Волшебник Хуливуда

Канаан ворвался в ворота и побежал по дорожке. Добежав до входа, он не почувствовал ни малейшей усталости. Он был сейчас великаном. Героем. Неуязвимым и несокрушимым воином. Живым воплощением самой идеи Возмездия.

– Славься, Бог Силы, предавший врагов моих мне во власть.

Тяжелая входная дверь поддалась удару плеча. Пистолет был у него в руке. Тьма вокруг отливала черным бархатом.

Сверкнули молнии. В ушах у него зазвучал пронзительный крик. Запели фанфары и оглушительно загремели кимвалы. Не то иллюстрация к Дантову «Аду», не то сцена из фильма ужасов, снятого выжившим из ума режиссером, – борющиеся друг с дружкой тела, детские трупики в последних конвульсиях, расчлененные и обезглавленные, – все это хлынуло навстречу ему из каждого уголка огромного зала.

Он вытянул руку, словно захотев прикоснуться к чему-то реальному. Смех вокруг него напоминал звон бьющегося стекла. Когда он начал оборачиваться, его ударили по затылку чем-то тяжелым.

Он провалился в кромешную тьму.

Глава тридцать седьмая

Во второй раз Свистун заснул мертвым сном. Он лежал на животе, не шевелясь, а когда проснулся, лишь по расположению смятых простынь смог понять, в какой именно позе спал.

Пока он спал, позвонил телефон и сработал автоответчик. И в глубине сна он запомнил это. Может быть, звонков было даже несколько.

Лежа сейчас на спине, он залюбовался игрой солнечных лучей на противоположной стене спальни. Больше всего это напоминало распятие. И, дав волю фантазии, можно было рассмотреть на кресте человеческую фигуру.

Заговори он об этом – и наверняка удостоится двухдюймовой заметки в газете, пятнадцати секунд в теленовостях. "На стене дома над бульваром Ка-хуэнга появилось видение". Можно будет продавать билеты у входа. По доллару за билет. Два доллара, если вам захочется задержаться в спальне и помолиться.

Где-то посреди ночи он сбросил пижамную куртку. Он пробежал пальцами по обнаженным груди и животу. После лежания на животе там остались пятна, в свою очередь, могущие сойти за демонов и гоблинов. Куда ни погляди, повсюду напарываешься на видения.

Первый из звонивших ночью не оставил на автоответчике сообщения.

Второй, уже с утра, оказалась Мэри Бакет. Она выражала надежду на то, что ее отвар ему помог. Но в голосе ее ему почудилось и нечто иное – как будто она что-то недоговаривала. Никаких намеков на то, что она по нему скучает, на то, что ночь секса и еще одна ночь чисто материнской заботы позволяют ей предъявить на него какие-то права, но все же надежда на то, что дело разовым пересыпом не ограничится.

Задыхающийся взволнованный голос третьего абонента Свистуну идентифицировать сначала не удалось. Лишь сильно постаравшись, он сообразил, что это миссис Маргарет – экономка и подопечная отца Мичема. Но она была явно вне себя, ее слов практически невозможно было разобрать. Свистун понял только одно: она взывает о помощи.

Но если отец Мичем попал в беду или ему угрожает какая-то опасность, то с какой стати она обращается к совершенно постороннему человеку?

Полицейские машины выстроились, как гоночные на старте ралли. Их было, мягко говоря, более чем достаточно.

В саду и за пришедшими в полную негодность стенами мексиканские прихожане отца Мичема – старухи в черных шалях, старики в хлопчатобумажных брюках и стоптанных кожаных сандалиях, детишки, притихшие из-за того, что молчат взрослые, представители подростковых банд в соответствующей экипировке (в кожаных куртках, невзирая на нынешнюю жару), беззвучно плачущие молодые женщины, хозяева бойцовых петухов, мнущие в руках соломенные шляпы, – застыли, неподвижные в своей скорби.

Даже на лице первосвященника спиритов можно было прочесть искреннее горе.

Полицейский в форме остановил Свистуна у входа.

Свистун предъявил свою лицензию и объявил, что является другом покойного.

– Друзей пускать не велено.

– Что, так плохо?

– Хуже не бывает.

– Я получил сообщение на автоответчик. Миссис Маргарет просила меня прибыть.

– Я сообщу ей о том, что вы прибыли.

– Может быть, мне все-таки можно сказать ей пару слов? Хотя бы, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке?

– Нет, нельзя.

Свистун посмотрел поверх плеча молодого полицейского вдаль по коридору – туда, где по его представлениям должен был находиться кабинет священника. Но в коридоре было полным-полно людей в форме и в штатском, мужчин и женщин.

Из этой толпы выдрался рослый мужчина. Повернувшись, он посмотрел в ту сторону, где стоял Свистун. Частный сыщик узнал его – это был детектив Лаббок.

Увидев Свистуна, детектив шагнул к нему навстречу.

– Что ты здесь делаешь, Свистун? – еще издалека крикнул он.

– Могу задать вам тот же самый вопрос. Эта долина вроде бы вне вашей юрисдикции.

– Так сложились обстоятельства. – Лаббок медленно прошел по коридору. Говорил он с подчеркнутой невозмутимостью. – Или ты решил, что больше никто не додумается проверить номера из телефонной памяти Кенни Гоча?

– Значит, вы пошли той же дорогой, что и я?

– Ну, на твой счет мне ничего не известно. – Лаббок ухмыльнулся, обнажив акульи зубы. – Хочешь поглазеть?

– Хочу переговорить с миссис Маргарет, прежде чем мы с вами обменяемся информацией.

– Пропустите его, офицер, – распорядился Лаббок. – Под мою ответственность.

Лаббок провел Свистуна по коридору. Дойдя до конца, Свистун понял, что в своих предположениях не ошибся, – комната в самом конце была кабинетом и библиотекой, ее стены оказались заставлены книжными полками, имелся здесь небольшой камин и письменный стол в алькове. Основная деятельность сейчас кипела на полу возле письменного стола.

Когда кто-то из присутствующих поднялся с пола, Свистун увидел белые волосы Мичема и кровь на ковре.

Лаббок взял его за локоть.

– Сюда.

Свистун повернул налево и сквозь арку дверей прошел в короткий коридор. Еще один поворот налево – и они очутились в спальне, в которой не было никакой мебели, кроме узкой деревянной кровати, ночного столика, комода (верх которого был завален гребнями и другими предметами женского обихода), высокого кресла и табуретки. Имелась здесь и распялка, на которой сушили нижнее белье и легкую одежду.

Стояло здесь и разломанное кресло-качалка, слишком большое и неподходящее в этой спартанской обстановке, а в кресле сидела миссис Маргарет. На ней было черное платье с белым воротничком и манжетами и белый передник, в котором она накануне подавала им с отцом Мичемом прохладительные напитки. Глаза у нее были круглыми, рот и нос она зажимала скомканным носовым платком.

– Вам не нужен врач, миссис Маргарет? – спросил Свистун.

– Со мной все в порядке.

– А почему, интересно, ей может понадобиться врач, а, Свистун? – спросил Джексон, напарник Лаббока. Он сидел на табуретке и в упор смотрел на миссис Маргарет. Перед появлением Лаббока и Свистуна он ее, вне всякого сомнения, допрашивал.

– Ей может понадобиться успокоительное, особенно к ночи, чтобы она смогла уснуть, – сказал Свистун.

– Мы позаботимся обо всем. А это и вправду понадобится? – спросил Лаббок у миссис Маргарет.

Она покачала головой.