Майская свадьба

Шорох раздался в саду. Я вгляделась в темноту, но ничего не заметила. Может, какое-то животное? Уже слишком темно, не следует так засиживаться здесь. С тяжелым вздохом я поднялась, собираясь вернуться в дом.

В этот миг легкие шаги послышались позади меня. Секунда – и чья-то мозолистая рука зажала мне рот, не давая вскрикнуть. Обезумев от испуга, я рванулась, попыталась укусить эту шершавую руку, но это не произвело никакого эффекта. Злоумышленник не выпустил меня, более того, я услышала, как к нему подбежал кто-то еще.

–– Она кусается, Гизар! Давай мешок!

Кто-то набросил мне на голову полотняный мешок. Я и так почти ничего не различала, но сейчас вообще перестала видеть. Рука, зажимающая мне рот, не давала мне дышать. Круги пошли у меня перед глазами. Я почувствовала, что меня тащат куда-то в глубину сада, к плантациям и дороге, и сделала последнюю попытку вырваться. Нападающий, выругавшись, ударил меня по голове. Больше я уже ничего не помнила.

4

Сознание возвращалось ко мне медленно. Открыв глаза, я увидела над собой обшитый деревом потолок, с которого свисала массивная люстра из литого серебра, слева – полузадернутый шелковый полог кровати, кушетку, обтянутую кожей, несколько кожаных стульев… Где я? Кровать, на которой я лежала, слегка покачивалась, воздух был наполнен густым запахом пряностей, и от этого всего меня сильно мутило. Впрочем, может, не только от этого. У меня немного болела голова… С чего бы это?

–– Слава Богу! Наконец-то вы пришли в себя, Сюзанна.

Надо мной склонился человек, в котором я узнала своего отца. Невольный стон ужаса сорвался с моих губ.

–– Как вы себя чувствуете? Этот негодяй, Гизар, посмевший вас ударить, уже наказан. Я, конечно, не приказывал ему ничего подобного.

–– Вы… не приказывали? Да вы похитили меня! – вскричала я, приподнимаясь на локте. От этого движения комната описала круг у меня перед глазами, и я, осознав свое бессилие, снова опустила голову на подушку.

Принц внимательно посмотрел на меня.

–– Я вижу, вы хорошо соображаете. Что ж, сообщу вам, что через пару часов наше судно отправляется в путь. Сейчас утро, но завтрак пока не подавали. Мы можем спокойно поговорить.

–– Так я на судне?

–– На корабле «Коммерс-де-Марсей». Его капитан доставит нас обоих во Францию. Маргарита здесь же, на борту, и войдет к вам сразу же, как только мы закончим беседу. Я приказал захватить сюда и этого вашего индейца, Кантэна. По словам Воклера, он забавлял вас.

Я безучастно лежала, не вполне разобрав смысл его слов. Я только понимала, что меня выкрали, и сделано это по приказу моего отца. И еще я замечала, что он ведет себя предупредительно… будто пытается загладить вину. Видно, хочет договориться по-доброму? Этого прежде за ним не водилось.

– Должен признаться, Сюзанна, что вы нарушили все мои планы и вели себя совсем не так, как я вам предписывал.

Он пододвинул кожаное кресло и сел рядом со мной.

– Вы думаете, мне так нужно было посетить Мартинику, если я приехал сюда? Да я, тысяча чертей, до самой смерти не появился бы здесь. Я был в Париже, когда Воклер привез мне весьма тревожные известия о вашем исчезновении. Я примчался сюда, провел тщательные поиски – и что же? Я нахожу вас в доме вашего нового любовника, какого-то итальянца, даже не дворянина, черт побери!

Я смотрела на него с изумлением. Мало-помалу до меня доходил смысл слов принца.

– Какой новый любовник? – спросила я, недоумевая. Мне весьма странно было слышать об этом. – Я была в доме моего брата, Антонио. Мы случайно встретились здесь, на острове. Мне было хорошо у него, и я не звала вас на Мартинику. Вы примчались сюда Бог знает зачем и посмели украсть меня, как какой-то тюк с шерстью… О Боже, да я ненавижу вас!

Я произнесла это негромко, но яростно, так, что у принца дернулась щека.

– О, – сказал он холодно, – вы снова повторили мне те слова, которые я уже слышал в Париже во время нашего последнего свидания. Теперь вы будете часто напоминать мне об этом?

Я смотрела на него с отвращением.

– Не знаю. Я бы предпочла вообще не встречаться с вами.

– Я очень ошибся в вас, мадемуазель. Мне казалось, в вас течет кровь де Ла Тремуйлей, но кровь вашей матери постоянно берет гору.

– Я слышала это уже сто раз. Полагаю, вы привезли меня сюда не за тем, чтобы открыть мне тайну моего происхождения? – спросила я устало, но с некоторой долей язвительности.

– Я привез вас затем, чтобы забрать в Париж, и я это сделаю.

–– Я готова ехать куда угодно… лишь бы Жанно остался со мной.

Принц нахмурился.

–– Не думаю, что сейчас самое время для этого.

У меня зашлось сердце. Так я и знала! Он не изменил своих намерений. Но о чем же он желает говорить со мной, если отказывает мне в самом важном?!

–– Если ваш ребенок находится сейчас, как вы говорите, у вашего итальянского брата, то я полагаю, что нет необходимости его оттуда забирать.

– Я… я не понимаю вас, – проговорила я шепотом.

– Тут нечего понимать, Сюзанна! Все сложилось гораздо приличнее, чем я ожидал. Ваш ребенок, разумеется, должен получить хорошее воспитание. Но пока что он слишком мал. Поначалу я подыскивал хорошую семью, которая позаботилась бы о нем, но сейчас, когда в этом деле объявился ваш брат, можно оставить это дитя у него. А вы вернетесь в Париж и выйдете замуж.

Нет, это казалось мне слишком чудовищным, чтобы быть правдой. Мне представился Жанно. Принц предлагает мне с ним расстаться? Конечно, у Антонио малышу будет неплохо, это я знала заранее: молоко Жасмины, ласка Селины, тепло и солнце Мартиники… Но ведь я буду на другом краю света и уже не услышу его смех, не почувствую теплоту его тепла. Кого он будет называть матерью? Как это вообще возможно – предлагать мне отказаться от сына?

– Нет-нет, – прошептала я, – вы не можете этого сделать.

– Могу, мадемуазель. Для вашего же блага, для вашего доброго имени. Вы вернетесь в Париж одна, и сплетни утихнут.

– Я убью себя, знайте это! – крикнула я с угрозой и яростью в голосе. – Есть вещи, которых женщина не может выдержать!

– Я не дам вам совершить ничего подобного.

Его тон был таков, что я поняла: он выполнит все, что говорит, в этом можно не сомневаться. Но я все-таки сомневалась; может быть, я была так наивна потому, что ощущала себя больной и уставшей и голова у меня пылала, как в горячке.

– Ах, вы говорите так, потому что совсем не знаете моего ребенка, – произнесла я умоляюще. – Если бы вы его знали, вы бы поняли, какое это сокровище. Его нельзя никому отдавать, даже моему брату, это самый лучший мальчик на свете. Сущий ангел. Он плачет совсем не так часто, как другие дети, он тихий и спокойный, просто немного более чуткий. А видели бы вы, как он улыбается! У него такая мягкая кожа, такие пухленькие щечки, а ручки – они словно ниточкой у запястий перевязаны! Ему уже шесть месяцев, а он еще ни разу не болел. Даже болезнь жалеет такого прелестного ребенка. Жанно ничем и никогда не причинит вам неприятностей…

Я говорила, как в бреду, переполненная чувством отчаяния и надежды одновременно. Сам дьявол был бы тронут моими словами, я вкладывала в них всю свою искренность, всю безграничную любовь, которую питала к Жанно. Принц резко поднялся, с грохотом отодвинув стул. Я заметила, что он избегает моего взгляда.

–– Охотно верю, Сюзанна. И сам охотно поглядел бы на этого малыша. Но не сейчас.

–– Не сейчас? Что это значит?

Принц отошел к окну, заложил руки за спину.

–– Это значит, что пока не время. Сейчас нужно думать о вашем браке. Малыш подождет. Мне не нужны бесконечные сплетни при дворе. В свое время одно ваше удочерение наделало много шуму и стоило мне множества усилий, а вы удвоили этот шум своим поведением. Так вот, я хочу, чтобы шум унялся. Пусть общество переключится на другие предметы обсуждения.

Обернувшись ко мне, он уже мягче добавил:

–– Но это не значит, что ребенок останется на Мартинике навсегда. Разве вы не знаете аристократических обычаев? Считайте, что вы отдали сына кормилице. Так всегда делают. Когда ребенку исполняется семь или восемь лет, он возвращается к родителям. Я сам так вырос.

–– Но я не могу жить без него семь или восемь лет!..

–– Это в вас говорит ваша итальянская кровь. Если вы прислушаетесь к своей французской сущности, вспомните о своем аристократическом благородстве, вы поймете, что я абсолютно прав.