Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

Девушка, похоже, успокоилась и спросила:

– Так что же тебе надо? Могу я помочь тебе?

– Э-э-э… Просто расскажите мне кое-что. Я пишу что-то вроде реферата. Что у вас в этой комнате?

– Здесь у нас шестимесячные заказы на выдачу, – сказала она, – через день-другой их всех отправят по домам.

Няня положила замолкшего младенца в куб, приладила ему молочную соску, проделала какие-то манипуляции с приборами снаружи, так что подушечка внутри приподнялась и поддержала голову младенца, чтобы он не упустил соску, потом закрыла крышку, подошла к соседнему кубу и взяла в руки другого ребенка.

– Лично я считаю, – добавила она, – что шесть месяцев – самое время. В год они уже умные и обязательно заметят перемену. А эти – нет. Им все равно, кто их кормит и нянчит, когда они плачут… но они уже большенькие, и матерям будет чуть легче. Мы знаем, как ухаживать за детьми, мы к этому привыкли, и мы часто сменяемся и не устаем оттого, что «возились с ребенком всю ночь напролет». Поэтому мы не раздражаемся и, уж конечно, никогда не орем на них. И не думайте, что малыш не понимает, когда на него кричат, потому что он не умеет разговаривать. Он все понимает! И можно так скособочить его психику, что много лет спустя он отыграется-таки на ком-нибудь. Ну-ну, лапушка, – (это уже не ко мне), – теперь тебе лучше? Хочешь поспать? Полежи спокойно, а Марта тебя побаюкает, вот ты и заснешь.

Она внимательно посмотрела ребенку в личико, потом положила в колыбель и закрыла крышку. Над одним из кубов вспыхнул свет, и Марта метнулась туда.

– У детей нет чувства времени, – добавила она, доставая из колыбели вопящую квинтэссенцию ярости. – Если уж ему что-то понадобилось – подавай прямо сейчас. Он и знать не знает…

Тут к ней подошла женщина постарше.

– Да, сестра?

– С кем это ты болтаешь? Ты же знаешь правила.

– Да, но… она гостья директора.

Сестра строго осмотрела меня с ног до головы:

– Директор сам послал вас сюда?

Пока я лихорадочно выбрала один из трех ни к чему не обязывающих ответов, сама судьба послала мне спасение. Мягкий голос, исходивший, казалось, отовсюду, произнес:

– Мисс Подкейн Фрайз просят пройти в кабинет директора. Мисс Подкейн Фрайз, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора.

Я задрала нос повыше и сказала с достоинством:

– Это меня. Будьте добры, сестра, позвоните директору, скажите, что мисс Фрайз сейчас будет у него.

И вышла со строго отмеренной поспешностью.

Офис директора был вчетверо больше и раз в шестнадцать представительнее, чем кабинет директора у нас в школе. Сам директор был невысок ростом, с коричневой кожей, седой козлиной бородкой и затравленным выражением на лице. Кроме него и, конечно, дяди Тома, в кабинете присутствовал маленький адвокат, которому досталось от папочки неделю назад, и… мой братец Кларк. Хоть убейте, не пойму, откуда он взялся… У Кларка какой-то сверхъестественный нюх на места, где пахнет неприятностями.

Кларк глянул на меня без всякого выражения, я холодно кивнула ему. Директор и его проныра-законник поднялись мне навстречу. Дядя Том вставать не стал, но представил нас:

– Доктор Хаймен Шонштейн, мистер Пун Квай Яу – моя племянница Подкейн Фрайз. Садись, дорогая, никто здесь тебя не укусит. Директор хочет предложить тебе кое-что.

Законник встрепенулся:

– Я не думаю…

– Верно, – согласился дядя Том, – вы не думаете. Иначе вам пришло бы в голову, что не бывает событий без последствий.

– Но… Доктор Шонштейн, мы же получили от профессора Фрайза обязательство не разглашать инцидент и выплатили определенную сумму сверх обычной неустойки. Это практически шантаж. Я…

И тут дядя Том встал, ухмыляясь, словно маска смерти. Казалось, он вырос раза в два.

– Что это за слово вы сейчас сказали?

– Я? – испугался адвокат. – Наверное, я оговорился. Я просто хотел…

– Я все отлично слышал, – пророкотал дядя Том, – и у меня есть три свидетеля. Слово, за которое на этой пока еще свободной планете можно получить вызов. Но поскольку я стал старым и толстым, я просто подам на вас в суд и сдеру с вас последнюю рубашку. Пошли отсюда, ребята.

Директор поспешил вмешаться:

– Том… сядь, пожалуйста. Мистер Пун, будьте добры, не говорите ни слова, пока я не попрошу у вас совета. Том, ты ведь отлично понимаешь, что не сможешь ни потребовать удовлетворения, ни вчинить иск за то, что адвокат, то есть мистер Пун, в частной беседе сказал своему клиенту, то есть мне.

– Я смогу сделать и то и другое и все вместе. Вопрос в том, на чьей стороне будет суд, а это выяснить несложно, стоит только возбудить дело.

– И вытащить инцидент на всеобщее обозрение? Нет, Том, ты же прекрасно понимаешь, что я не могу этого допустить. Мой адвокат выпалил это от избытка рвения. Правда ведь, мистер Пун?

– Мне очень жаль, сэр. Беру свои слова обратно.

– Что скажете на это, сенатор?

Дядя Том учтиво поклонился мистеру Пуну. Тот ответил еще более учтивым поклоном.

– Идет, сэр. Я не принял оскорбление на свой счет, следовательно его не было. – Тут дядя Том ухмыльнулся, выпятил живот и сказал ровным голосом: – Ладно, Хайми, вернемся к вашему злодеянию. Твой ход.

Доктор Шонштейн начал осторожно:

– Юная леди, я только что узнал, что недавняя накладка с планированием семьи в вашем доме, о которой мы все весьма сожалеем, стала причиной горького разочарования для вас и вашего брата.

– Это уж точно! – Боюсь, мои слова прозвучали чересчур резко.

– Так вот… Как выразился ваш дядя, от камня пошли круги на воде. И эти круги могут просто утопить нашу фирму – ей перестанут доверять. У нас особый бизнес, мисс Фрайз. На первый взгляд мы обычные инженеры, ну и, конечно, няньки, воспитатели. Но в действительности то, чем мы занимаемся, затрагивает древнейшие человеческие чувства. И если хоть кто-нибудь усомнится в нашей добросовестности и компетентности, то… – тут он беспомощно развел руками, – мы и года не продержимся. Теперь-то мы знаем, отчего все так вышло, и мы можем показать вам, как произошел тот несчастный случай, что отразился на вашей семье. Это было настолько маловероятно, что даже при прежней методике это не могло бы повториться, а теперь мы добавили еще кое-какие процедуры, которые исключают повторение подобной ошибки в будущем. И все-таки, – он глянул на меня совсем уж беспомощно, – если вы хоть обмолвитесь о том, что подобное произошло, вы нас уничтожите.

Мне стало его так жалко, что я уже готова была выпалить, что не проболтаюсь даже во сне, хотя они уничтожили мою жизнь, но тут Кларк шепнул мне:

– Он тебе капает на мозги.

Так что я ничего не сказала и продолжала смотреть на директора холодным взглядом сфинкса. Я знала: на чутье Кларка можно положиться.

Доктор Шонштейн жестом велел мистеру Пуну помалкивать:

– Итак, дорогая моя леди, я не требую от вас молчания. Как говорит ваш дядя-сенатор, вы приехали сюда не для шантажа, а торговаться мне нечем. Но фирма «Ясли Марсополиса, лимитед» никогда не увиливает от своих обязательств, даже если они не оформлены контрактом. Я пригласил вас, чтобы вместе подумать, как мы можем скомпенсировать ущерб, который мы, безусловно (хотя и непреднамеренно), нанесли вам и вашему брату. Ваш дядя сказал, что собирался в путешествие с вами и с вашей семьей… но теперь вынужден лететь один. Он летит ближайшим рейсом «Линии Треугольника». Кажется, это будет «Трезубец», он стартует примерно через десять дней. Что, если мы попытаемся хоть отчасти исправить наш промах и купим вам и вашему брату билеты первым классом на «Линии Треугольника», в оба конца естественно?

Что, если?! У «Космопроходца» только и плюсов, что он летает в космосе и ходит к Земле. Но это старый неповоротливый грузовик. А лайнеры «Треугольника» – настоящие дворцы, это все знают! Я только и смогла, что кивнуть.

– Вот и хорошо. Мы очень рады и надеемся, путешествие будет приятным. Но… юная леди… не могли бы вы подарить нам некоторую уверенность, без каких-либо условий, просто по доброте души, что не будете распространяться об этом прискорбном несчастном случае?

– О! А разве это не входит в условия сделки?