Первая жертва

– Ничего себе месиво. Что использовали?

– Противопехотную мину под тротуаром.

– Нарушение, – вмешался Альбани. – Устройства, могущие причинить вред посторонним лицам, в Мире Охоты запрещены.

– Она не могла причинить вред никому другому. Была настроена на определенного человека.

– Впервые о таком слышу, – сказал контролер. – И как вы узнали, кто за вами охотится?

– Мало ли как люди себя выдают, – подмигнул Драза. Контролер знал, что некоторые жертвы не скупятся на взятки, чтобы узнать имена охотников, но доказать ничего не мог – в противном случае Дразе пришлось бы выложить очень большую взятку.

– Ну что ж, замечаний нет, – сказал контролер.

– Протестую! – вскричал Альбани.

– Почему? Все легально. Вы были его егерем? – Контролер показал на то, что осталось на тротуаре.

– Да. Заметьте, я ему не советовал. Всячески его отговаривал, так ведь нет, он все знал лучше всех. Я за это не отвечаю.

– Пусть Арбитражный комитет разбирается – по мне, все законно.

Альбани пошел прочь, всей душой ненавидя новомодные фокусы, извращающие самую суть Охоты. С этим надо как-то бороться. Опять штраф плати, ну и денек выдался. Хорошо еще, что вечером Охотничий бал – можно будет напиться и забыть обо всем.

24

Нора порадовалась, услышав, как хорошо ее земляк прошел испытания. Деньги тоже кстати пришлись: Гарольд, несмотря на ее протесты, дал ей двести долларов.

– За квартиру заплатишь. Не волнуйся, они у меня не последние. А как убью в первый раз, еще получу.

– Не самый легкий заработок.

– Да нет, это просто. Не получится – значит, грохнут меня, и всех дел. Все лучше, чем у нас дома. Я поработал, теперь повеселиться хочу. Пошли на бал.

– Минутку, только переоденусь.

Ушла на это далеко не минутка, но наконец Нора вышла из спальни в белом вечернем платье, накидке из искусственного меха и с замысловатой прической.

– Ну как тебе?

– Леди, вы прелестны. Что это за бал такой, кстати?

– Главное светское мероприятие на Эсмеральде. Сатурналии начинаются вскоре после него.

– Ну, танцы дело хорошее.

– Особенно эти. Там подают изысканную еду, какие хочешь напитки и все известные человеку наркотики.

– Я насчет них не очень. Разве что травку иногда покурить.

– И не надо, если не хочешь. Я просто говорю тебе, чем там можно попользоваться.

– Ясно. Может, мне купить себе что-то новое? – Саржевый костюм Гарольду почистили и отгладили, но он все равно смотрелся неважно.

– У меня еще вещи Джонсона сохранились. Он был чуть пониже тебя, но шире в груди. Рубашка и пиджак должны подойти, а брюки отпустить можно.

– Черт, почему бы мне просто новый костюм не купить?

– Побереги деньги, Гарольд Эрдман. Тебе еще оружие понадобится и егерь.

– Тут много навороченных стволов продается, но по мне и старый «смит-вессон» хорош. А егеря я одного знаю, Альбани – говорит, что он супер. Работа ему вроде нужна, и возьмет, похоже, недорого.

Охотничий бал давали во дворце мэра, примыкающем к Охотничьей Академии. Служители в униформе ставили машины гостей на парковку и открывали дверцы такси. Все окна дворца светились. Гарольд чувствовал себя не совсем удобно в белом смокинге Джонсона, но выглядел импозантно.

У Норы здесь нашлось немало знакомых. Пока она оживленно болтала с ними, Гарольд одиноко бродил по залу, чувствуя себя в общем-то хорошо. Подошел официант с напитками, и Гарольд взял с подноса что-то зеленое, но не мятный ликер. Потом оказалось, что это «зеленый дьявол» – смесь кокосового молока и ананасного сока, приправленная испанским амфетамином со вкусом корицы. От него Гарольду сделалось не просто хорошо, а прекрасно. Всюду красиво одетые люди, несколько оркестров, буфеты и многочисленные подносы с напитками. Он взял еще одного «дьявола» и залюбовался припудренными плечами женщин при свете люстр. Разговоры до него как-то не доходили – люди здесь выражались несколько странно.

Потом он неожиданно завязал беседу с очень хорошенькой девушкой – ее волосы лежали на голове, как черная блестящая шапочка. Облегающее красное платье открывало великолепные плечи и верхнюю часть маленькой красивой груди. Звали ее Джасинта.

– Мир Охоты – это предохранительный клапан для всего остального мира, – говорила она. – Неудовлетворенные желания могут сказаться самым нежелательным образом; этот простой закон психологии целиком оправдывает Охоту.

– Я думаю точно так же, – заявил Гарольд.

– Не прикидывайтесь тупицей, – весело сказала она. – Эмоции, которые мы определяем как охотничьи, то есть стремление убивать и защищать свою жизнь, нужно постоянно стимулировать для обеспечения здоровой жизни – и личной, и социальной. Это общеизвестно.

– Само собой, – согласился Гарольд.

– Ясно также, что у современного человека эти эмоции атрофировались. Много веков охота на диких животных заменяла все прочие виды насилия. Но затем население увеличилось, началась урбанизация, животных всех перебили. Со временем прекратились и войны, и никаких насильственных занятий у мужчин не осталось. Вот Мир Охоты и заполняет этот пробел.

– Замечательно. Откуда вы все это знаете?

– Слушала лекции в Беннингтоне.

– Здоровское место, должно быть.

Веселье было в разгаре. В воздухе стоял синий и желтый дым от различных наркотических средств. Музыка гремела из гигантских динамиков так, что у Гарольда кости вибрировали. Эсмеральдийцы оценивают вечеринки по степени шума и по количеству глупостей, сотворенных участниками.

С последним у Гарольда обстояло неважно. Пил он всегда умеренно, в наркотиках вовсе не смыслил и потому сохранял над собой контроль, хотя голова и покруживалась. Чтобы расслышать Джасинту, он приблизил ухо к самому ее красивому ротику, и ее маленькие острые груди прижимались к нему в толчее.

Потом Джасинту оттащил молодой человек лет тридцати – высокий надменный блондин с серыми глазами и красивым раздраженным лицом.

– Джасинта, – сказал он, – если ты уже закончила нализывать ему ухо, Том и Мэнди заняли нам столик наверху.

– Я делилась с ним новейшими теориями Охоты. Гарольд, это Лувейн, мой кузен.

– Очень приятно, – сказал Гарольд, протянув руку.

Посмотрев на нее, как на дохлую рыбу, Лувейн смерил Гарольда взглядом.

– Если вы опять-таки вдоволь пообжимались с Джасинтой, то мы пойдем и позволим вам сохранить свою анонимность – вполне, безусловно, заслуженную.