Неправедный оклад

Неправедный оклад
Роберт Сперанский

Когда появилось у нас мздоимство? Наверное, тогда, когда осуществление какой-то функции в обществе стало зависеть от конкретного чиновника, то есть человека, наделенного определенными правами…

Неправедный оклад

Роберт Сперанский

© Роберт Сперанский, 2023

ISBN 978-5-0060-2639-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Казалось бы, в день сегодняшний кого можно удивить повествованием о коррупции, взятках, особенно здесь в России. Но я рискну. Кроме того, у многих апологетов почившего в бозе Совка, а также у тех, кто знает о нем лишь слов тех же апологетов, иногда складывается впечатление о нем как потерянном обществе всеобщей справедливости, которое не устояло под натиском коварного Запада, у которого за все время существования России нет иных забот, как мечтать об ее уничтожении и разграблении соответственно. Но речь не пойдет о политических изысках. Если кто-то желает вкусить их в современности, достаточно обратится к любому виду медиа. Там их вдоволь на любой вкус и по всему спектру убеждений. Собственно, если мы говорим о коррупции, то это следствие такого греха как алчность и корысть. И грехи эти были, есть и будут. По крайней мере, у автора не оснований предполагать, что корысть и алчность исчезнут. Ведь они в той или иной степени присущи всем государственным образованиям и обществам Земли и до сегодняшнего времени. И пока мы существуем в мире, где материальное не выдается согласно потребности (а они у каждого разные), то и с этими проявлениями нам еще жить и сталкиваться…

– Ну, гражданин следователь, поймите, врет она! Да я не скрываю, что склеил я ее в кабаке, что пошли гулять потом. А в сквере, ну …да, там я конечно полапал ее и завалил на травку. А чего она поперлась в кабак, да потом еще и с пьяным мужиком по кустам шарахалась? Да и в кабак этот бабы редко приходят просто так. В основном побухать ну и… -,говорящий затянулся сигаретой из моей пачки, которую я перед началом допроса выложил на стол.

Вообще-то угощать арестованных дело лично каждого, некоторые чиновники от следствия, сами не курившие, брали специально сигареты для подследственных, некоторые обходились без этого. Но меня еще в начале следовательской карьеры мой первый прокурор научил угощать в любом случае допрашиваемого куревом, а если контакт налажен, то и оставлять после допроса ему всю оставшуюся пачку. В те времена сигареты в местах изоляции были вроде валюты. На них можно было выменять и продукты, и иные услуги тюремного ассортимента. Кроме того, в те времена я сам курил, так что никотиновая завеса никак не отражалась на результатах моей следственной работы.

Этот нехитрый прием для установления коммуникации с подследственными породил, впрочем, в тюремной среде устойчивую байку о том, что следователям государство, якобы, ежемесячно выделяет на эти цели деньги. И те, кто никотином узников не угощает, тривиально сии казенные деньги себе присваивает. Я устал своему поднадзорному контингенту объяснять необоснованность этой расхожей байки, да, полагаю, в мои объяснения никто особо и не верил. Тюремный образ жизни порождает много фантазий, такие как, например, амнистия, которую постоянно ждут, и слухи об объявлении которой постоянно циркулируют среди сидельцев всех времен.

Но угощение никотином тем не менее способствовало налаживанию контакта, а совместное курение, отчасти, наверное, психологически сродни совместному распитию. Вот и сейчас диалог с подследственным клеился, хотя пока он отрицал насильственное половое сношение с потерпевшей, написавшей на него заявление об изнасиловании. Но это старая схема защиты у всех по данной статье. Все ж таки не следует недооценивать быстроты и территории охвата «тюремного радио», которое о таковом признании быстро разнесет весть, и тогда жизнь обладателя статьи резко поменяется. Пока же можно утверждать о том, что «терпила» разводит его, безвинного, на деньги, пользуясь ситуацией.

На признании я и не настаивал. Будут экспертизы, очные ставки. Кроме того, мой теперяшний собеседник ранее уже мотал срок по «пушному разбою» (изнасилование на тюремном жаргоне – прим. Авт.). Так что, доказательства со временем лягут в эту серую папочку уголовного дела, ну а свои показания в силу закона лицо обвиняемое и подозреваемое может давать какие сочтет нужным, ибо тем самым оно реализует свое святое право на защиту. Только теоретически совместное распитие и прогулка в безлюдном месте может быть расценена судом как «провокация потерпевшей», дающей противоположной стороне надеяться на интимное продолжение общения. Однако ж в силу закона не оправдывает насильника. Но, тем не менее, эта старая как мир позиция, полагает, что можно виновному убедить суд, что сопротивление потерпевшей он, в силу, ее предидущего поведения, воспринимал как простое кокетство. Ну, да Бог с ним, с этим Червяковым, ну и фамилия же моего «пушного разбойника»! Что-то лень мне сегодня его раскалывать, показывать заключение (предварительное) судебного медика о телесных повреждениях девицы, исключающих всякое кокетство, проводить «очник» (допрос на очной ставке – прим. Авт). Хотелось сегодня побыстрее уйти домой из следственного изолятора. Поэтому, закончив заносить версию подозреваемого о случившемся в протокол, я закурил новую сигарету и поведал Червякову случай из своей следственной практики:

– Тебе еще свезло! Девица попалась без выдумки. У меня по одному делу, пассажир также поил в кабаке одну, кормил. Тоже пошли прогуляться в лесочек. Там около большого пня возжелал он оральных ласк, убедив «терпилу» заняться ими, поставив ей фонарь под глазом. И вроде бы все ничего, выложил он свой аргумент из широких штанин. А она со злости и отхватила его по самое не балуйся! Доказуха в виде откушенного отростка на лицо, сам понимаешь… В его случае кабак и прогулка в лесу не проканает однозначно!

– И что… Теперь с этим-то? – сглотнул напряженно слушавший Червяков.

– С этим? Да ничего особенного ходит по-малому через трубочку. Скоро поедет зону смешить. Так-то…

– А что не нашли…? Ну, орган-то откушенный?

– Не-а. Съела она его, аффект, понимаешь! – ухмыльнулся я, немного сгустив краски произошедшего, и стал собираться, вызвав конвой.

Проводив взглядом спину опечаленного Червякова, я вышел через узкий коридор следственного коридора изолятора в дежурную часть.

– О! Юрич, тебя тут твой шеф обыскался! Просил, как выйдешь с допроса сразу ему отзвониться! – «образовал» меня дежурный.

– А можно сделать так, что ты меня не заметил? Что в момент, когда я выходил, загружали буйного хулигана, а? – тоскливо спросил я, хотя понимал, что и дома меня все равно достанут.

Но я успел бы хоть по-человечески поужинать, а потом проявится в «правовом пространстве» нашей прокуратуры. Однако, взглянув, на озадаченное лицо дежурного, я махнул рукой и стал набирать номер нашего прокурора:

– Валерий Алексеевич, искали?

– Да, Роберт Юрьевич, срочно прошу ко мне. Мы Вас давненько ждем!

«Мы» и «давненько» означало, что-то срочное и важное. Так что, попрощавшись на несколько часов с ужином, я отправился на дежурном УАЗике обратно на работу.

В кабинете прокурора кроме него самого сидел целый начальник КГБ (Комитет государственной безопасности по тем временам, нынешний ФСБ) нашего города.

– Хм, не думал, что наши дела заинтересует Вашу контору, – сказал я, здороваясь с ним за руку, – Сразу предупреждаю, что шпионов я ловить не умею!

– Да оно и не понадобится! С ними мы уж как-нибудь сами! – широко улыбнулся начальник «старших братьев», – Принес Вам вот интересную пленочку. Сейчас ее прослушаем. А фигуранты, на ней записанные, как раз по Вашей части!

Он положил на стол дефицитный миниатюрный магнитофон «Сони» и нажал на воспроизведение:

– Значит, если я оплачу эту сумму, то могу быть уверен, что предприятие мое будет зарегистрировано? – вопрошал мужской голос с пленки.

– Можете не сомневаться, кроме того, мыже сами подготовим уставные и регистрационные документы на Ваше предприятие на основе тех, что Вы сдали на регистрацию. Мы исправим ошибки, которые повлекли отказ, в регистрации Вашего предприятия и будем контролировать этот вопрос до его положительного разрешения, – отвечал ему тоже мужской голос, с этакой явно звучащей бюрократической ноткой…

Как я понял из прослушанного за некоторую сумму (превышающую мой должностной оклад) местный чиновник, занимающийся регистрацией предприятий, (в ту пору все кинулись регистрировать кооперативы, всяческие товарищества с ограниченной ответственностью и прочие формы тогдашнего предпринимательства) предлагал новоявленному коммерсанту, которому сам же отказал в регистрации его частного дела «решить вопрос». Ну, собственно, взятка да еще сопряженная с вымогательством. Да, подследственность наша, прокурорская, не поспоришь.

– А этот «коммерс», – я взглянул на нашего главного «безопасника», – так сказать, с улицы «клиент» или Ваш человек.

– Ну, скажем, гражданин обратился к нам за помощью, когда после отказа в регистрации его предприятия, этот зам. мэра пригласил его на беседу. Он записал ее, пленку передал нам. Вы же знаете, милиции особо народ не доверяет, – он деланно загрустил.

– То есть пленку мы не можем использовать в качестве доказательства, поскольку процессуально она не оформлена, – заключил я.

– Да, это проблема, – глубокомысленно произнес прокурор,

Сам-то он в расследовании уголовных дел понимал мало, поскольку в свое время как «коммуняка» со стажем был направлен инструктором в горком КПСС, где начисто забыл все, чему его учили на юрфаке. Однако, в новые времена, благодаря тому же партийному «ходатайству» его назначили к нам прокурором. Поэтому на какую-то его помощь или профессиональный совет рассчитывать не приходилось.