Слав 7. Нашествие

В первую очередь Слав убедился, что грифон Ласы благополучно покинул зону обстрела. После этого всё внимание он сосредоточил на том, чтобы понять, насколько серьёзно ранение единственного пострадавшего животного.

Но, как Слав ни старался, понять что-либо во время полёта оказалось невозможно. Единственное, что он смог рассмотреть, так это стекающая по древку копья струйка крови, которая очень даже красиво развеивалась под напором набегающего ветра.

Правда, очень скоро Слав увидел кое-что, что заставило его слегка занервничать. Дело в том, что раненый грифон уже через полчаса полёта начал проявлять признаки беспокойства. И с каждой минутой пилоту приходилось прилагать всё больше и больше усилий для того, чтобы удержать животное в повиновении.

Ещё через несколько минут Слав понял, что, похоже, грифон вот-вот вовсе выйдет из повиновения гному. А это могло грозить гибелью не только ему, но и сидящим за его спиной стрелкам. Слав решил действовать.

Для начала Слав заставил себя наклониться вперёд настолько, чтобы дотянуться до спины сидящего перед ним пилота. И, когда гном удивлённо и, как это часто бывает с представителями этой расы, сердито на него посмотрел, приказал:

–Подлети вот к нему! – Он вытянул руку в направлении раненого грифона. – Я хочу на него перебраться.

––

Слав никогда не делал тайны из того, что он не очень-то любит полёты. А зачем? Ведь лгать близким – просто глупость, не говоря уже о том, что это невероятная подлость. Вот Слав никогда и не пытался доказывать, что полёты ему нравятся.

Но даже если бы ему и вздумалось обмануть кого-то, выказав себя любителем полётов на грифонах, в отношении пилотов у него это, скорее всего, просто не получилось бы. Гномы, всю свою жизнь посвятившие дрессировке этих царственных животных, конечно же, с лёгкостью раскрыли бы этот обман. Даже если бы Слав, усаживаясь в седло, или уже покидая его, постоянно улыбался или же рассказывал бы о том, как ему не терпится вновь поскорее оказаться в поднебесье, любой пилот довольно-таки быстро понял бы, что перед ним обычный обманщик. Нельзя долго обманывать кого-то, если этот кто-то всей душой любит то, в отношении чего лжец говорит неправду.

Но всё это – лишь лирическое отступление. Ладно, – не совсем лирическое.

Всё дело в том, что Славу даже и в голову никогда не приходила мысль о том, что нужно кому-то лгать и говорить о том, что он любит летать на грифонах. Да, иногда он, забывшись, начинал даже наслаждаться полётом. Но всё это могло занимать лишь непродолжительные отрезки времени. После чего Слав, опомнившись, снова начинал с подозрением смотреть в разверзшуюся под ногами бездну.

Слав никогда не говорил, что полёт нравится ему, например, так же, как его жене. Поэтому-то ни для кого давно уже не является тайной подобное его отношение. В том числе – и для пилотов.

И по тому, как изменился взгляд пилота, который тот обратил на Слава, сразу же дал понять человеку, что и этот гном отлично осведомлён о его чувствах в отношении полётов. На какое-то время пилот даже потерял дар речи. И только спустя несколько секунд, сумев, видимо, сообразить, что то, что он только что услышал, не является плодом его воображения, что это не игра ветра с его слухом, спросил:

–Ты уверен?

Слав заставил себя кивнуть:

–Да, уверен. – Вот на этот раз он солгал. – Давай побыстрее!

Гном неуверенно кивнул. После чего, отдав все необходимые команды, заставил грифона подняться ещё выше. В ответ на вопрошающие взгляды, которые в их сторону бросали другие пилоты, гном успокаивающе махал руками. Видимо, этот жест имеет для пилотов какое-то определённое значение. Потому что, как только гном сделал это, остальные тут же успокоились и продолжили полёт, не меняя курса. И высоту они также сохранили, что и позволило грифону Слава, сделав несколько мощных взмахов крыльями, подняться чуть выше остальных.

Слав демонстративно не смотрел в сторону грифона Ласы. Не потому, что жена могла потребовать от него ответа. Ей трудно было бы это сделать, находясь на спине другого животного, отделённой к тому же от мужа воздушной бездной. Просто Слав опасался, что сам вид Ласы может вынудить его передумать. И он не сможет заставить себя совершить тот поступок, на который решился.

А поступок, на который отважился Слав, иначе, как безумным, назвать нельзя. Ну, или его можно отнести ещё к разряду самоубийственных. Подобрать ещё какое-то определение Слав так и не смог. А вот слова «безумный» и «самоубийственный» очень даже охотно родились в его мозгу.

Пилот, умело отдавая команды, заставил грифона занять позицию над раненым животным. И, как только их полёты выровнялись, гном посмотрел назад. Слав увидел в его глазах сомнение, смешанное с уважением. Гном спросил:

–Ты точно уверен?

Нервно сглотнув, Слав солгал уже во второй раз:

–Да, я уверен. Держи этот курс и не вздумай менять высоту!

Гном кивнул и, слегка задержав на человеке взгляд, в котором уже осталось одно только уважение, отвернулся.

Слав с трудом заставил руки повиноваться. А они явно не хотели делать то, что он им приказывал. Славу потребовалось значительно больше времени, чем обычно, чтобы расстегнуть застёжки страховочных ремней.

Шумно переведя дыхание, что во время полёта Слав мог себе позволить (ведь никто этого не увидит и не услышит), он на несколько секунд остановился, чтобы собраться с мыслями.

–Ну, Яр, ты совсем с ума сошёл! – Тихо, с шипением сказал он сам себе. И только теперь заставил себя посмотреть вниз.

––

Слав постарался сделать всё возможное, чтобы его взгляд не соскальзывал с летящего под ним грифона. Безуспешно. Глаза словно бы приобрели собственную волю. И они, как будто повинуясь инстинкту самосохранения, желая сберечь жизнь всему телу, частью которого они являются, прямо-таки впились в картину медленно плывущего далеко внизу леса. Глаза словно пытались сказать: «Опомнись! Ведь ты точно упадёшь! А после падения с такой высоты от тебя не останется даже и мокрого пятна!».

Слав тихо прошептал:

–Ерунда. Пятно-то точно останется.

Если бы кто-нибудь смог увидеть в этот момент лицо Слава, он несказанно удивился бы тому, что увидел. Ведь на бледных губах Слава заиграла улыбка. Наверное, тот, кто его увидел бы, решил бы, что Слав сошёл с ума. Тем более, если взять в расчёт то, что он собрался сделать.

Но Слав не сошёл с ума. Хотя и понимал, что его поступок – безумен. Но его сознание, как ни странно, в этот момент словно бы очистилось от всего лишнего.

Просто Слав понял, что он пытается говорить со своими глазами. И эта мысль показалась ему настолько безумной, что заставила его развеселиться. Да и как Славу было оставаться серьёзным, если он только что пытался убедить часть своего тела в том, что при падении с этой высоты (около трёх текков) от него обязательно что-нибудь, да останется. Во всяком случае, его близким найдётся, что положить на Кроду.

Видимо, именно эта мысль и заставила Слава на время забыть о том, что его идея может привести к смерти. К его смерти.

Правда, даже в этом состоянии некоторой эйфории Слав понял, что это не продлится долго. Что очень скоро его тело снова скуёт от осознания того, что под ним – бездна. Поэтому он заставил себя поторопиться.

Одной секунды Славу хватило, чтобы оценить создавшееся положение. Он успел во всех деталях рассмотреть летящего под его ногами грифона. Слав увидел и ярко расцвеченные жёсткие перья крыльев, на которых солнечные лучи радостно играли всеми известными человеческому глазу красками. Он увидел и сидящих в сёдлах гномов. Всех трёх. При этом пилоту, кажется, становилось всё труднее и труднее управлять раненым животным. Остальные же два подгорных воина словно бы окаменели, стараясь лишним движением не спровоцировать грифона на какой-нибудь необдуманный поступок.

Слав даже рассмотрел мельчайшие детали упряжи: все эти шлеи, луки сёдел, поводья, которые пилоту пришлось взять в руки (хотя обычно они спокойно лежат перед гномом), все эти пряжки и страховочные ремни.

Увидев страховочные ремни там, внизу, на расстоянии нескольких метров, Слав вспомнил о собственном, единственном, который он не отстегнул.

Нервно сглотнув внезапно пересохшим горлом, Слав проверил прочность страховочного ремня. Самого длинного из всех, который предусмотрительные гномы закрепили на упряжи на тот случай, если кому-нибудь из стрелков придётся заменить раненого или даже убитого пилота. Ремень, конечно же, оказался в полном порядке.

Шепнув себе под нос: «Лишь бы выдержал», Слав снова посмотрел вниз. Только на этот раз он заставил себя свеситься как можно ниже, чтобы удостовериться наверняка, что грифон летит как раз над раненым собратом. Но, как только он это сделал, Слав тут же об этом пожалел. Потому что увиденное убедило человека в том, что у него больше нет времени на колебания.

А ещё хотя бы немного поколебаться так хотелось!

Угрюмо покачав головой, Слав даже зарычал:

–Чёр-р-рт! Вот же!..

Словно ныряя в омут вниз головой, Слав перекинул ногу через седло, показавшееся таким уютным в этот момент, как будто он же сам не считал этот предмет едва ли не самым опасным местом этого мира всего каких-то полчаса назад. Шумно выдохнув, стараясь не обращать внимания на лес, плывущий далеко-далеко внизу, судорожно цепляясь внезапно онемевшими пальцами за ремни и нашитые кожаные клапаны, Слав начал медленно спускаться. Но при этом он постоянно твердил себе, что нужно поторопиться. Что, если он промедлит, то вся его затея рискует превратиться в пустую трату времени, сил и нервов.

Спустившись чуть ниже, Слав понял, что пришло время разжать пальцы. Иначе он никак не сможет оказаться на спине летящего ниже раненого грифона. Человек ещё раз посмотрел вниз.

И снова тут же об этом пожалел. То, что Слав увидел, заставило его сердце забиться так судорожно, что ему показалось, что грудная клетка просто напросто не выдержит.

Но на этот раз не разверзшаяся под ногами бездна напугала Слава. Хотя и эта картинка не добавила ему оптимизма. Но дело на этот раз было точно не в высоте.

Слав понял, что попасть на спину раненого грифона будет гораздо сложнее, чем он это представлял. Естественно, сама по себе эта операция вряд ли подпадала под разряд лёгких. Но тут дело осложнилось ещё и тем, что полёты двух животных оказались не очень-то синхронными. Точнее – совсем не синхронными.

Нет, пилот Слава оказался на высоте. Его грифон, повинуясь командам, уверенно держал заданный курс, сохраняя при этом и высоту. Но вот раненое животное под ногами Слава, похоже, всё больше и больше выходило из повиновения правящего им гнома. Во всяком случае, его полёт становился всё более и более неуправляем.