Гниль отца Григория

Гниль отца Григория
Роман Бабаян

Станции атмосферной вакцинации установлены по всей земле.Людям больше не требуется ходить в больницы для получения очередной прививки от гриппа. Вместе с удобствами пришли и ужасы. Вирус выпущен наружу и распространён по всей земле за один день. Плотоядные каннибалы захватывают разум ничем не связанных между собой людей, устраивая настоящий зомби-апокалипсис.Пять историй, объединённых общим сюжетом, в цикле «Гниль». Книга содержит нецензурную брань.

Гниль отца Григория

Роман Бабаян

© Роман Бабаян, 2020

ISBN 978-5-4498-0966-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Гниль Отца Григория

Святой отец вышел из такси и направился к тюрьме «Рассвет». В одном ухе у него был наушник, из которого звучала композиция известной англоязычной рок группы восьмидесятых годов. В свободном слышался шум улицы и пение птиц, вместе с шелестом берёзовых листьев, которые будоражил утренний, но не прохладный ветер. Начало дня и правда было прекрасным, а кофе купленное по дороге его дополняло. Тюмень уже наполовину проснулся и вдалеке от тюрьмы были слышны клаксоны автомобилей, чьи владельцы торопились на работу, либо после изнурительной ночной смены, домой. В длинной черной рясе, с аккуратно-подстриженной бородой, высокий и мощный мужчина смотрел своими глубокими зелеными глазами на место в котором нес свою службу и вел, такую разную, и неординарную паству. Его лицо было обрамлено рваным шрамом тянувшимся от правого глаза до шеи. Под рясой были более тяжелые раны, которые никто кроме него не видел, тяжкий груз напоминающий о событиях давно минувших дней. Отец Григорий остановился за сто метров от печально-известной тюрьмы, чтобы до конца допить свежий кофе, дослушать любимый трек и избавиться от бумажного стакана. Зубодробительный и динамичный ритм музыки никак не сочетался с его внешним видом. В глубоких рукавах расы он нащупал пачку сигарет и старался ограничиться прикосновением, но отсутствие желания идти в это место заставило его закурить. Он, кстати, всегда курил перед входом сюда, хотя это его смущало и было неуместно, учитывая его сан. Эта привычка была выработана не так давно, но успешно укоренена. Сделав пару затяжек, Иващенко бросил сигарету в урну и направился к центральному входу, по пути снимая наушник. Предстояло начаться новому дню и помочь людям духовно тем от которых в привычном мире принудительно отказались и в основном по их собственной вине.

– Доброе утро батюшка, все так же покуриваете смотря на наш серый острог? – Улыбающийся караульный излучал доброту и свет, видно было, что парень совсем не касался того быта и чернухи, что творилась внутри.

– И тебе того же Алексей, как дочка и сын? – Григорий пожимал руку худому ефрейтору и не выпускал ожидая ответа.

– Слава богу все хорошо, делаем первые шаги, а Марийка жутко ревнует. – Мужчина покрывался легким румянцем, та искренняя любовь к семье заставляла его говорить о детях бесконечно. – Такая милая, я даже не представлял, что смогу любить кого-то так сильно и искренни. Смотрю в ее голубые глазки и тону, глажу кудрявые волосы и забываю обо всем на свете.

– Да будет тебе Алеша, пропускай. – Григорий знал о словоохотливости, которой страдал Алексей, он мог говорить о хороших вещах часами чем непроизвольно вызывал скуку и желание поскорее сбежать. – Давай милок, негоже забалтываться перед началом рабочего дня.

– Простите, привык стоять тут один. – Повернувшись на своего товарища внутри пропускного пункта, тот одарил его злобным взглядом уткнувшись обратно в кроссворды. – Проходите батюшка.

Серые коридоры и тусклый свет провожали по локальным зонам вглубь тюрьмы, его келья находилась ближе к центру, но была крайне удачно отделена от всего остального здания, что действительно помогало ощущать тишину и уединение. Отец Иващенко вел службу в тюремном приходе. Работа была непыльной, но крайне ответственной, сотни заключенных находящихся здесь по решениям судов несли свой крест пытаясь загладить вину перед обществом. Разные люди и их совершенно невообразимые судьбы: грабители, убийцы, насильники и менее опасные для граждан субъекты. Каждый из них с удовольствием оставался с отцом Григорием на более продолжительные беседы, но их социальное положение заставляло их быть смиренными и незаметными. Разговор с представителем духовенства помогал им осознать всю тяжесть совершенных грехов или же просто оттянуть время до возвращения в свою камеру. Сегодня с ним остался один из самых частых его гостей. В темном помещении с нависшим запахом ладана и отблесками редкого света, отбрасываемые позолоченными ликами святых, находилось двое. Леонид Ростропович являлся вором-рецидивистом, молодой человек тридцати лет отроду в очередной раз попался на краже, чем и наслал на себя наказание в виде лишения свободы сроком на десять лет. Совсем юный и еще не потерявший красоту, и душевный задор в столь закрученной жизни. Его каре-зеленые глаза взирали на святого отца с уважением.

– Как проходит твой пост Лёня? – Добрый и чуткий голос отца Иващенко озарил маленькую келью.

– Хорошо святой отец, рад, что скоро смогу пуститься во все тяжкие и покушать чего-то вкусного. С прошлой неделей у меня были сложности, сами наверное понимаете, как трудно сюда «затягиваются» продукты. – Смотря прозорливым прищуром прямо в душу, казалось для этого парня не существовало невзгод которые он бы не смог преодолеть. – Хотя чувствую я себя прекрасно, вправду все шлаки сам организм и скушал.

– Понимаю Леонид, много ли времени ты проводишь в молитвах? – Прямые линии лица разгладились, а улыбка из золотых зубов, отблеском резанула глаза.

– Постоянно, всегда, как выдаётся свободная минута я обращаюсь к господу, чтобы он простил мне мой образ жизни. Конечно жаль, что я не говорю с ним словами из писания, но так по простому, я всегда с ним на связи. – Расправляя плечи и откидываясь на стул он старался быть искренним.

– Ты не хочешь меняться? – Григорий знал этого парня прекрасно, они беседовали с ним уже около года.

– Я не могу святой отец, я выбрал этот путь и уже не смогу с него свернуть. – Печальный взгляд опустился в глубины плиточных швов столетней кельи. – Я не могу и никогда не смогу, мой путь один… – Странность его грусти была непонятна батюшке, этому парню было все ни по чем, а его образ жизни был для него единственным возможным.

Тишина на минуту повисла в маленьком приходе. Десятки огоньков с зажжённых свечей колебались от порывов воздуха проходящих через решетчатое окно. Все святые с икон, как и отец Григорий взирали на этого грешника. Одну заповедь он нарушал в течении всей жизни, «Не укради» и от нее он уже не сможет отмыться, лишь молить Господа о прощении и не творить тоже самое, но его слово данное приступному сообществу не могло быть нарушено. Поэтому для него оставалось одно, жить с этим грузом, тяжкой ношей верующего с постоянным осознанием греха преследующее по жизни.

– Ты хороший человек Леня, ты добрый и справедливый, у тебя прекрасная душа и не замаранные кровью руки. – Положа ему ладонь на плечо они пересеклись глазами.

– Разве это что-то меняет отче? – Лёня опустил глаза, взял сигарету и откинулся назад на спинку стула, он был готов ко всему, и к суду над своей душой, и он не боялся, и был смел, а то что было, всего лишь его дорога.

– Только Господу это известно наверняка. – С уважением смотря на молодого парня батюшка прикуривал ему.

– Спасибо Гриша. – Раздувая крепкие американские, Ростропович выпускал дым кольцами в сторону от церковной утвари. – Ты единственный с кем я могу говорить открыто, тот кого не нужно держать на расстоянии вытянутой руки и бояться предательства. Скоро меня переведут и мы больше никогда не увидимся.

– Куда тебя отправляют, когда? – Опешив Иващенко закурил сам, для Лёни это было странно видеть, но видом этого он не показал.

– Екатеринбург, тот лагерь станет для меня последним пристанищем. – Леонид не мог поверить, что сказал это вслух. Сейчас появлялось осознание, что все это правда, как будто он сам выписал себе смертный приговор в стране, где мораторий ввели очень давно.

– Почему ты так говоришь? – Не понимая его выводов и зная, как он себя чувствует, и как к нему относятся за решеткой, Григорий ждал ответа.

– Это клоака отче, либо смерть… либо смерть. – Облизывая пересохшие и горьковатые от никотина губы он пытался найти решение. – Нет выхода, если только не «скрутить» на больничку и там уже этапироваться куда-нибудь подальше, хотя нет. По любому без вариантов, я у них, как кость в горле и поступят со мной кардинально.

– Разве так может быть? – Не веря своим ушам, отодвигая такие новости Иващенко старался совладать с эмоциями, хотя было странно наблюдать за тем, что его вообще, что-то вывело из равновесия.

– Вы ночевали в нашем отеле и наверное ни один раз слышали довольно странные звуки из дальних уголков? – Леонид устремил взгляд в глаза Григория, по старой привычке он пытался отыскать в них ложь и обман. Не специально, а уже инстинктивно, стараясь расколоть людей по первой реакции и действовать молниеносно. Инстинкты зверя в человеке, или человека в звере.

– Конечно. – Машинально кивая он ожидал продолжения.

– Значит вы можете представить, что происходит в местах, где всем абсолютно плевать на узников от чьих камер давно выкинули ключи. Специальные лагеря по обработке преступников и членов сообществ. Таким, как мне там редко удается выжить, а точнее вообще не удается. – Лёня закуривал еще, внешне он оставался тем же веселым и улыбчивым парнем в душе которого сейчас творился шторм.

– Шанс есть! – Говоря твердо и решительно, казалось выход найден.

– Нет, нас ждут там и начнут с первых минут. Долгие физические и психологические обработки, вода, холод, жара, пытки и разного рода сексуальные эксперименты на десерт. – Водя головой он отметал все надежды.

– Я могу помочь тебе Лёня? – Блеск в глазах и озабоченность святого отца вдохновляли и приободряли, но что с них толку если ты стоишь уже с петлей на шее.

– Если вы отправитесь с нами в крестовый поход на Урал, ваше присутствие заставит их вести себя более сдержанно… – Пытаясь читать мысли священника он прокладывал параллели далекие от реальных планов Григория.

– Я постараюсь помочь тебе и твоим товарищам, тем более, что это место я давно мечтал покинуть. – На вопросительный взгляд Леонида пришлось отвечать. – Со временем Лёня ты все узнаешь, а пока помолимся.

Звонкий смех на секунду озарил стены тюрьмы и местного прихода. Со стороны коридора раздавались грузные шаги охраны идущие за последним страждущим. Без стука отворив дверь они учтиво, но с нотками повелительного тона приказали подняться и вернуться в свою камеру. Святой отец видел это много раз и в очередной раз убедился, в этом месте такие, как Леонид жили хорошо. Тут они и их каста диктовала правила, охрана не смела применять силу без масок скрывающих лица, тут все было схвачено и налажено уже довольно давно. Конечно иногда наставали моменты когда все выходило из под контроля и начальник тюрьмы пытался вернуть свою власть, но денежные поступления и дорогие подарки в который раз его останавливали, если же нет, то маленькая река крови и сожжённый корпус отрезвляли буйного офицера. В этот раз он решил сделать все намного умнее, убрать всех генералов преступного мира в места от куда, как минимум прежними, не возвращаются. Леонида увели и тюрьма собиралась погрузиться в сон, конечно так было по режиму, на самом деле она только должна была проснуться. Отец Григорий наводил в приходе порядок, протерев от пыли лики святых и все подсвечники, он затушил свечи, очень легко отужинал и помолился, ночевать он собирался здесь.

– Господи, помоги пожалуйста этой душе, аминь. – Переписывая в очередной раз письмо, он вкладывал его в писание.

Утром он направился к начальнику исправительного учреждения. Постучав в дверь и получив разрешение войти святой отец переступил порог. В небольшом кабинете было уютно и светло, хотя эти окна тоже были закрыты решетками. Полковник Гуляев сидел в широком кожаном кресле и пил кофе с коньяком. На столе покрытым зелёным сукном стояла хрустальная пепельница полная окурков. Его стол с одного краю был завален несколькими стопками личных дел заключенных, с другой стояли пару рамок с фотографиями и позолоченный органайзер из которого никогда не извлекались предметы в него установленные. Весь кабинет был сделан просто, но очень дорого. Мебель, что включало в себя стол и пару шкафов были целиком из древесины редких пород, сделанными на территории промышленной зоны тут же в тюрьме. Позолоченная люстра свисала с потолка обшитого деревянными панелями. Казалось на первый взгляд, что это было бюджетное подражательство для придания помещению более дорого вида, но это лишь казалось. Пригласив присаживаться и угощаться кофе с сигаретой начальник ждал момента пока святой отец сообщит ему, что-нибудь интересное. Конечно было глупо рассчитывать на нарушение тайны исповеди, но полковник не терял надежды.

– Доброе утро батюшка. – Начальник слащаво улыбался и покачивался в кресле. Видимо уже порядком поднабрался своего любимого напитка, только уже без содержания кофеина. Засаленные волосы перекрывали облысевшую голову с лева на право, чем делали его вид еще комичнее, но смеяться над этим человеком было опасно. В его власти и с теми возможностями, что он имел, за шутку над его прической любого могли закопать во дворе, в прямом смысле этого слова.

– И вам доброго утра Кирилл Афанасьевич. – Пожимая потную руку, Григорий садился напротив, смотря в очередной раз на того кому принадлежит вся власть в этом остроге он дивился несправедливости этого мира. Гуляев даже не пошевелился, лишь протер платком влажную шею и лоб, затем положил его на стол закуривая и смачивая горло остатками напитка.

– С чем пожаловали, проблемы, замечания, предложения? – Деловито подходя к гостям, а они у него всегда приравнивались к просящим, он вел себя нагло и по-хамски.

– Хотелось бы вас предупредить о том, что я покидают ваши стены. – Григорий сложил руки на столе и смотря прямо в глаза начальнику доносил до него твердость и непоколебимость своего решения.

– Жаль, очень жаль, вы очень благоприятно влияли на постояльцев. Какие у вас планы? – Совершенно отстранено реагируя на эту весть, он желал узнать хоть что-то полезное, что творится у него в тюрьме. – Анечка, обнови мне кофе пожалуйста, вы батюшка?

– Я откажусь, завтракал уже. – Григорий хотел поскорее покинуть его кабинет, но учтивость и вежливость требовали завершения диалога. – Вернуться в родной приход и нести службу там.

– Собираетесь вновь его восстановить Григорий Павлович? – С иронично скривленной гримасой было сложно догадаться, он сочувствовал или злорадствовал.

– Конечно Кирилл Афанасьевич, и хочу отметить вы прекрасно осведомлены. – Улыбаясь, Григорий скрывал насколько был поражен.