Волки окружают Владимир

Чудовище

8-едекабря. Вторник

The bank – monster has to profits all the time.

It can ?t wail. It ?ll die.[1 - Банк – чудовище – должен получать прибыль всё время. Чудовище не может ждать. Оно умрёт. (англ.) Д. Э. Стейнбек. Гроздья гнева.]

J. E. Steinbeck. TheGrapesofWrath.

В этот же день в десять утра в холле центрального сбербанка встретились двое чиновников: Никита Ростиславович Верный, зам губернатора по финансам и кредитной политике и Вера Харитоновна Лизкова, зам по идеологии и работой с молодёжью. Лизкова, грациозно скинув с себя новую норковую шубу, отдала в руки малому с кошачьими усами, выполняющему в холле различные, в том числе и швейцарские функции.

– Дорогая, Вера Харитоновна, я только что от патронессы, – заверещал Никита Ростиславович, одетый в соболиный полушубок. – Она рвёт и мечет, говорит, что без экстренных мер, волки могут обрушить всю экономику нашей славной Владимирской земли. Я надеюсь, это не шутка? А то, может, этих волков нагнали, чтобы на Новый год, кроме остальных забав, можно было бы ещё и поохотится?

– Да, уж, Никита Ростиславович, на Новый год мы тут все позабавимся! – сказала Лизкова со злой иронией на поношенной физиономии. – Освобождённая от шубы, она осталась в выгодно подчёркивающее её округлости алом шерстяном платье с кружевными подолом и манжетами.

Верный, Дон Жуан со стажем – недаром имел изящную эспаньолку и зелёные с поволокою глаза – про себя отметил: фигура что надо, но характер у бабёнки скверный, очень скверный. Наверно, потому и живёт одна, каждые полгода меняя любовников. И уже вслух обращаясь к собеседнице:

– Нет. Вы, в самом деле, думаете, что всё так скверно?

– Мне кажется, эти волчьи пасти, – трунила она над замом по финансам. – Сожрут всю банковскую систему. Хорошо, что в основном собственность я имею в недвижимости. А то так можно зубы на полку положить.

– Э, постойте, постойте, – старался собраться мыслями Верный.—Эти волки, что они могут такого страшного натворить? Я думал раньше, что подобные бедствия, например, типа войны, наоборот могут банкам принести прибыли?

– Не знала, что человеку, курирующему финансовую деятельность, придётся объяснять трюизмы. – Скалила свои ровные, но уже потемневшие от никотина зубы, эта ехидна в юбке. – Поймите же, как известие станет достоянием народных масс, а это произойдёт не сегодня-завтра, все они ринутся в районные сбербанки, забирать сбережения, которые они там поместили. В отдельности вклады их ничтожно малы, но в совокупности все их вложения представляют большую сумму. Но самое страшное будет тогда, когда свои огромные вклады в деньгах будут забирать госчиновники, бизнесмены и остальная элита. Ведь в критических ситуациях, увы, такова психология человека, люди, не доверяя банкам, предпочитают держать деньги «в чулке».

– Но ведь тогда… всё полетит в тартарары. Банки разорятся, – воскликнул уже обеспокоенный Никита Ростиславович. – Рубль упадёт в цене. Золотой запас, о котором, кстати, Центр ничего внятного сообщить не может, его не спасёт. Только доллар отделается чихом.

– То, что он повысится в десять раз, вы называете чихом?! Святая простота! Или вы прикидываетесь таким?. Не пойму я вас что-то.

– Вера Харитоновна, вы меня опозорили хуже некуда. Американцы на Марсе (но сведущие люди мне объяснили, что их отправили не на Марс, а в какую-то область сужения, в чёрную дыру, что ли), а валюта их осталась здесь. Что я? не понимаю, что ли, что наши вожди, из-за привычного его сосуществования в нашем отечестве, не решились его аннулировать. Но должен же быть какой-то приоритет к национальной валюте! На кой ляд нам эти зелёные бумажки, когда страны, породивших их уже не существует.

– Ну и что, – с хриплым смешком урезонила Лизкова. – Это ровным счётом ничего не значит. Доллар вездесущ и вечен, как господь Бог. От этих президентов, особенно от лупоглазого Франклина, масона четвёртой степени посвящения, который, кстати, и не был никогда президентом, – не избавиться, как от бесов, которые не уничтожит никакая молитва угодника. Святые здесь бессильны. И вот уже вместе с рублями его печатают в Центре. И этот приоритет остался за Священным печатным станком Росланда. Так решили кто-то в Калифорнии, поставили печать и подписали. И этого оказалось достаточно. И ведь что удивительно? Без малого тридцать лет в Китае отпечатанный у нас доллар имеет такое же хождение, как их юань. И ничего с этим не поделаешь. Такова конъектура на сегодняшней момент. Видно, опять они там, в Центре повысят доллар. Но кому по-настоящему кому не позавидуешь, так это мелким и средним предпринимателям, которые взяли крупные кредиты. Опять пойдёт волна самоубийств.

– Но, дорогая, Вера Харитоновна, может, не так всё скверно, – всё ещё пытался противиться грозному сценарию Никита Ростиславович, скидывая полушубок на кресло и ослабляя на шее узел малинового галстука.

– Может, и не так, – но моё правило: в двери стучит беда – готовься к худшему, – сказала Лизкова и, достав пачку сигарет с чёрным драконом, сунула одну сигарету в ярко накрашенный рот, потом крутанула колёсиком по кремню зажигалки и от вспыхнувшего огня прикурила, манерно глубоко затянувшись, втягивая нарумяненные щёки, и отошла в сторону окна, где росла чахлая пальма с необычайно волосатым стволом.

Вдруг, быстро открывая скрежещущие с мутными стёклами двери банка, в холл буквально вбежал мэр Владимира Тиммо Аалтонен. На нём был забавный национальный зимний наряд народов севера. Вплоть до колен его закрывала оленья шуба с вытисненными на ней национальными узорами. Сапожки всё из той же оленьей шкуры так же на голенищах были украшены какими-то причудливыми узорами. Маленькая голова утопала в специфическом чепце из песца, где по бокам болтались длинные шнурки с пушистыми шарами. У мэра были дико, как от передозировки свечей красавки, выпучены глаза. Он остановился между Лизковой и Верным, не зная к кому из них обратиться.

– Что с вами, Тиммо Илларионович? – выпуская сизую струю и подходя к нему, озадачилась, глядя на его костюм Вера Харитоновна. – Уж не собираетесь ли вы нам станцевать нанайский народный танец? Или сымитировать что-то вроде борьбы нанайского мальчика с медведем. Ха, ха. Ой, извините.

– Это правда, что волки собрались напасть на Владимир? – не обращая внимание на её ёрничество, выпалил не на шутку перепугавшийся мэр.

– Ну, ну, – успокойтесь, примите валокордин, у меня в сумочке есть, – нежно заворковала зам по идеологии. – До Владимира вряд ли они дойдут, а вот районы, от них могут пострадать.

– Вера Харитоновна, это чистая правда? До Владимира они не дойдут? – с улыбкой облегчения спросил Аалтонет. – Вы ничего не скрываете от меня?

– Клянусь всеми богами, которым молятся во Владимире, это истинная правда, – поклялась Лизкова, положив правую руку с длинными ногтями на сердце.

– Фу-у, воды здесь где-нибудь можно взять?

Верный щёлкнул пальцами, и через минуту небрежно одетая и некрасивая девушка с завитыми соломенными волосами, сотрудница банка, несла мэру стакан воды. Не снимая свой шаманский колпак, он жадно выпил воду и отдал стакан обратно, от волнения позабыв поблагодарить сотрудницу.

– А меня, представляете, Елизар Матвеевич огорошивает «Через три дня во Владимире будут волки», такого страху нагнал. Какие волки! Что за бред! Мне надо город готовить к Новогодним праздникам.

– Здесь, Тиммо Илларионович, я вас вынуждена огорчить, – сказала Лизкова, туша бычок о стенку кадки, где росла пальма. Потом она положила окурок в кадку, вынула зеркальце и, глядя в него, пожамкала губами, чтобы равномерно распределить помаду. – Масштаб нашествия такой, что праздники придётся отменить. – И наивно глядя на мэра: – Или вы полагаете, что Владимир как частное как-то отделён от Владимирской области как целого? Туго у вас с диалектикой, однако.

– Но кстати, о решительных действиях, о которых обмолвилась губернатор, – вдруг решил ввести в разговор оптимистическую струю Никита Ростиславович. – Наверно, будут задействованы войска. Или это военная тайна?

– Никакой здесь тайны нет, – ответила всегда верно ориентирующаяся в гуще событий зам по идеологии. – Инесса Власьевна мне сказала, пока попробуем обойтись членами Обществ охотников и местными фермерами. С войсками есть известные риски. Они будут использованы только на крайний случай. Тьфу, ты! Совсем вы меня с толку сбили. Я же пришла сюда свои сбережения забрать. Надо скорей что-то приобретать, например, алмазы в «Спальне Венеры».

– Зачем вам алмазы? Всё равно они там фальшивые, – удивился зам по финансовой политике.

– Ну и что?.. Они что, по-вашему, денег не стоят? А при кризисе, глядишь, увеличатся в цене. Потому что и в кризис всегда найдутся люди, которые жаждут наслаждений. Вспомните Древний Рим. Катулла. Или кто там у них был в кризис? И неважно, что антураж этих наслаждений будет обставляться блестящей и фальшивой мишурой.

И с этими словами пошла в зал с кассами, вызывающе виляя задом.

Когда она отошла на достаточное расстояние, чтобы она не могла слышать, Верный, глядя на неё маслеными глазками, восхищённо проговорил:

– У «Фиалкокудрой» Сафо есть стих. Сладкое яблочко алеет на ветке высокой… Забыли сорвать его люди. Нет, не забыли сорвать, а достать не сумели. Поэтому яблочко-то уже не ахти какой свежести. И всё-таки баба то, что надо. И далеко не дура! Мм. (Верный блаженно закрыл глаза .) Умница! Представляете, всё ей сходит с рук – и спекуляции и взятки.

– Так она же подруга губернатора, – простодушно ответил мэр, так и не снявший своего колпака. – Составляет ей гороскопы, гадает по руке и на кофейной гуще.

– Вот именно. Это называется, найти правильный подход… – и вдруг обернувшись к мэру, поинтересовался. – Не сочтите за нескромное любопытство, а вы-то зачем пришли?

– Я хотел увидеть срочно Веру Харитоновну ( встретившийся мне навстречу Аполлон Кузьмич сказал, куда она пошла) и услышать от неё подтверждение или опровержения своих опасений.

– А-а! Ну и что? Всё вам теперь ясно.

– Ничего не ясно! – сказал Аалтонен и повернул к выходу.

– Кстати, остановил его Верный на десятое число в час дня в «Малахитовом зале» будет заседание с губернатором. Вы тоже приглашены.

Мэр покорно мотнул головой и открыл дверь банка.

– Вообще-то мне тоже не мешает закрыть свои книжки. Собственно, за этим и пришёл, – сказал сам себе Никита Ростиславович. – Странно, почему мэр не пошёл к кассам, или новогодняя свистопляска выбила из него последние крупицы здравого смысла?

Лишь он собрался повернуть в зал, как услышал скрип двери и увидел входящих в холл зама по науке, Валентиновну Львовну Махно и зама по экономической политике, Елизара Матвеевича Кравчука. Опа! Усмехнулся зам по финансовой политике, клянусь свиньёй-копилкой, которую мне подарила в пять лет бабушка, эти тоже возьмут все сбережения. Какая быстрая реакция у наших замов! А к обеду, глядишь, подтянется остальная братия «королевской гвардии». Прощай, мой милый старенький банк! В течение стольких лет ты был мне надёжной опорой! Вечером тебя опустошат, как внутренности мумии фараона, только в отличие от фараона тебе это ритуальное потрошение ровным счётом не вернёт былого блеска и святости. Бедный, бедный Аскольд Бенедиктович! Твоё детище умирает прямо на глазах от алчности власть предержащих! Я вместе с тобой скорблю. Но, увы, это законы рынка! И никакой святости! Лишь ритуальные жертвы, где звучат печальные голоса хора из «Аскольдовой могилы».

И быстро зашагал в сторону зала с кассами.

Невисячие сады Семирамиды

8-е декабря. Вторник

С муравьями и шелестом листьев,

Этот замкнутый сад лабиринт.