Действуй, мозг! Квантовая модель разума

Поколению средних лет суждено стать свидетелями, а некоторым, ныне юным, созданиям – авторами грандиозного прорыва в области самопознания. Сформируется первая работающая модель мозга на основе новой теории: модель не искусственного, а естественного (живого) интеллекта.

Хотя очень может быть, что называться он будет иначе. Ибо синтез сложного и его понимание свершаются одновременно.

Этот прогноз может затеряться среди глупых вымыслов, откровенной лжи и пустословия, которыми так насыщена наша реальность. Тем не менее, это случится.

По образованию я – психиатр, но так вышло, что уже много лет имею отношение к практике создания и внедрения интерактивных информационных систем. Это новая отрасль, которая сейчас переживает бум, а вскоре необратимо преобразует нашу действительность.

Разуму в этой трансформации принадлежит ведущая роль. Потому что причиной всякого социального и технологического изменения облика цивилизации является функциональная перестройка мозга в условиях непрерывного ускорения информационного обмена.

Но, чтобы описать внятно и как можно полнее – что происходит с мозгом и к чему это приведёт – необходимо решить более фундаментальную задачу: объяснить, как он устроен и как работает.

Значит, нужна новая гипотеза.

Многие ищут ответ в мейнстриме. В том числе – в научном. Вернее, научно-популярном. Всё правильно: с этого следует начинать.

Однако очень быстро наступает разочарование.

Где-то слишком много терминов. Где-то под видом науки продвигается философия. Порою в ход идут сравнения, которые даже самый неискушенный неофит воспринимает как пропаганду вульгарного материализма из какого-нибудь, пропахшего нафталином, XIX века.

Слова искажают смыслы, метафоры мертвы.

На самом деле всё ещё хуже. В нашем, информационном, веке мейнстримные суждения о мозге даже не научно-популярные. Они в прямом смысле слова фольклорные. И если уж обращаться к языку образов, то для описания нынешнего состояния умов лично мне по душе метафора леса.

Лес – знание.

Он велик. Практически бесконечен. Движимые любопытством люди бредут по лесу самопознания тысячи и тысячи лет.

Для большинства магистральный путь один. Узкая тропинка, по которой люди семенят друг за другом, а за её пределами их окружает тьма невежества и обманчивые миражи простых ответов.

Верховодят, конечно, мудрецы. Они формируют знание. Излагают не только факты (чего видели, пока шли? как называется это дерево, куст, цветок? почему листья зелёные?), но и объяснения (что есть лес, по которому идём?).

«Лес» – всего лишь слово. Можно выдумать и другие названья: «мастерская», «биогеоценоз», «экосистема». Однако важен скрытый в сочетании звуков смысл. Из него вычленяются цель, возможности и риски: идём-то, собственно, куда и зачем? оно нам надо?

Движение перемежается с остановками. Необходимо отдохнуть, оглядеться.

Некоторые остановки длиннее обычных. Знание и смыслы следует разъяснять. Мудрецы тратят на это всё больше времени, потому что знание накапливается. О нём рассказывают по старинке: при помощи слов. Устных и письменных.

Последняя остановка – самая длительная. Все расселись кружком и приготовились слушать: мудрецы привычно бубнят и раздают справочный материал. «Лес – то, лес – сё… Костры разжигать нельзя, потому что… В листьях под действием света молекула хлорофилла трансформируется, в результате чего… Экосистема леса очень хрупка, так как…».

Тоска.

Слушатели-зрители отвлекаются. Озираются, вглядываются в растущие по краям тропы деревья, рыскают глазами по кустам и буреломам. Ищут знакомые образы, подбирают простые слова.

И, вот, откуда-то из-под покрытых мхом коряг выползают «авторитетные» публицисты и, шипя и отплёвываясь, начинают гипнотизировать людей байками про лес как склад пиломатериалов, которые годятся разве что на строительство маленьких уютных домиков и удобств на улице.

Там, в дремучей чаще, снуют юркие «лучшие умы эпохи» с базовым гуманитарным образованием и, страшно хрустя ветками, кидаются в ошеломленных такой наглостью читателей бестселлерами, обзывающими людей безмозглыми автоматами и пророчащими бесславный финал никому не нужного, по их мнению, лесного похода.

А тут, совсем близко, в отдающем смрадом дешёвого самолюбия, придорожном болотце, раздаётся квакающий и поддакивающий болтовне публицистов-мыслителей хор «лидеров мнений», вообще ничего не смыслящих ни в биологии, ни в экосистемах, ни в феноменологии леса.

Словом, разворачивается шоу для утомлённых путников. Балаган с хлопушками и фейерверками. Беззаботная фиеста. Праздник без начала и без конца.

Смысл очевиден: сидите, слушайте, смотрите, но – ради всего святого! – никуда не ходите. Нам-вам и тут хорошо. Мы, «говорящие головы», сами вам расскажем. Отвлечём, развлечём, разоблачим, развенчаем. Всё уже открыто и изучено. А что не открыто и не изучено – так и должно оставаться тайной. Почему? По кочану.

Мудрецы теряются. Мудрецы молчат.

Люди уходят. Разбредаются, куда глаза глядят.

Тоска…

Мы все блуждаем в лесу.

Пожалуй, отвлечённые размышления о разуме и его эволюции не столь увлекательны, сколько личное самопознание. Но даже в этом, почти интимном, занятии игнорировать окружающий мир не получается. Знание окружает нас, исходит из нас и стремится снова в нас вернуться.

У каждого леса – свой шум, запах и картинка. Неповторимое сочетание элементов. Как шифр к замку, блокирующему вход в тайное место. Или как сочетание ключевых слов, пароль.

Пароль эпохи: информация, сложность, гуманность.

Информация – это не про данные. И даже не про «большие данные».

Это про смыслы. Хочешь преуспеть, создавай смыслы. Большие и маленькие, полезные и не очень. Или не создавай. Пользуйся теми, что есть. Критикуй, не вставая с дивана. Главное: участвуй.

Сложность щекочет любопытство, будит жажду осмысления.

Хочется бежать, освободиться от надоевших дихотомий, надуманных противоречий. От всех этих «разум и чувство», «возбуждение-торможение», «цифровой-аналоговый». Вперёд – к мозаичности, многомерности, бесконечности.

Гуманность не имеет ничего общего с гуманизмом.

Первое – глубинное, космическое. Второе – искусственное, косметическое. Гуманность безразлична к моральным доктринам, зато чувствительна к индивидуальной этике. Она может быть глобальной, групповой, личной. Не важно. Важно не подличать, вести себя по-человечески. А по-человечески, как ни крути, значит разумно.

Все думают: чем завершится наше блуждание? Большой соблазн – угадать будущее.

Ответ может быть кратким и выразительным. Как поэтическая метафора.

Или – многословным и заумным. Как у специалистов-мудрецов, не желающих или разучившихся говорить по-человечески.

В любом случае этот ответ не должен принадлежать мейнстриму.

Мейнстрим не рождает новых идей. Он выхолащивает содержание и натягивает броскую обёртку на всё, что хоть как-то не соответствует его стандартам.

Мейнстрим охотно заимствует новые идеи, но потом обезображивает, корежит их до неузнаваемости. Как стадо диких зверей, движимое тупым инстинктом, вытаптывает хрупкую и сложную красоту на своём пути.

Не обманись, информационный человек, зри в корень!

Гипотеза об устройстве и работе мозга, представленная в этой книге, лишь догадка. Точнее говоря, синтез догадок. Не только и не столько моих.

Надеюсь, они верны в главном – в том, что смысл человеческого бытия неотделим от приумножения знания.

Глава 1. Лаконичный мозг