Звездный десант

– Яволь, – подтвердил Мейер.

– Конечно, сэр. Он понимает английский, только говорит медленно.

– Вот и прекрасно. Ребята, этими шрамами на физиономиях вы где обзавелись? В Гейдельберге?

– Найн… нет, сэр, в Кёнигсберге.

– Это не одно и то же? – Зим подобрал трость, крутанул ею и спросил: – Хотите, одолжу эту штучку?

– Так будет нечестно по отношению к вам, сэр, – ответил Генрих, тщательно проговаривая слова. – Без оружия, если не возражаете.

– Как скажешь. Да я, может, и не отдал бы ее. Кёнигсберг, говоришь? Правила?

– Какие могут быть правила, сэр, когда двое на одного?

– Любопытная точка зрения. Что ж, договоримся хотя бы о том, что выдавленные глаза будут возвращены владельцам. И скажи своему корпсбрудеру: я готов. Начинайте, когда захотите.

Зим снова отбросил трость, и кто-то ее поймал.

– Шутите, сэр? Глаза выдавливать мы не будем.

– Ладно, не будем. Огонь по готовности, Гридли![14 - Этот приказ, ставший впоследствии крылатой фразой, был отдан коммодором Джорджем Дьюи командиру крейсера «Олимпия» Чарльзу Гридли в битве при Кавите (1898).]

– Сэр?

– Давайте атакуйте. Или возвращайтесь в строй.

Вряд ли я тогда понял, что произошло; сейчас описываю то, чему впоследствии научился на тренировках. Кажется, это выглядело так. Двое одновременно двинулись на ротного, и вот они атакуют под углом сорок пять градусов, но еще не вышли на дистанцию удара. В такой позиции обороняющийся может выбирать из четырех маневров, чтобы реализовать свое преимущество в подвижности и координации. Сержант Зим потом объяснил, что любая группа слабее одиночки, при условии, что у нее нет безупречного навыка совместной работы. И это истинная правда.

К примеру, Зим мог нанести одному ложный удар, моментально сблизиться с другим и обездвижить его, разбив коленную чашечку, а потом спокойно разобраться с первым.

Но сержант предпочел ждать. Мейер двигался быстро, он хотел взять на корпус, а потом Генрих обработал бы упавшего ногами. Так выглядел замысел поначалу.

А далее, мне думается, произошло вот что. Мейер промахнулся. Сержант Зим успел повернуться к нему грудью, при этом выбросив ногу и попав Генриху в живот. Через миг Мейер взлетел в воздух – к энергии его движения Зим, не скупясь, добавил свою.

На самом деле я уверен только в одном: бой вышел недолгим, и вот уже немцы мирно отдыхают, лежа в линию, один лицом вверх, другой носом вниз, а над ними стоит нисколько не запыхавшийся Зим.

– Джонс! – позвал он. – Отставить: Джонса нет. Махмуд! Сходи за водой, приведи их в чувство. У кого моя зубочистка?

Через несколько минут двое мокрых солдат вернулись в строй. Зим поглядел на нас и ласково поинтересовался:

– Еще желающие? Или можно приступать к разминке?

Я сомневался, что охотники найдутся, да и сержант явно был уверен, что задал риторический вопрос. Но с левого фланга, где стояли самые низкорослые, вышел парень и приблизился к Зиму. Тот оглядел нахала с головы до ног:

– Только один? Или выберешь напарника?

– Один, сэр.

– Как скажешь. Фамилия?

– Судзуми, сэр.

У сержанта округлились глаза.

– Полковнику Судзуми не родственник?

– Имею честь быть его сыном, сэр.

– Вот даже как? Ну хорошо… Черный пояс?

– Нет, сэр. Еще нет.

– Рад, что ты это признаешь. Ладно, Судзуми, будем играть по правилам соревнований или вызвать «скорую»?

– Как вам угодно, сэр. Но если мне позволено высказать мнение: благоразумнее было бы соблюдать правила соревнований.

– Интересно, как ты себе это представляешь? А впрочем, будь по-твоему.

Зим избавился от своего жезла власти, а затем – ничего себе! – поединщики попятились, стали лицом друг к другу и поклонились.

И вот они кружат в полуприседе, делая осторожные выпады, – ни дать ни взять бойцовые петухи.

Внезапно сблизились – и малыш лежит, а сержант летит через него кувырком. Но за этим не последовал глухой парализующий удар оземь. Зим перекатился и оказался на ногах одновременно с Судзуми, лицом к нему.

– Банзай! – воскликнул Зим и ухмыльнулся.

– Аригато, – с улыбкой поблагодарил Судзуми.

После кратчайшей паузы они схватились. Я ждал, что сержант опять полетит, но этого не произошло. Зим ужом проскользнул сквозь оборону противника. Замельтешили руки и ноги, а когда движения замедлились, я увидел, что сержант заталкивает левую ступню Судзуми в его правое ухо.

Курсант захлопал по земле ладонью, и Зим сразу его отпустил.

Они поклонились.

– Повторим, сэр?

– Извини. Нас ждет работа. Как-нибудь в другой раз. Потехи ради… и ради чести. Наверное, я должен был предупредить: меня тренировал твой уважаемый отец.

– Я уже догадался, сэр. В любое время к вашим услугам.

Зим с силой хлопнул его по плечу:

– В строй, солдат. Равняйсь!

Потом мы двадцать минут разминались, и я обливался потом с той же силой, с какой раньше дрожал от холода. Сержант Зим выполнял упражнения наравне с нами да еще вел счет; однако я не заметил у него ни затрудненного дыхания, ни других признаков усталости. С тех пор он не занимался с ротой физподготовкой, и ни разу мы его не видели в лагере до завтрака – как говорится, ранг дает свои привилегии. Но в то первое утро он выжал из нас все соки и погнал трусцой в столовую, покрикивая: «Живей, живей! Галопом! Не растягиваться!»

В лагере имени Артура Карри мы передвигались только бегом. Кем был этот Карри, я так и не узнал – наверное, знаменитым легкоатлетом.