Час Купидона. Часть II. Тщетные терзания любви

Маркиз поднялся и зашагал по комнате, изредка бросая взгляд на часы, украшавшие каминную полку.

– Вы твёрдо уверены в этом? – положив к себе на колени корзинку с вязанием, спросила мадам де Ланнуа.

– Пока есть только предположение о том, кто может стоять за этими шутками с часами. Они связаны со старыми россказнями, слухами о былых временах. Но отнюдь не с кражами.

– И вы не хотите рассказать мне о своих предположениях? Я правильно вас поняла? – мадам де Ланнуа терпеливо продолжала расспросы, посматривая поверх вязания на то, как Франсуа-Анри отмерял шаг за шагом весь периметр комнаты, казавшейся от того чрезвычайно узкой и тесной.

– Дело в том, что это может касаться некоторых лиц, близких ко двору. Даже это я могу сказать под строжайшим секретом, дорогая крёстная.

– У вас есть конкретные подозрения, Франсуа-Анри? – мадам де Ланнуа строго посмотрела на маркиза, когда тот остановился посреди комнаты. – Вы же знаете, что мне вы можете рассказать обо всём. В этой комнате о ваших подозрениях услышу только я.

– И всё-таки, пока что я не могу сказать больше. Дело в том, что это не только мой личный секрет, дорогая тётушка, – избегая проницательного взгляда крёстной, ответил дю Плесси-Бельер.

– Значит, всё это и в самом деле слишком близко ко двору, – задумчиво произнесла мадам де Ланнуа. – Да, пожалуй, будет лучше оставить этот вопрос до поры до времени. Но скажите мне, дорогой Анрио: есть ли хоть малая надежда на то, что это закончится тихо? Без скандала, я имею в виду.

– Да. Есть, – немного подумав, ответил маркиз.

Герцогиня вздохнула и улыбнулась. Она уже догадывалась о том, насколько высоко тянулись ниточки происшествий с часами, и тоже считала, что произнесённые даже вполголоса и наедине подозрения могли бесповоротно разрушить чью-то репутацию, а может – саму жизнь.

***

– А что же ваша просьба ко мне, дорогой мой? Ведь не ради завтрака с кофейным напитком вы заглянули ко мне вместо того срочного дела, которое заставило вас отправиться в Марэ лично?

– Да. Хотя должен признаться – этот напиток изрядно бодрит меня. И ради него я бы заглядывал к вам по утрам чаще, – ответил с улыбкой Франсуа-Анри и вернулся к своему креслу. Но вместо того, чтобы сесть, он встал за спинкой кресла и опёрся на неё обеими руками.

– Итак мой дорогой? – мадам де Ланнуа снова оторвалась от вязания и устремила на него вопросительный взгляд.

– Сегодня мне предстоит сыграть одну роль, – заговорил он, напустив на себя таинственный вид.

– Как! Вас тоже пригласили танцевать в королевском балете? – удивление мадам де Ланнуа было неподдельным. – А когда же вы успеете разучить роль? Большая репетиция назначена на сегодня. После трёх часов, если я не ошибаюсь.

– Я совершенно ничего не знаю о сюжете, а о своей роли и подавно. Маэстро Люлли продемонстрирует для меня примерный рисунок танца в моей партии. Он объяснит мне основу сюжета. А моя партнёрша в дуэте, несомненно, поддержит меня на сцене, – дю Плесси-Бельер не удержался от лукавой улыбки. – Как если бы это был не я сам, а король!

– И кто же эта особа? – в прищуренных глазах герцогини блеснул интерес.

– Мадемуазель Манчини, – коротко ответил маркиз, с улыбкой предвкушения в прищуренных глазах.

– Которая? Подождите, Олимпия танцует с королём. Значит, это Мария? Или самая младшая – Ортанс? О нет, они слишком юны, чтобы участвовать в придворном балете. Но которая же из них?

– Олимпия, – маркиз произнёс это имя с коротким вздохом, не сумев подавить тёплое чувство, которое испытывал к ней.

– Вот как? – имя девушки или то, как оно было произнесено, но что-то явно ошеломило герцогиню, однако, в отличие от своего собеседника, она прекрасно владела собой и всего лишь уточнила:

– Но разве это не она танцует в дуэте с его величеством? Что-то произошло между ними? Неужели размолвка? Ох уж эти дети! Хотя они пережили столько всего – эти потрясения из-за мятежей, Фронды. Может быть, мы просто не заметили, когда все они успели повзрослеть.

– Нет, это не из-за размолвки, – как-то слишком резко, чтобы казаться незаинтересованным, возразил Франсуа-Анри. – Замена. Ведь это так называется, когда один танцор выступает вместо другого?

– Да, это так, – мадам де Ланнуа внимательно посмотрела на маркиза. Тот продолжал стоять за спинкой кресла, но опустил голову и спрятал её в ладонях, как будто скрываясь от строгого и проницательного взгляда.

– Ну вот. Так и есть, – проговорил он сквозь ладони. – Только об этой замене никто не должен догадаться. Никто. Ни на сцене, ни в зрительном зале.

– Но, мой дорогой, вас же узнают, стоит вам только выйти на сцену, – вполне резонно заметила герцогиня.

– Да. Но если я буду в костюме, в парике, в короне из перьев, да ещё и с густым слоем белил на лице, то меня вряд ли узнают.

– Всё может быть. Вы почти одного роста с его величеством. И схожего телосложения. Пожалуй, всё может получиться, – уже с меньшим сомнением проговорила герцогиня. – И всё же, король – танцор. А ваш опыт, мой дорогой, ограничен всего лишь участием в кордебалете. Уж извините, но мне кажется, что по части танцев вы не слишком преуспели. Пока ещё.

– Это справедливо, дорогая крёстная, – усмехнулся в ладони Франсуа-Анри. – Вот тут я и рассчитываю на помощь мадемуазель Манчини. Она возьмёт на себя основные движения в нашем дуэте. Зрители могут предположить, что у короля вывихнута лодыжка или растяжение. Да мало ли что случается на репетициях и на уроках танцев. Я буду выглядеть вполне убедительно.

– Но чем же я могу помочь вам в этом спектакле? – спросила герцогиня, вглядываясь в лицо маркиза в попытке отыскать его глаза в тени густых волос, упавших на лоб.

– Вы можете сделать очень многое, тётушка. Например, как бы исподволь шепните королеве что-нибудь вроде того: «Как хорош его величество в сценическом костюме!» Тогда и сама королева согласится с вами. А последовав её примеру – и все остальные зрители увидят под гримом, париком и экзотической короной из перьев именно Людовика, а не меня. Вовремя обронённая фраза; нечаянно пересказанный слух о незначительном растяжении лодыжки; замечание о лёгкой хромоте в походке короля – всё это поможет создать необходимое впечатление.

– Ох и выдумщик же вы! – усмехнулась герцогиня и покачала головой. – Это слишком похоже на заговор.

– А это вовсе не мои идеи, дорогая тётушка, – маркиз поднял голову и наконец улыбнулся. – Всё это придумал король. В этой истории я всего лишь исполнитель.

– И ваша роль, как я понимаю, не главная? Но зачем всё это понадобилось? – рассуждения мадам де Ланнуа прозвучали, скорее, как вопросы, но в её улыбке уже не было и тени упрёка.

– Мне кажется, что это будет нечто вроде дымовой завесы. Это нужно затем, чтобы во время репетиции разрешить проблему с часами. Возможно для того, чтобы устроить ловушку для вора. Но так, чтобы в случае, если подозрения короля подтвердятся, у него была бы возможность уберечь виновного от скандала.

– И это так необходимо его величеству?

– Абсолютно, – коротко ответил маркиз и бросил взгляд в сторону часов.

– То есть, – совсем тихо проговорила герцогиня. – Людовик уже догадался о том, кто замешан в этом деле?

– Возможно. Но боги, боги! Мне пора, мадам! Необходимо получить инструкции на уроке танцев у самого маэстро Люлли. А потом я должен успеть переодеться и загримироваться в покоях короля. Я рад, милая тётушка, что мне удалось заручиться вашей помощью! А теперь не позволите ли вы воспользоваться вон той дверцей за гобеленом? Той, с помощью которой можно пройти в потайной коридор и попасть в покои королевы.

– Ах Анрио, я бы хотела, чтобы вы никогда не знали об этих злосчастных коридорах. Если бы вы только догадывались, – мадам де Ланнуа подошла к старинному гобелену, украшавшему стену за изголовьем её постели. – Я со спокойной душой отправляю вас в Италию, потому что враги на дорогах и в сражениях – они перед вами. Вы знаете кто они, откуда ждать удар. А тут. Боже мой, ведь в этих коридорах с вами может произойти всё что угодно!

– Только не со мной, – с легкомысленной улыбкой ответил маркиз и поцеловал крёстную в щёку. – Вы же знаете, что я не погибну, пока не отыщу своё настоящее счастье. Мне это сама Чарелла предсказала! Но увы, это событие случится со мной ещё нескоро. А может быть, и вовсе никогда!

– Лучше бы так. Как бы я хотела, чтобы всё было иначе. Эти предсказания! Можете верить им. Но не доверяйте свою судьбу пустым обещаниям. И к тому же, счастье эфемерно, мой дорогой. Лучше живите свободным вовсе без него. И благослови вас бог, – герцогиня перекрестила его на дорогу и отперла потайную дверь.

– До встречи! – прежде чем скрыться в коридоре, Франсуа-Анри зажёг огарок свечи, которым снабдила его крёстная. – И не забудьте про мои туфли, прошу вас! Пришлите их с кем-нибудь, кому вы доверяете, в покои короля, – напомнил он напоследок.

Глава 4. Урок танца у маэстро

Утро. Лувр. Репетиционный зал маэстро Люлли

Сердце Франсуа-Анри было переполнено смешанными чувствами: от волнения и озорного веселья до предвкушения фурора, который произведёт на зрителей их дерзкий розыгрыш. К этому всему примешивался азарт охоты на невидимого противника, и, в то же время, беспокойство от того, что правила этой охоты были навязаны им, и каждый раз приходилось подстраиваться под уже сложившуюся ситуацию. Поглощённый мыслями о своей роли в репетиции балета, особенно тем, как неожиданно ему выпал шанс танцевать в дуэте с Олимпией Манчини, маркиз стремительно шагал по узкому коридору и почти бегом достиг самого его конца. Через узкую дверцу, скрытую в углублении фальшивого окна в одной из чудом сохранившихся старинных башенок Восточного крыла, он вышел на винтовую лестницу. Гладко отшлифованные каменные перила и ступеньки, по которым за несколько столетий поднимались тысячи пар ног, вели наверх до самого чердака и выхода на крышу. Тесные лестничные пролёты были достаточно хорошо освещены, благодаря похожим на бойницы высоким окнам с узкими стрельчатыми проёмами. И всё-таки из-за спешки маркиз умудрился несколько раз споткнуться и едва не расшиб колени о каменные ступеньки.

Ещё поднимаясь по лестнице, он слышал отголоски шума множества голосов, а выйдя в коридор третьего этажа, маркиз попал в самую гущу толпы разномастного народа. Там были музыканты – каждый со своим инструментом; строгие с виду писари; служители модных лавок, которые выделялись среди прочей прислуги своими пёстрыми ливреями. Особняком от всех держались посыльные на службе у знатных вельмож. Они горделиво выпячивали грудь, демонстрируя своё облачение: ливреи самых невероятных расцветок, некоторые даже с вышитыми на рукавах гербами знатных семей, которым они служили. Среди прочих можно было отметить и провинциалов-дворян в их аляповатой, хотя и добротной одежде, передаваемой по наследству из поколения в поколение, безнадёжно устаревшего и вышедшего из моды покроя. Все они разделяли тесное пространство коридора, ожидая своей очереди: слуги, простолюдины наряду с вельможами. В этой пёстрой толпе людей дю Плесси-Бельер успел отметить лица, которые успел запомнить, бывая при дворе. Это был особый сорт людей – так называемые охотники за удачей. Они не упускали возможности как самим, так и для своих родственников принять участие в постановках придворных балетов хотя бы и в самых незначительных ролях. Естественно, не ради искусства, а с прямой выгодой для себя и своей семьи, чтобы добиться аудиенции у короля или у кого-нибудь из его приближённых – новоявленных светил королевского двора – кем являлся и маэстро Люлли. Впоследствии они с выгодой делились полученными благами и даже перепродавали своё место в постановке, устанавливая цену, которая многократно превышала плату за купленные ими места в очереди на приём у распорядителей балета.