Десант местного значения

02 ноября, местное время 10:30. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Малая Саранная. Позиции второй роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии на возвышенности между озерами Малое Саранное и Мелкое

Старший лейтенант Ильин, командир второй роты, сжимая пальцами бинокль, рассматривал лежащую перед ним акваторию. Советские батареи утопили один большой десантный корабль, едва он только вышел из корабля-дока. На этом успехи советских артиллеристов в бухте Безымянная закончились. Там, где располагались батареи, теперь бушевало пламя, и раздавались взрывы, после корабельного обстрела и ударов американской авиации.

– Наверное, американцы уже уничтожили или подавили наши орудия, – грустно пробормотал старший лейтенант.

В бухте Малая Саранная американцев вообще никто пока не обстреливал. Первые десантные катера уже подходили к черте прибоя, за ними маячили многочисленные угловатые коробки плавающих бронетранспортеров. Сейчас минометы батальона откроют огонь, но долго ли они продержатся под огнем корабельной артиллерии? Внезапно почти все вражеские корабли, неспешно маневрировавшие позади десантных судов, резко ускорились, повернув на север. Что же там произошло?

02 ноября, местное время 10:35. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Малая Саранная. Позиции второй роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии на возвышенности между озерами Малое Саранное и Мелкое, в четырехстах метрах от берега

– Ну вот, наконец, и мы вступим в бой! – прошептал старший лейтенант Ильин, когда большой десантный корабль замер в нескольких метрах от прибоя и стал медленно открывать носовую аппарель. Второй такой же корабль еще был метрах в пятистах от берега, остальные катера, те, что поменьше, чуть сбавили ход и были метрах в двустах. Плавающие бронетранспортеры, наоборот, уже обогнали их и тоже вот-вот начнут выбираться на берег. Радиосвязь по-прежнему не работала, в эфире, с начала появления десантных кораблей, был один шум и вой. Ильин спустился в блиндаж к телефонистам.

– Дай мне командира самоваров!

Самоварами в их полку традиционно называли минометчиков, и Ильин собрался связаться с батальонной батареей 82-миллиметровых минометов. Она как раз располагалась в километре от берега, в глубоком распадке. Восемь батальонных минометов БМ-37, четыре крупнокалиберных пулемета ДШК пулеметного взвода батальона и одно гранатометное отделение из трех станковых СГ-82, вот и все, что было придано в усиление его роте. Почти все тяжелое вооружение батальона, и ничего из полковых средств усиления. Проклятые дороги, вернее, их отсутствие! Он хотел еще раз предупредить командира минометчиков, чтобы тот не вздумал открывать огонь раньше времени по десантным кораблям или бронетехнике.

Тем временем аппарель большого десантного корабля открылась, и оттуда не спеша, прямо в прибой, выполз первый танк.

«М48, судя по башне и стволу пушки, модификация А2 или А3, – подумал вернувшийся в окоп НП старший лейтенант. – Но что это за хреновина у него впереди? Черт, черт, черт, да это же танковый трал!»

Значительным компонентом обороны советских войск в бухтах Малая Саранная и Безымянная были минные поля, установленные прямо по берегу. Составленные как из противотанковых, так и противопехотных мин, они перекрывали практически все проходимые для техники подходы. Минирование началось еще сразу с начала войны, саперами из состава береговых артиллерийских дивизионов. Потом, при прибытии на позиции трех инженерно-саперных отделений из состава саперной роты 211-го мотострелкового полка, эти минные заграждения были усилены. Дополнительно были выставлены больше половины из всего возимого боекомплекта роты, а он составлял шестьсот штук противотанковых мин и восемь тысяч штук противопехотных мин. Но если янки первым высаживают на берег танки с минными тралами, значит, они знают, что здесь стоят сплошные мины, которые начинаются чуть ли не на линии прибоя! И тут Ильин, похолодев, вспомнил утренних диверсантов в черных обтягивающих резиновых костюмах. Похоже, они высадились на берег давно и занимались не только разведкой береговых батарей. Что еще стало известно противнику? Каких еще сюрпризов следует ожидать немногочисленным советским мотострелкам? Словно в ответ на это, в тылу обороны, в районе перевала Седёлка, началась сильная стрельба.

– Товарищ старший лейтенант, командир батальона на связи! – высунулся из блиндажа радист. Терзаемый смутным подозрением, Ильин бегом спустился в блиндаж.

– Ильин, слушай внимательно! – Голос комбата в трубке был еле слышен из-за звуков перестрелки, которые забивали в трубке все. – Американцы только что высадили у нас в тылу десант с вертолетов, не меньше батальона. Одна группа захватила полевой аэродром возле Вилючинска, вторая сейчас пытается сбить наш пост на перевале Седёлка. Если им это удастся, тогда они ударят тебе с высот прямо в спину. Я уже приказал первой роте снять один взвод на помощь разведчикам и пограничникам, долго они не выстоят! Но взвод снят с отсечных позиций у тебя с левого фланга, прими это во внимание! И сними хотя бы пару отделений у себя, прикрой минометчиков и свои тылы!

Старший лейтенант Ильин похолодел. Если американцы уже захватили дорогу от Седёлки и дальше, то его рота фактически сейчас в окружении. Есть и другие пути, кроме перевала, но это тропы, там только человек пройдет, а вот техника нет, даже мотоцикл не проедет. Стоп, комбат сказал, что американцы захватили аэродром, тогда, значит, и весь батальон отрезан? Ведь дорога проходит рядом с аэродромом, и она единственная!

– Товарищ майор, а как же остальной батальон? Он тоже уже в окружении?

– Не паникуй, Ильин! С севера подходит одна танковая рота и первый батальон 246-го мотострелкового полка, они уже прошли Николаевку и свернули на дорогу к Вилючинску. Там надо продержаться буквально полчаса, потом мы их раздавим! Все, конец связи!

«Да, раздавим. Если до этого не раздавят нас», – мрачно подумал Ильин. Он отдал приказ о переброске двух отделений, из второго и третьего взводов, в тыл. Подумав немного, связался снова с минометчиками, чтобы батарея выделила корректировщика к тем силам, что сейчас спешат к перевалу. И позвонил командиру взвода ДШК. Как минимум два его крупнокалиберных пулемета были расположены на обратных скатах высоты напротив перевала. А дальность прямого выстрела ДШК позволяла эффективно поддерживать своих, не передвигая пулеметы.

Тем временем из брюха десантного корабля выполз уже четвертый «Паттон», уже без трала. Чуть проехал по колее, оставленной танком-тральщиком, и развернулся, подставив лобовую броню, поводя пушкой из стороны в сторону. Первый уже прополз через весь галечный пляж, с редким ивняком, не обращая внимание на мины, то и дело рвущиеся под тралом. Остальные два разъехались в разные стороны, один влево, другой вправо, очевидно, «чистя» зону высадки от мин. Потом они тоже начали поворачивать от берега, видимо с целью сделать несколько проходов в минных полях к дороге, которую и перекрывали позиции роты.

Все это время рота дисциплинированна молчала, из окопов не раздалось ни единого выстрела. Да и куда стрелять? Врагов не было видно, только одна техника. Вот на пляж выползли первые бронетранспортеры. Одни, чуть проехав по гальке, остановились, но три пошли по колее, проложенной танками-тральщиками. И вот, наконец, к прибою подошли малые катера, сразу с десяток, и из них густо стали выбегать, прыгая прямо в волны, морские пехотинцы.

Ильин подождал еще секунду, и скомандовал:

– Ракету!

Тут же старшина роты, до сих пор молчаливо стоявший в окопе рядом, пустил в небо красную ракету и затем продублировал ее криком:

– Рота, огонь!

И через несколько мгновений склоны высот, на которых были расположены советские окопы, часто озарились вспышками выстрелов. Особенно удачным оказалось расположение первого взвода. Его окопы были вырыты на возвышении, на высоком берегу бухты, который к тому же резко уходил на восток. Это привело к тому, что левый фланг американской высадки оказался под фланговым кинжальным огнем. Вдобавок три ручных гранатомета и один СГ-82 могли расстреливать американскую технику не только в борт, но и сверху, и даже сзади. Первым же выстрелом станковый гранатомет поразил самый левый «Паттон», который уже повернул от пляжа, пробивая в минных полях колею к основным позициям роты. Кумулятивная граната ПГ-82 влетела в заман башни М48А3. Пробив литую броню, которая в этом месте составляла всего 76 миллиметров, кумулятивная струя попала аккурат в один из снарядов боеукладки. Результат был виден и слышен даже на позициях соседних рот второго батальона. Грохот, впечатляющий столб огня, в котором почти скрылась злополучная башня, взлетевшая метров на пятнадцать вверх.

Двум гранатометчикам первого взвода удалось поразить в борт бронетранспортер, который шел за подбитым танком. Пулеметы взвода, три РПД и один РП-46, устроили самую настоящую бойню, выкашивая во фланг выбегающих из десантных катеров американцев. Результаты стрельбы остальных взводов были поскромнее, но все равно впечатляли. Танков больше поразить не удалось ни одного, выстрелы остальных гранатометов, как ручных, так и станковых, пришлись в лобовую броню, с ее непробитием. Затем какой-то удачливый или на редкость хладнокровный гранатометчик попал одному М48 в гусеницу, тот начал крутиться, подставляя борт, в который влетело сразу две гранаты. В танке что-то хлопнуло, из него повалил черный дым, и он, окончательно развернувшись боком, заглох, уже загоревшись. Экипаж из него так и не вылез.

Еще были подбиты три бронетранспортера, но без таких впечатляющих эффектов, как первый «Паттон». Едва слышимые, на пляже, среди техники и лежащих людей, встали кусты минометных разрывов. Два ДШК, размещенные позади окопов роты, тоже собирали свою смертельную жатву. Пройдясь косой смерти по людям на берегу, трассы ДШК скрестились на одном десантном катере, от него начали отлетать крупные куски металла, и вот он уже горит. Но американцы, в первые секунды падавшие под пулями десятками, теперь залегли и начали огрызаться частым огнем из автоматических винтовок и пулеметов. Их поддерживали бронетранспортеры огнем из крупнокалиберных, и танки, прямой наводкой долбившие по окопам и особо выцеливающие пулеметные гнезда и гранатометчиков. А на берег выходили все новые бронетранспортеры и лезли из катеров все новые морские пехотинцы. Вот подошел, встав левее, еще один большой танкодесантный корабль, на ходу открывая аппарель. Старший лейтенант, пригнувшись, прокричал сквозь звуки боя старшине:

– Старшина, давай на левый фланг, пусть передвинут станковый и три РПГ к соседям, на отсечные позиции, будут танки с этого подошедшего корабля в правый борт бить!

Но про себя Ильин уже понял, что позиции его роте не удержать. Словно в подтверждение его слов, на темных контурах американских кораблей, до сих пор угрюмо стоявших в паре километров от берега, сверкнули вспышки выстрелов. Раздался свист, и позади окопов роты встали два столба разрывов.

«Сто миллиметров, а то и больше. Блин, час от часу не легче. При поддержке корабельной артиллерии нас собьют с позиций меньше чем за час», – мрачно подумал Ильин.

02 ноября, местное время 10:35. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Малая Саранная. Плавающий командно-штабной бронетранспортер LVTP-5 командира 22-го экспедиционного батальона морской пехоты подполковника Ричарда Стейтона, в четырехстах метрах от береговой линии

Штабной БТР, или, как его официально называли, «Плавающий гусеничный транспортер LVTС5» не спеша плыл к берегу, ощутимо качаясь на продольной волне, а подполковник, сидя в удобном кресле, торопливо отдавал команды. Пока все шло по плану, даже слишком гладко. Согласно данным разведки, у русских в бухте Малая Саранная была одна линия обороны, состоящая из отдельных окопов, пулеметных гнезд и блиндажей. Но занимали ее совсем незначительные силы, всего лишь несколько взводов с легким вооружением. Основной упор красные сделали на минные поля, которыми перегородили почти все доступные для людей и техники проходы с берега, но к этому американцы были готовы. В первой волне шел большой танкодесантный корабль LCT Мк3, на котором было три танка «Паттон» с минными тралами МСВ, фактически все танки инженерной роты танкового батальона морской пехоты. Второй LCT Мк3 нес еще два бронезащищенных миноудалителя-бульдозера D7G, для окончательной расчистки зоны высадки. Конечно, последние данные разведки были получены еще вчера вечером, и Советы наверняка усилили свои подразделения на берегу. На остальных участках высадки предполагалось обойтись LVTE1 – плавающими инженерными машинами, разработанными на базе того же бронетранспортера LVTР5, оборудованными специальным бульдозерным отвалом. Вообще-то в комплекте с ними должны были идти и пусковые установки реактивной системы разминирования, но эти крайне полезные для морской пехоты устройства пока были только в чертежах.

Когда русские накрыли высадившихся в первой волне пехотинцев его батальона внезапным массированным огнем, подполковник только пожал плечами. Глупцы те, кто надеялся, что высадка пройдет, как на параде, без потерь. Это не Ливан. Русские – опасный враг, опаснее и японцев, и немцев, он всегда так считал. Сидевший рядом с ним батальонный сержант, прошедший практически все десантные операции на Тихом океане, при виде падающих на берегу, под густым пулеметным огнем американцев, повернулся к нему и прохрипел:

– Сэр, это прям как на Иводзиме!

– Радист, дай координаты русских огневых точек дежурным «Скайрейдерам», пусть принимаются за дело!

Радист долго слушал сообщения собеседника, все время переспрашивая его. Потом повернувшись к командиру, с несколько ошарашенным видом доложил:

– Сэр, воздушная поддержка будет только через час! Все группы ударных самолетов перенаправлены на север, что-то у флотских там случилось. И вдобавок они опять забрали себе наши самолеты.

– Вот дерьмо! И фрегаты тоже все пошли на север. Но мы не можем ждать час, парни на берегу несут большие потери. Свяжись с «Catamount» и «Colonial», пусть поработают их пятидюймовки. Там, на берегу, не так много целей, пары 127-миллиметровых должно хватить, если только у красных нет бетонных сооружений.

02 ноября, местное время 05:35. Камчатка. Побережье Авачинского залива, северная часть бухты Малая Саранная. Мыс между озерами Малый и Большой Вилюй, позади перешейка между бухтами Малая Саранная и Безымянная. Позиции первого отделения третьего взвода третьей роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии

– Ты чё, не понял? Городской олень, в натуре! Быстро метнулся готовить хавчик, зря, что ли, мы НЗ на трое суток получили! Ну и чё, что ты вместе с нами окопы копал? Мы сейчас будем вести, как это, а, наблюдение за угрожаемым направлением, да и покурить не мешает. А ты все равно не куришь, так что давай, фраер, работай!

Олег тяжело вздохнул и принялся открывать банку тушенки на расстеленном под деревом брезенте. Угораздило его же попасть в это место. Сначала тощего нескладного паренька с городских окраин Алма-Аты военкомат законопатил аж на Камчатку. А потом ему, единственному из их призыва, опять не повезло. Он один попал в отделение, состоящее из старослужащих. Сначала он даже обрадовался, все-таки с опытными солдатами легче служить, да и легче выживать в условиях начавшейся войны. Но потом, когда узнал своих сослуживцев подробнее, мысленно схватился за голову. Остальные шесть человек из его отделения были местные, включая сержанта. Это бы еще ничего, из коротких разговоров со своим призывом там тоже было много местных. Но вся проблема было в том, что в отделении, куда попал Олег, местные были из одного поселка, Атласово. И даже не из самого Атласово, те, как ему сказали, были тоже нормальные, а из Атласовского леспромхоза. А леспромхоз – это такая сборная солянка, где кроме «вольных» были и расконвоированные зеки, и бывшие зеки, осевшие в поселке после освобождения из находившегося поблизости лагеря. Ну и нравы там были соответствующие.

Учить или помогать в изучении воинской службы никто из его сослуживцев по отделению даже и не думал. А вот свалить всю работу на «молодого городского», это, пожалуйста. Хорошо хоть окопы копать одного не заставили, понимают, что командир взвода скоро появится с проверкой, и, если позиции не будут готовы, с сержанта вполне могут и лычки сорвать. Но сам сержант заводилой в этой полууголовной компании не был. Хотя молча или короткими междометиями и поддерживал приказы Луты, неформального лидера, уже успевшего отбыть два года в детской колонии. Между собой они так и общались, по кличкам, которые получили с детства в своем поселке. Но от Олега сержант требовал обращения «товарищ сержант», а не «Битор», как его называли свои. Сам Битор, окончивший с грехом пополам семилетнюю школу в Атласово и работавший затем вальщиком леса, непонятно по какой причине попал в сержантскую учебку. Единственное, что он вызубрил там, назубок, это Уставы, особенно внутренней и караульной службы. Ну и в обращении с оружием у местных проблем никаких не было, все умели, и стрелять, и чистить свое оружие после стрельбы. Правда, Лута и еще пара его прихлебателей, Чика и Зяма, норовили подсунуть чистку своих автоматов Олегу. Ага, мотивируя это так: «Пусть городской поучиться, не умеет же ничего…»

– Ну чё, городской, готов хавчик? – простуженно просипел у Олега над ухом Лута. – Ага, вижу, ты молоток. А теперь ты иди, веди наблюдение, а мы пока пожрем! – заявил он под дружное ржание остальной компании.

Олег посмотрел на сержанта, но тот только молча кивнул ему в сторону моря. Он угрюмо поднялся и побрел к окопу гранатометчиков, оттуда был лучший обзор.

– Да не ссы, оставим мы тебе пожрать, если чё останется! – прокричал ему в спину Лута под смешки остальных.

02 ноября, местное время 10:36. Камчатка. Побережье Авачинского залива, перешеек между бухтами Малая Саранная и Безымянная. Позиции третьего взвода третьей роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии

Эти позиции командиром 211-го полка были признаны второстепенными. За небольшой сопкой, на которой, собственно, и вырыл окопы третий взвод, удобного прохода не было. Был лишь узкий низкий перешеек, между берегами озер Большой Вилюй и Пресное. Береговой пляж впереди вроде бы был достаточно протяженный, длиннее даже, чем береговой пляж бухты Малая Саранная, не говоря о бухте Безымянной (или бухте Спасения, как ее еще называли). Но за узкой песчаной полоской пляжа сразу начиналась глубокая и широкая протока, соединяющая озера Малый и Большой Вилюй на южном участке, и озеро Пресное на северном. Так что американцам, попробуй они высадиться здесь, деваться было вроде некуда. Только лезть в лоб на крутой склон сопки, где засел третий взвод, вдобавок склон этот был признан непроходимым для техники.

Поэтому было решено, что для обороны этого, протяженного, длиной более пятисот метров участка, хватит одного взвода. Вдобавок на самом пляже накидали мин, большей частью противопехотных. Эти решения, вроде бы тактически грамотные, но не учитывающие некоторые особенности техники и тактики противника, и привели к быстрому прорыву центра обороны второго батальона 211-го полка. Американцы, благодаря известным заранее данным разведки, танков на этот пляж не высаживали.

Первая волна высадки состояла из двух рот плавающих бронетранспортеров, в количестве четырнадцати машин LVTP-5. В восьми из них находились по двадцать пять морских пехотинцев, со своим штатным вооружением, два были штабными, в четырех размещены два минометных отделения, по четыре штуки 60-миллиметровых минометов с расчетами и боекомплектом, ровно половина минометного взвода батальона плавающих бронетранспортеров. На пляж выбралось сразу шесть БТР. Один, с бульдозерным отвалом, резво поехал к центру пляжа, но сразу же подорвался на противотанковой мине. Мина, рванувшая под левой гусеницей, вынесла у БТР большой кусок гусеницы, сразу вместе с тремя катками, но БТР не загорелся. У него открылись передние двери, величиной в гаражные ворота, и оттуда, сразу залегая в песок, начали выбегать морские пехотинцы. Остальные пять машин вышли из воды, где противотанковых мин не было, только противопехотные, и сейчас они с негромкими хлопками бесполезно рвались под гусеницами БТР.

Олег поудобнее перехватил автомат, пытаясь взять в прицел морских пехотинцев, выскочивших из подбитого БТР, но сзади его за плечо ухватил сержант:

– Ты чё, городской, стрелять команды не было! И вообще, у нас, как это, отсечная позиция. Типа засады. Так что не вздумай палить, сразу нас демаскируешь!