдали. Потом тот, что был меньше ростом, проверил по показаниям датчиков дыхание, сердечную деятельность, мозговые ритмы и прочие параметры жизнедеятельности, высокий тем временем поместил оба завещания, новое и старое, в герметичный конверт, запечатал его, запломбировал пальцем, пометил: «Не вскрывать. Предназначено только для Старейшего и/или исполняющего обязанности». Оставалось дождаться сменщиков. Сменный техник выслушал отчет сдающего дежурство, проверил параметры и внимательно поглядел на спящего клиента.
– Вы его отключили, – заключил он.
– Нео-Лета. Тридцать четыре часа.
Он присвистнул.
– Новый кризис?
– Не такой опасный, как предыдущий. Псевдоболь с иррациональной раздражительностью. Физические характеристики для этого этапа в пределах нормы.
– А что в конверте?
– Просто распишись за него и подтверди инструкцию по доставке в квитанции.
– Прошу прощения за перерасход кислорода.
– Расписывайся.
Сменщик поставил свою подпись, заверил ее отпечатком пальца и обменял на конверт.
– Смену принял, – четко объявил он.
– Спасибо.
Невысокий техник ждал у входа. Старший техник проговорил:
– Не нужно было меня дожидаться. Иногда смену приходится передавать раза в три дольше. Ты можешь уходить сразу же, как приходит младший техник – твой сменщик.
– Да, старший техник. Но этот клиент особенный – и мне подумалось, что могу потребоваться вам в разговоре с этим занудой.
– Ну, это не проблема, я умею с ним справляться. Да, клиент особенный – и то, что квалификационное бюро предложило мне твою кандидатуру, когда удрал твой предшественник, свидетельствует в твою пользу.
– Благодарю вас.
– Не стоит. – Доносившийся из-под шлема голос, искаженный микрофоном и фильтрами, казался мягким – хотя слова таковыми не были. – Это не комплимент, а констатация факта. Если твое первое дежурство оказывается неудачным – второго уже не бывает. Клиент действительно, как ты говоришь, «особенный». Упрекнуть тебя не в чем – разве что в нервозности, которую клиент мог ощутить, даже не видя лица. Но с этим ты справишься.
– Э-э-э… надеюсь, что так. Но с нервами и вправду беда.
– Мне больше по вкусу помощник нервный, а не тот, кто знает все на свете, и потому небрежен. Но тебе пора домой – на отдых. Пошли – я подвезу. А где ты переодеваешься? В средней лоджии? Я как раз еду мимо.
– О, не тревожьтесь обо мне! Но я могу поехать вместе с вами и потом отвести машину назад.
– Расслабься. Когда работа окончена, среди следующих призванию нет рангов… Разве тебя этому не учили?
Они миновали очередь на общественный транспорт, прошли мимо машины директора и направились к месту, отведенному для ведущих сотрудников.
– Да, но… мне еще не доводилось помогать кому-нибудь в вашем звании.
Старший техник усмехнулся.
– Тем больше у тебя причин следовать со мной правилу: чем выше взлетишь – тем сильнее хочется забыть об этом. А вот и свободная машина. Залезай.
Низкорослый так и поступил, но не стал садиться, пока не уселся старший техник. Не обращая на него внимания, старший поиграл с пультом управления, откинулся на спинку и удовлетворенно вздохнул, когда машина тронулась с места.
– Мне тоже трудно. После каждого дежурства я чувствую, будто мне столько же лет, сколько ему.
– Понимаю. Интересно, надолго ли меня хватит? Шеф! А почему ему не позволяют умереть? Мне кажется, он очень устал.
Ответ последовал не сразу.
– Не зови меня шефом. Мы не на работе.
– Но я не знаю вашего имени.
– В этом нет нужды. Гм… Все совсем не так просто, как кажется: он уже четыре раза совершал самоубийство.
– Что?
– Просто он этого не помнит. Если ты считаешь, что у него плохая память, – посмотрел бы на него три месяца назад. На самом деле каждое самоубийство только ускоряет нашу работу. Эта кнопка – мы подсовывали ему подделку – всякий раз только лишала его сознания, и можно было переходить к следующей стадии – спокойно вносить в его сознание новые ленты памяти. Но с этим пришлось покончить и убрать кнопку – несколько дней назад он вспомнил, кто он.
– Но… это же нарушение правил! Каждый человек имеет право на смерть.
Старший техник прикоснулся к пульту: машина свернула к обочине, нашла парковочный карман и остановилась.
– Я и не утверждаю, что это соответствует правилам. Но политику определяют не дежурные.
– Когда меня принимали на работу, помнится, в присяге были такие слова: «Дарить жизнь тем, кто этого пожелает… и не отказывать в смерти тому, кто ее жаждет».
– Думаешь, я давал другую присягу? Директорша разгневалась настолько, что ушла в отпуск… возможно, она уйдет и в отставку, не буду гадать. Но исполняющий обязанности председателя не нашего поля ягода, присяга его не связывает и девиз над нашим входом ничего для него не значит. У него есть собственный, и, по-моему, он гласит: «У каждого правила есть исключения». Видишь ли, я понимаю – нам следует переговорить и лучше сделать это до следующего дежурства. Я хочу спросить – ты не собираешься отказаться от участия в этой работе? Никаких последствий не будет – я позабочусь об этом. И не беспокойся о сменщике – во время следующего моего дежурства Старейший будет еще спать… с делом справится любой помощник… тем временем квалификационное бюро подберет тебе замену.
– Нет, я хочу за ним ухаживать. Это огромная привилегия, подобная возможность мне никогда раньше не представлялась. Но меня это смущает. По-моему, с ним поступили несправедливо. А кто более Старейшего заслуживает справедливого отношения?
– Меня это тоже смущает. Меня просто потряс приказ сохранить жизнь человеку, по своей воле пытавшемуся свести счеты с жизнью. Ну хорошо – полагавшему, что пытается свести их. Увы, дорогой мой коллега, выбора у нас нет. Дело будет сделано, независимо от того, как мы к этому относимся. Для меня тут уже все решено. Я знаю, что в профессиональном плане чувствую себя достаточно уверенно, – если хочешь, считай это тщеславием. Среди дежурных моя квалификация – самая высокая. Следовательно, если уж Старейшему в Семействах суждено пройти через все это, мне не следует отказываться, передоверяя дело менее искусным коллегам. И дело не в деньгах – свое жалованье я перечисляю приюту для дефективных.
– Я тоже могу так поступить?
– Можешь, но с твоей стороны это было бы глупо. Я получаю куда больше тебя. И хочу тебя предупредить: я надеюсь, что твой организм легко переносит стимуляторы, поскольку я отвечаю за проведение всех важных процедур и рассчитываю на твою помощь, независимо от того, чья сейчас смена.