Ровно год

– Не самое доброе предзнаменование, – шутит Лео, но мама лишь нервно барабанит ногтями по рулевому колесу.

– Уверена, что мне не надо пойти с тобой? – спрашивает она, не оценив шутку.

– Мам, все нормально. Там будет только Стефани с подругами, и это всего на два часа. Не волнуйся.

Мама кивает, однако ей все равно не по себе, Лео это видит.

Официальные приглашения прислали две недели назад. В любом другом случае мама просто прикрепила бы конверт магнитиком к холодильнику, но в этот раз так не сделала. Свое приглашение Лео убрала в ящик прикроватной тумбочки, где хранит всякие важные вещи. Оно оформлено строго и с большим вкусом – сразу узнается стиль Стефани.

– Я так и сказала Лизе: никаких конкурсов, – сообщила Стефани в пятницу вечером, когда Лео приезжала на ужин к отцу. – Никаких.

– А что плохого в конкурсах? – поинтересовалась Лео.

За спиной Стефани отец яростно замотал головой и жестом изобразил перерезанное горло.

– Конкурсы на предрожденчике – сплошной кошмар! – воскликнула Стефани. – Они вообще никому не нравятся. Люди приходят поесть капкейков, выпить вина, поахать над подарками для малыша, и всё. – Она выглядела какой-то взбудораженной и явно была не в духе, поэтому Лео быстренько сменила тему на сериалы «Нетфликса».

– Это просто переутомление и стресс. По ночам ребенок толкается и не дает ей спать, – объяснил отец, когда отвозил Лео домой. – Поверь, она с нетерпением ждет праздника.

– Она и маму пригласила, – сказала Лео, зная, что для отца это не новость и что Стефани, скорее всего, спрашивала его совета по этому поводу.

– Я в курсе. – Перестраиваясь в соседнюю полосу, отец бросил взгляд в боковое зеркало.

– И мама решила пойти, – прибавила Лео, однако отец ничего не ответил и до конца поездки молчал.

Сейчас, сидя в машине перед кондоминиумом Лизы, Лео знает всю правду.

Утром она зашла в мамину спальню, держа в каждой руке по вешалке с нарядом, вся в сомнениях. Выбрать торжественный стиль или свободный? Что вообще надевают на предрожденчик? Может, нужны определенные цвета? Лео понятия не имела.

Мама сидела на постели, глядя в окно, и Лео немедленно пожалела, что вошла. Она и раньше видела на мамином лице эту тоску и одиночество. Впрочем, услышав шаги, мама обернулась, и недавнее выражение сменилось на более спокойное, расслабленное, чуточку фальшивое.

– Доброе утро, солнышко, – произнесла она. – Что хотела?

Лео вытянула руки с вешалками:

– В чем пойти на праздник?

– Какой праздник?

Лео заморгала.

– Ну, предрожденчик…

– Ах да. Гм. – Мама прищурилась, затем покачала головой. – Ни то, ни другое не годится. Тебе нужно платье.

Лео застонала.

– У меня всего одно платье, и то старое! – Она не стала упоминать, что раньше платьев было два.

– Зато в нем ты чудесно выглядишь.

Как объяснить маме, что желание хорошо выглядеть не всегда занимает верхнюю строчку в списке приоритетов шестнадцатилетней девушки? Лео решила не развивать тему и просто закатила глаза.

– Ты же идешь? – спросила она. – Нам через час выходить.

– Прости, – начала мама, и Лео ощутила глухую панику, которая охватывала ее всякий раз, когда она видела маму, сиротливо свернувшуюся клубочком на кровати Нины, когда мама подолгу, неотрывно смотрела в окно на кухне, когда внезапно казалась чужим, незнакомым человеком, а вовсе не мамой. – Милая, я очень рада за Стефани и за тебя тоже, но я… не могу. Мне очень жаль. Там ведь будут твои тетя и двоюродная сестра, верно? Я напишу Келли, чтобы присмотрела за тобой.

– Все в порядке, – сказала Лео и, когда мама простерла к ней руку, подошла и присела на краешек кровати, склонив голову маме на плечо.

Мама больше не выглядела такой истаявшей и хрупкой, как тогда, сразу после аварии. И обнимать ее было уже не так страшно. А в первое время из-за этой болезненной хрупкости Лео боялась, что, если обнимет маму покрепче, та просто рассыплется.

– Я помню обе своих «беременных» вечеринки. – Непонятно, с кем разговаривала мама, с Лео или с самой собой. – Оба раза предрожденчик устраивала тетя Келли. Было просто замечательно. Такое счастливое время… На второй праздник мы привели Нину. Ей было два годика. Она стащила со стола пачку шоколадного драже, и потом у нее болел живот. – Мама тихонько засмеялась. – Странно, что в памяти остаются всякие мелочи. Что-то важное забывается, а пустяки – нет.

– Тебе это кажется странным? – брякнула Лео и осеклась.

– Что именно? То, что Нина объелась конфетами?

– Нет. – Лео вжалась лицом в мамино плечо, пытаясь вернуть ощущение покоя. – То, что я не помню аварию.

Мама крепче обняла ее, притянула к себе.

– Нет, я не думаю, что это странно. И тебя странной тоже не считаю.

– Я же должна помнить, – продолжала Лео. – Каждая минута той ночи должна врезаться мне в память, понимаешь?

Мама поцеловала ее в лоб и сказала:

– Может, это не те воспоминания, которые тебе нужны. Может, достаточно и тех, что у тебя есть.

Лео не ответила, а просто осталась сидеть как сидела. Солнечный свет проникал в спальню через окно и падал им на колени – тихое тепло, которое в конце концов ушло и рассеялось.

Пока эскалатор едет вверх, Лео крутит на пальце Нинино кольцо и делает медленные вдохи-выдохи. В руках у нее подарок; она сама все упаковала, красиво завязала ленту и закрепила уголки скотчем, но выбирали его они вдвоем с мамой. На Лео платье – черное, с цветочками вдоль треугольного выреза и коротким широким подолом, «платье фигуристки», так оно называется на сайте магазина, – и черные сандалии. Лео даже слегка накрасилась и, наклонившись поближе к зеркалу, с помощью подводки очень-очень осторожно нарисовала на веках «стрелки».

Вполне ожидаемо, квартира у Лизы великолепная; негромко играет джаз, в глубине гостиной устроен бар с шампанским. Лео узнаёт кое-кого из женщин – все они разодеты дальше некуда – и радуется, что послушалась маминого совета и надела платье.

– А я ведь говорила, что Стефани залетела, – фыркает кто-то за спиной Лео. Обернувшись, она видит старшую двоюродную сестру. На губах кузины играет усмешка. Поймав взгляд Лео, Герти ей подмигивает, и Лео чувствует, как тугой узел в груди чуть-чуть ослабевает.

Эта самая двоюродная сестра и Нина родились с разницей в тринадцать месяцев и с тех самых пор, как научились толкаться в манеже, стремились во всем превзойти друг друга. Причина соперничества крылась даже не в них самих, но это уже не имело значения. Перчатка была брошена еще тогда, когда кузина, появившись на свет первой, по семейной традиции получила право носить имя бабушки с материнской стороны и возненавидела его с момента выдачи свидетельства о рождении.

– Гертруда, – шипит тетя Келли, пихнув дочь локтем в бок. – В самом деле! О, привет, котик, – обращается она к Лео и заключает племянницу в объятья.

– Привет, тетя Келли, – здоровается Лео. – Привет, Герти.

– А что, разве я не права?

– Права, – подтверждает Лео, и Герти с легким самодовольством улыбается.

– Лео! – радостно восклицает Стефани и спешит к ней обняться. – Это мне, да? Ты просто прелесть, но не надо было тратиться! – Склонившись к уху Лео, она шепчет: – Кэролайн бесит меня до чертиков!