Принц Хаоса

– Ладно, теперь Тмер. Он достаточно скрытен и может вызвать подозрения. Есть что-нибудь, связывающее его с этим кровавым делом?

– Ничего конкретного. В прошлом Тмер никогда не был связан с такими крайностями. Я не считаю его верхом совершенства, но он представляется мне более простым, непосредственным существом, нежели Таббл. Он, похоже, из тех, кто скорей решится на переворот, если уж возжаждет трона, нежели станет добиваться короны путем долгих интриг.

– Возможно, в дело вовлечен целый ряд лиц, каждое из которых действует в собственных интересах.

– И теперь, когда развязка близка, они все выплывут на поверхность?

– Почему бы и нет?

Улыбка. Пожатие плечами.

– Увы, вряд ли коронация положит всему этому конец, – сказал Мэндор. – Корона не защищает от кинжала.

– Но наследник входит во власть, обремененный всей тяжестью своих грехов.

– Это не первый случай в истории. И, раз уж ты заговорил об этом, некоторые превосходные монархи стали таковыми, имея далеко не безоблачное прошлое. Между прочим, тебе не приходит в голову, что прочие могут предположить то же самое относительно тебя?

– Да, и это мне неприятно. Мой отец долгое время добивался трона Амбера – и долгое время мучился. Он стал счастлив только тогда, когда послал все к черту. Уж если меня чему-то научила его история, так именно этому. У меня нет подобных амбиций.

И все же на мгновение меня охватило любопытство. Что за чувства испытаешь, управляя огромным государством? Каждый раз, возмущаясь действиями политиков – здесь ли, в Амбере, или на Теневой Земле, – я представлял себе свои действия, окажись я в их шкуре.

– Действительно интересно, – угадал мои мысли Мэндор.

– Возможно, остальные как раз сейчас смотрят в свои магические пруды, – заметил я, – надеясь увидеть там ключи к разгадке.

– Несомненно, – откликнулся он. – А что, если Таббл и Тмер вдруг найдут свой безвременный конец? Что ты будешь делать?

– Даже не думай об этом, – сказал я. – Такого не случится.

– И все же предположим.

– Я не знаю.

– Ты в самом деле должен принять какое-то решение, просто чтобы не ломать голову в дальнейшем. И, надеюсь, нехватка слов не помешает тебе выразить его.

– Спасибо. Учту.

– Расскажи мне поподробнее о том, что случилось с тобой после нашей последней встречи.

Я и рассказал – о призраках Пути и обо всем.

Где-то ближе к концу моего повествования вновь послышался вой. Сухай направился к скале.

– Извините, – сказал он.

Скала расступилась, и дядя вошел внутрь.

Немедленно я ощутил на себе отяжелевший взгляд Мэндора.

– Возможно, у нас есть всего мгновение. Слишком мало, чтобы сообщить все, что должно остаться между нами.

– Очень личное, так?

– Да. Поэтому ты должен найти время перед погребением, чтобы пообедать со мной. Допустим, в четвертом цикле голубого неба.

– Прекрасно. Твой дворец или пределы Савалла?

– Жду тебя в пределах Мэндора.

Я кивнул.

Скала вновь подвинулась, и перед нами в облачной дымке предстала мерцающая голубым гибкая демоническая фигура. Я мгновенно вскочил и склонился, чтобы поцеловать протянутую ею руку.

– Мама! Не ожидал такой радости… столь скоро.

Она улыбнулась, а затем ее оболочка растворилась в вихре. Чешуя поблекла, контуры лица и тела поплыли. Синева стала обычным, хотя и бледным телесным цветом. Ее бедра и плечи раздались, в то время как она теряла в росте, хотя по-прежнему оставалась высокой. Карие глаза стали куда привлекательней, когда стерлись тяжелые надбровные складки. Несколько веснушек проступило на ее теперь человеческом, слегка вздернутом носу. Каштановые волосы удлинились с тех пор, как я в последний раз видел ее в таком обличье. И она по-прежнему улыбалась. Ей очень шла простая красная туника; у левого бедра висела рапира.

– Дорогой Мерлин, – промолвила мама, беря мою голову обеими руками и целуя меня в губы. – Я рада видеть тебя столь прекрасно выглядящим. Много воды утекло с тех пор, как ты посетил нас в последний раз.

– Последнее время я вел очень бурную жизнь.

– Можно не сомневаться. Я кое-что слышала о твоих злоключениях.

– Представлю, что там до тебя дошло. Не у каждого есть ти’ига, следующая за ним по пятам, время от времени соблазняющая его в разных обличьях и, как правило, своими нежелательными попытками защитить делающая жизнь невероятно сложной.

– Это показывает мою заботу, дорогой.

– Это также показывает полное отсутствие уважения к моей личной жизни и к моему мнению.

Мэндор деликатно кашлянул.

– Привет, Дара.

– Полагаю, что именно так тебе и должно казаться, – заявила она. – Привет, Мэндор. Что случилось с твоей рукой?

– Недоразумение, касающееся некоей архитектуры, – отвечал он. – Тебя какое-то время не было видно, хотя в мыслях моих мы не расстаемся.

– Если это комплимент, спасибо, – сказала она. – Да, я то и дело уединяюсь, когда общество начинает давить невыносимо. Но тебе ли удивляться – человеку, надолго исчезающему в пределах Мэндора. Если ты действительно пропадаешь именно там.

Он согнулся в поклоне.

– По вашим словам, леди, мы одного поля ягоды.

Ее глаза сощурились, хотя голос не изменился, когда она произнесла:

– Не знаю. Да, в нас есть определенное родство. Мы оба отсутствовали в последнее время, не так ли?

– Но я был неосторожен, – сказал Мэндор, указывая на свою поврежденную руку. – Ты же, ясное дело, нет.