Очаровательный маркиз. Истории из жизни королевского двора

– Теперь назад! Здесь должно быть… Раз… Два… – он шёл назад, отсчитывая шаги, – шесть! Значит, шесть на шесть. Мы в квадрате! И что это даёт нам?

А не поместили ли его в ту же башню, но этажом или двумя пониже? Франсуа принялся исследовать следующую стену, пока его пальцы не нащупали деревянную дверь.

– Так! Выход здесь! А окно должно быть в стене напротив, – сделав этот вывод, он решил подпрыгнуть и достать рукой до карниза или решётки окна.

На пути от двери к противоположной стене Франсуа вдруг споткнулся и ударился коленом обо что-то твёрдое. Вскрикнув от неожиданной боли, он наклонился и поводил перед собой руками, пока не нашёл предмет, наощупь казавшийся скамейкой.

Стоило ему сесть, как одна из ножек жалобно скрипнула, и треск ломающегося дерева подсказал Франсуа, что последует, если тотчас же не вскочить на ноги.

– Ага!

Его торжествующий вскрик привлёк внимание охранника, стоявшего в коридоре. Не церемонясь, тот сильным ударом ноги распахнул дверь настежь и ворвался внутрь.

В мгновения ока Франсуа успел воспользоваться светом от факела, горящего в коридоре. Примерившись каблуком сапожка, он точным ударом сломал треснувшую ножку старой скамьи и вооружился её обломком.

– Чего ты кричишь, малец? Хочешь, чтобы тебя проучили? – из темноты раздался грубый голос, который Франсуа не забудет до той минуты, когда вернёт украденный у него римский кинжал – подарок от дю Плесси-Бельера.

Оттолкнув в сторону от себя сломанную скамью, негодяй наклонился, намереваясь надавать тумаков беспомощной, как он думал, жертве. Неизвестно, ожидал ли он от мальчишки злых слёз или мольбы не бить его, но боль от удара деревянным обломком, угодившим прямо в глаз, привёл его в ярость, смешанную со страхом.

– Чёрт! Бестия! Каналья! Ты мне заплатишь за это!

С воплями, обезумевший от боли в пораненном глазу и панического страха остаться слепым, он прижал левую руку к кровоточащей ране, а правой принялся беспорядочно махать по сторонам, стараясь схватить ловко увёртывающегося мальчишку.

– Эй, Моншеве! Что там у тебя? – крикнули из коридора, но вместо ответа последовал разъярённый рык и грубая брань.

Шансы были велики, что смелая попытка обернулась бы для маркиза жестокими побоями, и хорошо, если не до полусмерти, но в ту самую минуту у дверей темницы появились люди с факелами.

Комнату вмиг осветил жёлтый свет пламени. Ругающегося на чём свет стоит Моншеве отпихнули в сторону, а отбивающегося мальчишку высвободили из его рук и подхватили подмышки.

– Вниз его! Коэр разберётся, кто он таков!

– Отпустите меня немедленно! – во всю мочь своих лёгких выкрикнул маркиз. – Я приказываю!

– Приказывает он! Слыхали?

– Ведите его к Коэру!

– Да, пускай Коэр разбирается во всей этой чертовщине!

Всем нутром Франсуа ощутил, что оказался на волосок от жестокой расправы, и, хотя внутри у него всё сжалось в ожидании побоев, страха не было. Вместо этого он ощутил прилив яростного желания сопротивляться и бить врага до последнего вздоха, чтобы отомстить и за себя, и за д’Эстена. И, словно прочтя эти мысли в голове маленького пленника, один из тех, кто вёл его вниз по ступенькам винтовой лестницы, грубо ударил Франсуа в плечо и выхватил у него деревянный обломок, после чего наградил его ещё одним чувствительным ударом в ребра.

– Ну-ка ты! – послышалось из темноты зала, в который его привели. – Попридержи-ка свои кулаки! А не то я ж не посмотрю, что ты лучший щипач во всём Париже, все пальцы тебе на руках переломаю!

Любопытство взяло верх, и Франсуа, приподняв голову, стал озираться вокруг, пытаясь разглядеть заступившегося за него человека.

– Ведите его сюда! – продолжал отдавать команды тот, кто сидел в глубине зала в кресле под высоким балдахином.

С обеих сторон от кресла стояли высокие треноги с факелами, пламя которых освещало длинный зал с низкими арочными потолками.

– Коэр, этот поганец выбил Моншеве глаз, – доложил кто-то из-за спины Франсуа, – ему для этого хватило всего одной палки! А ну, покажите тот обрубок Коэру!

– Нечего в меня трухлявыми обломками тыкать! – осадил его говоривший из тени голос. – Я и так вижу, что Моншеве теперь в Одноглазые метит. Того и гляди, захочет гнёздышко отошедшего к праотцам Хоакина и всех девок из его табора под себя подмять!

По залу прокатился разноголосый гул насмешек и грубый хохот. Из темноты боковых ниш на свет показались обладатели этих голосов. Оборванцы, мытари – те, кого в любой день можно увидеть попрошайничающими на папертях часовен и соборов. Все они выглядели по-разному, да и увечья у каждого были свои, и всё же Франсуа поймал себя на мысли, что не отличил бы никого из тех людей от других им подобных, повстречайся они ему на улице при свете дня.

– Приведите сюда первого мальчишку, – распорядился Коэр, по-прежнему оставаясь в тени. – Тут что-то не так. Один из них явно не тот, кто нам нужен. Но который из двоих?

Скрипучий кашель, раздавшийся из темноты, прервал речь Коэра, и все в зале тут же повернулись в сторону, где в полосу света выступил худощавый пожилой мужчина.

Не старик ещё с виду, он шёл, опираясь на клюку, хоть и держал спину прямо. Совершенно седые волосы падали на плечи, а взгляд выцветших глаз казался отрешённым и невидящим.

– Тэо!

В голосе Коэра слышалось удивление, недовольство и вместе с тем почтение.

Старик вышел на середину, обернулся и коротко кивнул в сторону Коэра в знак приветствия. Затем он поманил кого-то к себе, и из тени одного из углов зала выскользнул прятавшийся там мальчишка, на вид не старше Франсуа. Он подошёл ближе и подставил старику худое плечо, на которое тот опёрся свободной рукой.

– Что? Веселитесь? – строго спросил Тэо, не поворачивая головы и глядя перед собой, но ни на кого отдельно.

– Тео, я всегда относился к тебе с уважением, – заговорил Коэр и даже приподнялся, – но за каким чёртом тебя принесло ко мне? Разве у тебя что-то убыло? Уж не хочешь ли ты сказать, что мальчишки, которых мои молодцы схватили сегодня, из твоих воробушков? Что не так? Неужто они от стаи отбились?

Грубый хохот и вызывающе дерзкие насмешки послышались со всех сторон, и ещё большее число калек и разбойного вида людей показалось из тени бесчисленных ниш под стрельчатыми арками, которые разделяли пространство зала.

– Счастье твоих ротозеев, что нет! – Тэо сурово оборвал общий смех и разговоры, после чего повернулся в сторону Коэра. – Но на твою беду, дело обстоит гораздо хуже.

– Это как же? – не удержался от усмешки главарь.

– Один из этих мальчишек – важная птица при дворе.

– Ой! При дворе короля, что ли? – недоверчиво присвистнул Коэр. – Да мало ли там птенцов, таких как этот! Я и сам знаю, за кем я своих людей посылал. Старик Матье остался мне должен! И раз с него самого долг уже не спросишь, расплачиваться придётся его сыновьям. Старший или младший – мне без разницы. И кончено! – он яростно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Я тут не богадельню держу. Уж ты-то должен знать, каковы наши законы, Тэо!

– Ты мне на законы не тычь! – зло осадил его слепой. – Я и сам прекрасно знаю, каков был долг Матье перед твоими людьми и передо мной. Но с мертвеца долг не возьмёшь, ты сам сказал!

– Вот именно! А с сыновей… – подавшись вперёд, выкрикнул Коэр, не собираясь уступать перед доводами слепого.

– И за мой глаз! Тысяча чертей, я хочу выцарапать глаза этому гадёнышу! Да я его тут же порешу! Пропустите меня, ироды, чего смеётесь?

С истекающим кровью лицом Моншеве выглядел ещё более устрашающе, и когда он оказался всего в шаге от Франсуа и потянул к нему окровавленные руки, на мгновение тот замер в остолбенении перед этим зрелищем. Его поразило, что с такой раной человек не ищет помощи, а неистово жаждет отомстить, будто месть может вернуть ему зрение!

– Молчи, Моншеве! – закричал Коэр, прервав поднявшийся переполох. – А не то я тебе и второй глаз выбью. Сам, своими же руками, чёрт побери! Нечего мне тут кричать. И это всех касается! Распустились! А ну, разойтись по углам, подвальные крысы! Где второй пацан? Привести его сюда!

– А нет его уже! – крикнул кто-то из дальнего конца зала, и от этой новости у Франсуа потеплело на сердце.

– Как это «нет его»? Олухи! Вы, что же, дали ему сбежать?

Коэр был вне себя от ярости и кричал до хрипоты, раздавая бессмысленные приказы приспешникам, тогда, как неведомо, по какой причине вступившийся за мальчишек Слепой Тэо, тихо посмеиваясь, шепнул своему поводырю:

– Ну-ка, подведи меня к нему поближе!