Валентин Понтифик

Напряженному молчанию, казалось, не будет конца. Затем корональ заговорил, медленно и взвешенно, обращаясь к одному Хиссуну, как будто больше в палатах никого не было:

– Пока есть надежда на мирный исход, я не хочу слышать больше разговоров о войне. Но знамения были действительно страшными, и если это будет не война, то какое-то столь же страшное бедствие. И я не оставлю такое предупреждение без внимания. Хиссун, этой ночью мы изменили кое-что в наших планах.

– Вы отменяете великое паломничество, мой повелитель?

– Нет, этого делать нельзя. Я и так уже несколько раз откладывал его под предлогом, что на Замковой горе полно работы и на веселые прогулки нет времени. Похоже, откладывал слишком долго – эти поездки нужно проводить каждые семь-восемь лет.

– А сколько лет прошло, мой повелитель?

– Почти десять. Да и в тот раз я прервал ее на полпути – в Тил-омоне, как ты знаешь, произошла небольшая неприятность, и меня, без моего ведома, освободили от большей части обязанностей. – Корональ смотрел мимо Хиссуна куда-то в бесконечность, и тому на мгновение показалось, что он всматривается в туманную пропасть времени, думая, вероятно, о том, как Барджазид диковинным способом отнял у него власть и сам он месяцы или годы бродил по Маджипуру, лишенный трона и разума. Лорд Валентин покачал головой. – Нет, великое паломничество будет проведено. Более того, оно даже расширится. Сначала я намеревался проехать только по Алханроэлю, но, думаю, нужно посетить оба континента. Обитатели Зимроэля тоже должны увидеть, что у них есть корональ. И если Слит прав и мы должны опасаться метаморфов, то посещение Зимроэля вдвойне важно, ведь там они живут.

Этого Хиссун никак не ждал. Его охватило волнение. Еще и Зимроэль! Невообразимо далекая, чуть ли не легендарная страна лесов, широких рек и больших городов с волшебными названиями.

– Ах, мой повелитель, если таков ваш новый план, то он просто великолепен! – сказал он, широко улыбаясь. – Я думал, что никогда не увижу тех краев, разве что во сне! А в Ни-мойю мы попадем? А в Пидруид, Тил-омон, Нарабаль?

– Я, скорее всего, попаду, – произнес корональ странно ровным голосом, и эти слова оглушили Хиссуна, словно удар дубины.

– А я, мой повелитель? – спросил он, внезапно встревожившись.

– Вот еще одно изменение в планах, – мягко ответил лорд Валентин, – ты не будешь сопровождать меня в великом паломничестве.

При этих словах Хиссуна пронзил ужасный холод, будто ветер, дующий меж звезд, проник в потаенные глубины Лабиринта. Он почувствовал, будто его выбросили, как пустую скорлупу, душа его сжалась под этим ледяным порывом, он вздрогнул.

– Я отстранен от службы, ваше величество?

– Отстранен? Ни в коем случае! У меня, понимаешь ли, на тебя важные планы!

– Об этом вы говорили уже несколько раз, мой повелитель. Но великое паломничество…

– Не является должной подготовкой к задачам, которые тебе некогда придется выполнять. Нет, Хиссун, я не могу позволить тебе терять год или два, болтаясь вместе со мной из провинции в провинцию. Тебе нужно как можно скорее отправляться на Замковую гору.

– На Замковую гору, мой повелитель?

– И начать подготовку, как и подобает посвященному рыцарю.

– Мой повелитель? – удивился Хиссун.

– Тебе сейчас… восемнадцать, да? Значит, ты отстал от остальных на несколько лет. Но ты быстро наверстаешь упущенное и поднимешься до своего подлинного уровня. Это твой долг, Хиссун. Никто из нас не имеет представления о том, какое зло вот-вот явится в мир, но я знаю, что должен ждать худшего, готовиться к нему и подготовить тех, кто встанет в трудную минуту рядом со мой. Так что не поедешь ты со мною в великое паломничество, Хиссун.

– Понимаю, мой повелитель.

– Точно? Пожалуй, да, понимаешь. Потом ты еще увидишь и Пилиплок, и Ни-мойю, и Пидруид. Но сейчас… сейчас…

Хиссун кивнул, хотя на самом деле едва ли понимал, что пытается сказать ему лорд Валентин. Корональ довольно долго смотрел на него, и Хиссун твердо встретил взгляд усталых голубых глаз, хотя и начал ощущать ни с чем не сравнимую усталость. Он понял, что аудиенция подошла к концу, хоть это и не было сказано вслух. Молча он сотворил знак пылающей звезды и вышел из комнаты.

Больше всего на свете сейчас он хотел поспать – неделю, а то и месяц. Эта жуткая ночь высосала его до капли. Два дня назад тот же самый лорд Валентин вызвал его в эту же самую комнату и велел быть готовым покинуть Лабиринт, поскольку он включен в свиту короналя для великого паломничества, которое пройдет по всему Алханроэлю. А вчера его назвали одним из приближенных короналя и усадили во время вечернего банкета за самый главный стол. Но теперь уже и сам банкет завершился чуть ли не скандалом, и он увидел измученного короналя, так похожего на обыкновенного человека. Обещанное участие в великом паломничестве отобрали, и теперь – Замковая гора? Посвященный рыцарь? Наверстывать упущенное? Какое упущенное? Жизнь превратилась в сон, подумалось Хиссуну, и растолковать этот сон некому.

Слит вышел вместе с ним, и за дверью неожиданно поймал за запястье и притянул к себе. Хиссун с изумлением понял, что в этом человеке, будто в скрученной пружине, таится немалая сила.

– Просто хочу сказать тебе, парень, – я резко разговаривал с тобой вовсе не потому, что имею что-то против тебя.

– Я такого и не думал вовсе.

– Ну, вот и хорошо. Я не хочу ссориться с тобой.

– И я с вами, Слит.

– Думаю, когда начнется война, нам с тобой предстоит много работать вместе.

– Если война начнется.

Слит горько улыбнулся:

– Начнется, можешь не сомневаться. Но я не хочу сейчас с тобой спорить, скоро ты и сам придешь к такому же выводу. Валентин не видит беды, пока она его за пятку не цапнет – такой уж он… добрый чересчур и, как я считаю, слишком уж склонен верить в добрые намерения других. Но ты-то ведь не таков, парень? У тебя глаза открыты. Думаю, это в тебе и ценит корональ больше всего. Ты меня понимаешь?

– Слит, ночь выдалась очень уж напряженная…

– И то верно. Иди, поспи, парень. Если сумеешь.

Глава 9

Первые утренние лучи солнца коснулись неровного серого топкого берега юго-восточного Зимроэля и осветили печальный ландшафт бледно-зеленым светом. Приход рассвета в одно мгновение разбудил пятерых лиименов, что спали в драной, многократно залатанной палатке, поставленной на склоне песчаной дюны в пятистах ярдах от моря. Не говоря ни слова, они поднялись, набрали полные ладони сырого песка и стали тереть им грубую рябую серо-черную кожу на руках и груди, совершая утреннее омовение. Потом, выйдя из палатки, повернулись к западу, где еще слабо светилось в темном небе несколько звездочек, и приветствовали их традиционным салютом.

Возможно, с одной из этих звезд явились их предки. Они понятия не имели, с которой именно. Никто из них. С тех пор как первые лиимены прибыли на Маджипур, прошло семь тысяч лет, и за это время большая часть знаний была утрачена. Все это время лиимены бродили по всей огромной планете, брались за самую простую и черную работу и давно позабыли, откуда пришли. Но когда-нибудь они снова это узнают.

Самый старший развел огонь. Самый младший принес шампуры и нанизал на них мясо. Две женщины молча взяли шампуры и держали их над пламенем, пока не услышали песню капающего жира. Молча они раздали всем куски мяса, и, не говоря ни слова, лиимены приступили к единственной за день трапезе.

Так же молча они вышли из палатки: старший мужчина, потом две женщины, потом еще двое мужчин – пятеро худых широкоплечих созданий с плоской широкой головой и тремя свирепыми яркими глазами на ничего не выражающих лицах. Они спустились к краю моря и встали на узкой полоске мыса вне досягаемости прибоя, как делали каждое утро на протяжении многих недель.

Они молча ждали, и каждый из них надеялся, что новый день позволит им увидеть приход драконов.

Юго-восточное побережье Зимроэля, огромная провинция под названием Гихорна – это один из самых мрачных концов Маджипура: всеми забытое место, в котором нет городов, край скудной серой песчаной почвы, влажных порывистых ветров и невероятно сильных и разрушительных песчаных бурь, которые могут разразиться в любое время без всякого предупреждения. На сотни миль вдоль этих безрадостных берегов нет ни одной естественной гавани, только бесконечная гряда низких выветренных холмов спускается к мокрой полоске берега, о который с унылым и печальным звуком разбивается прибой Внутреннего моря. Исследователи, которые в ранние годы освоения Маджипура осмеливались сунуться в этот заброшенный район западного континента, рапортовали, что здесь нет ничего такого, что заслуживало бы внимания, и на планете, столь богатой красотами и чудесами, это было просто убийственной характеристикой.

Поэтому, пока осваивали континент, Гихорна оказалась забыта. Основывалось поселение за поселением – сперва Пилиплок в середине восточного побережья, в устье широкой реки Зимр, потом Пидруид далеко на северо-западе и Ни-мойя в большой излучине Зимра, в глубине материка, Тил-омон, Нарабаль, Велатис, сверкающий Дюлорн – город гэйрогов и много других. Заставы превращались в деревни, деревни – в города, города – в мегаполисы, от которых во все стороны по невероятным просторам Зимроэля расползались мелкие поселения. Ну а Гихорна оставалась незаселенной и никому не нужной. Даже метаморфы, в конце концов побежденные и загнанные лордом Стиамотом в лесную резервацию, которую отделяла от западного края Гихорны река Стейч, не желали пересекать реку и жить в этих унылых местах.

Много позже – через тысячи лет, когда большая часть Зимроэля сделалась такой же цивилизованной, как Алханроэль, немногочисленные поселенцы в конце концов обосновались и в Гихорне. И почти все они были лиимены – простой и нетребовательный народ, так и не влившийся толком в общую жизнь Маджипура. Казалось, они специально держатся все время в стороне, зарабатывая по нескольку мерок то здесь, то там – продавцы жареных сосисок, рыбаки, сезонные рабочие… Жизнь этого кочевого народа представлялась всем остальным расам Маджипура тусклой и безрадостной, и неудивительно, что они откочевали в тусклую и безрадостную Гихорну. Здесь они основали маленькие деревушки, забрасывали сети прямо за полосой прибоя и ловили кишащих в воде серебристо-серых рыбок, копали в песке ямы-ловушки на больших крабов с глянцевым восьмиугольным панцирем, которые сотнями сновали по берегу, а к праздникам охотились на медлительных, но вкусных дхумкаров, что жили в дюнах, до половины зарывшись в песок.

Гихорна принадлежала лиименам большую часть года, кроме лета – летом наступало время драконов.

В начале лета палатки любопытных туристов вырастали, словно желтые калимботы после теплого дождя, по всему побережью Зимроэля от Пилиплока на юге до края непроходимых болот Зимра. В это время года стада морских драконов совершали свой ежегодный переход к восточному побережью континента, направляясь в воды между Пилиплоком и Островом Сновидений, где рождался молодняк.

Побережье ниже Пилиплока было единственным местом на всем Маджипуре, где можно хорошо рассмотреть морских драконов, не выходя в море, так близко здесь к берегу подплывали беременные самки, чтобы покормиться мелкой живностью, обитавшей в густых зарослях золотистой морской травы, что в изобилии росла в этих водах. Поэтому каждый год во время прохода драконов тысячи любопытных со всего мира разбивали на побережье свои палатки. Одни – как настоящие дворцы: легкие величественные сооружения из высоких прямых столбов и мерцающей ткани, и жили в них благородные. Другие были просто крепкими и удобными – они принадлежали богатым торговцам. Самые невзрачные принадлежали простым людям, которые по нескольку лет копили деньги, чтобы поехать на побережье.

Знать приезжала в Гихорну в сезон драконов потому, что находила зрелище проплывающих огромных животных занимательным, а также потому, что провести время в столь отвратительной местности было пикантным и необычным жестом. Богатые купцы ехали потому, что те, кто мог позволить себе столь дорогое путешествие, пользовались уважением в своем кругу, да и детям не помешает узнать что-то полезное о природе Маджипура, это может пригодиться потом в школе. Простой народ ехал потому, что верил, что увидеть проход морских драконов – к счастью, хотя никто толком не знал почему.

А еще там были лиимены, для которых сезон драконов не был ни развлечением, ни вопросом престижа, и не надеждой на милость фортуны, а нес более глубокий смысл: искупление и спасение.

Никто не мог точно предсказать, когда драконы появятся у берегов Гихорны. Но они всегда приплывали летом, когда раньше, когда позже, и в этом году задерживались. Каждое утро пятеро лиименов занимали свою позицию на мысу, и день за днем не видели ничего, кроме серого моря, белой пены и темных масс водорослей. Но они были терпеливы. Рано или поздно драконы появятся.