Байки старого гнома

Байки старого гнома
Роман Борисович Красиков

В сборник вошли четыре рассказа, способные окунуть читателя в волшебный мир классического фэнтези. Однако не стоит забывать о том, что даже драконы иногда могут быть милыми и добрыми, гномы оказываются настоящими романтиками, эльфы влюбляются с первого взгляда, а потерявший надежду человек становится бесстрашным воином. В мире фэнтези нет ничего невозможного!

Роман Красиков

Байки старого гнома

Братья

По тому, насколько тяжело, нехотя откалывались куски породы, можно было с уверенностью сказать, что и сегодняшний день не принесёт ожидаемой радости. Камень был пуст. Настолько, насколько вообще может быть пуст камень. Ни единой блестящей крупинки, ни малейшей искорки, означавшей, что где-то рядом проходит богатая металлом или самоцветами жила. Ничего. Впрочем, как обычно.

Спина уже давно изнывала от усталости, а руки тихо стонали, покрываясь кровавыми мозолями, но Тром настойчиво продолжал крушить неподатливый камень. Раз за разом, опуская кирку, он в глубине души отчаянно верил, надеялся, что вот сейчас, после этого вот удара, блеснёт среди серого гранита, улыбнётся зелёной дугой малахитовая прожилка или же засияет холодными звёздами алмазная россыпь. Однако, надежда оставалась лишь несбыточной мечтой и постепенно, день за днём угасала в сердце, превращаясь в едва тлеющий уголек.

Конечно, не всё так плохо, как может показаться сперва. Ингода им с братом удавалось вырвать из жадных объятий скалы куски породы, содержащие в себе примеси серебра и даже золота. Жаль случалось это не так часто, как того хотелось бы. Сейчас было как раз то время, когда на добыче металлов можно сколотить неплохое состояние. Подгорное королевство содрогалось под ударами гражданской войны, и все остро нуждались в деньгах. Короли, как обычно не могли поделить корону, а доставалось от этого, естественно простому гному.

Тром отложил кирку и смахнул со лба пот тыльной стороной ладони. Рядом с ним, по левую руку, громко пыхтел от натуги его старший брат Эйнар.

– Ну, что, братец, не пора ли подкрепиться?

Эйнар злобно отбросил в сторону свой инструмент. Кирка со звоном высекла сноп искр и затаилась в дальнем углу, куда не доставал пляшущий на сквозняке свет факела.

– Достало всё, – проворчал Эйнар, отметив куда ускакала его кирка.

– Что именно? – спросил Тром, глядя на брата добродушными глазами, блестевшими двумя черными агатами из-под густых бровей.

Он присел на гладкий валун возле выхода из штрека и принялся неспешно разворачивать котомку с едой.

– Да все! – рявкнул Эйнар и неуклюже плюхнулся рядом, взбудоражив при этом осевшую было на камни пыль, которая возмущённо взметнулась вверх и заклубилась в воздухе на уровне его лица, – Всё, брат, понимаешь? Этот бесполезный пустой, как троллья башка, штрек, эти твердющие камни, пыль, от которой уже глаза на лоб повылезали, – он взмахнул своей ручищей и облачко пыли недовольно попятилось, – Жизнь нищенская надоела. Почему у одних есть всё, деньги, власть, еда от пуза, а у других ничего? Можешь мне сказать, братец?

Тром, конечно же не мог, да и не хотел отвечать на этот вопрос. Он очень не любил, когда Эйнар начинал заводиться на тему денег и несправедливости, царившей в мире. В такие моменты нужно было лишь выждать пока старший брат выговорится, махнет на всё рукой, сожмёт зубы покрепче и вновь возьмется за работу. После того, как отец заболел, свалила его так некстати рудничная лихорадка, Эйнар заводился чаще и гнев его обуревал сильнее.

– Ты только взгляни вокруг, братец, – Эйнар неопределенно махнул рукой в сторону выхода, где пролегала основная галерея шахты, разделенная на десятки штреков, – Мы с тобой корячимся тут от зари до заката, а прибыли ноль с палочкой. Отец наш тут же здоровье своё угробил, до него дед, до деда прадед и так далее, до самых корней родового древа. А погляди на соседей наших, на Драгора к примеру, чтоб ему пусто было, не успел в аренду взять штрек, как на тебе! Серебряная жила пошла. Живёт теперь где-то в Верхнем Конце и в бороду не дует.

– Повезло, что тут скажешь, – тихо проговорил Тром.

Он разломал пополам чёрствый ломоть хлеба. Получилось не очень ровно, но, взвесив обе половинки в руках, большую, как обычно он отдал старшему брату. Эйнар жадно впился зубами в еду.

– Только, не пойму к чему ты клонишь, братец, – спросил Тром, отщипнув небольшой кусочек: хотелось растянуть удовольствие от трапезы на подольше.

– А к тому, что нечего тут ловить, – с набитым ртом ответил Эйнар, – Если в ближайшую седмицу снова не повезет, тогда нужно продавать штрек этот проклятущий. Деньги пополам поделим.

Тром чуть не подавился от подобного поворота дела. Он не сразу нашёлся, что сказать. Штрек в Западной шахте, в трёх верстах от Безмолвного Озера неподалёку от Гиблой Пади это было единственное, чем владела их семья, довольно старинный по меркам гномов род Йорвингов, некогда знатный и уважаемый в городе, а ныне разорившийся и обнищавший в конец.

– Не дело ты говоришь, брат, – наконец промолвил Тром, сведя брови к переносице, – Отец не одобрит, да и мне не по нраву слова твои.

– Отец не сегодня-завтра отдаст душу Каменным Владыкам, а ты молод ещё, чтоб понимать что-то.

Эйнар рывком поднялся на ноги, отряхнул хлебные крошки со штанов и взялся за кирку. Стиснув зубы, гном вновь принялся осыпать каменную стену яростными ударами.

Тром завернул недоеденный кусочек хлеба обратно в ткань, на потом, ему и брату, а то ведь тот съел уж всё, и тоже взял свою кирку. Шершавая рукоять приятно холодила мозолистую ладонь.

– А я верю, что рано или поздно найдём мы тут своё богатство. Обязательно найдём, – тихо проговорил он себе в бороду, так, чтобы брат не расслышал его слов.

Вечером, когда пронзительный свисток обозначил окончание рабочего дня возле выхода из шахты образовалась очередь. Гномы выстроились друг за другом в ровную цепь, один конец которой терялся в тёмном коридоре шахты, а другой упирался в небольшое приземистое здание, вырубленное прямо из скалы. Над входом косо висела вывеска, гласившая: «Приём и оценка руды», и чуть ниже, кто-то подписал неровными буквами, старательно выводя их красной краской: «Проси мало, получай по заслугам, уходи быстро». Каждый из гномов держал перед собой деревянный лоток с тем, что сумел добыть за день. Наиболее удачливые, могли похвастаться даже алмазными крошками, сиявшими подобно маленьким звёздам среди гранитных осколков, но в основном на лотках громоздились чёрные куски руды с золотыми либо серебряными прожилками. Чумазые, перепачканные рудничной пылью, лица светились надеждой и предвкушением хорошей попойки. Однако, посетив описанное выше заведение, старатели в большинстве своём, резко меняли свое настроение строго на противоположное и уходили восвояси, понурив голову и осыпая проклятиями скрягу Ивара, оценщика Западной Шахты. Особо недовольных приходилось тащить за двери волоком. Для этих целей Ивар держал при себе двух угрюмого вида вышибал с короткими, но весьма увесистыми дубинками наготове.

Наконец, очередь дошла и до братьев Йорвингов. Тром шагнул через порог первым. Сегодня в их лотке снова были лишь пара кусков серебряной руды, даже на унцию чистого металла едва потянет, и несколько кусков красного кварца. Младший из братьев вывалил содержимое лотка на стол перед сгорбленным стариком с огромным моноклем в правом глазу и отошел чуть в сторону. Всё было ясно и так, без слов. Оценщик лишь покачал седой головой и пригладил густую, пепельно-белую бороду.

– Жаль мне вас, мальчики, искренне жаль. Горбатитесь от зари до ночи, а отдачи никакой.

Придерживая одной рукой монокль, Ивар долго вглядывался в красновато-перламутровую поверхность булыжников и продолжал качать головой. Тром сперва подумал, что у старика случился нервный тик, однако, через некоторое время оценщик замер и поднял взгляд на братьев. В угольках его глаз трепетало пламя масляных ламп, висевших под самым потолком на тяжелых медных цепях.

– Возьму только из уважения к вашему отцу и деду…

Ивар сгрёб руду в ящик, стоявший возле стола и отсчитал пять медяков. В комнате повисла тишина и Тром отчетливо услышал, как бьётся в висках кровь, а за дверью шумят старатели, ожидая своей очереди. Рядом тяжело дышал Эйнар.

– А кварц? А ну, давай плати нам за кристаллы, скряга!

Старший Йорвинг рванулся вперед. С двух сторон к нему тут же устремились вышибалы, грозно помахивая дубинками, но Ивар взмахнул рукой, и они замерли на месте, выжидая.

– Кварц нынче упал в цене. Этого добра у нас вон, хоть лаптем ешь, – он мотнул головой туда, где стояла небольшая вагонетка, груженая разноцветным камнем, – Повезёт завтра. Главное верить, не сдаваться. Ни вы первые, ни вы последние.

Старик повернулся к ним спиной, давая понять, что разговор окончен и, напустив на себя деловой вид, отошёл к стене якобы что-то разыскивая среди уставленных разным хламом полок.

– Но…

Тром положил руку на плечо Эйнара.

– Пойдём, брат. Отец уж заждался, наверное.

Когда-то, давным-давно, их род почитали во всём королевстве и жили их предки в Верхнем Квартале, наравне с богатейшими и уважаемыми гномами. Прапрадед Трома и Эйнара владел богатой жилой самоцветов, а из-под его молота выходило лучшее оружие и украшения, когда-либо продаваемое по эту сторону Гиблой Пади. Говорят, сам король Хьярти Угрюмый в особенно торжественных случаях подпоясывался мечом, рукоять которого была украшена руками мастеров Йорвингов. Но времена те давно канули в бездну забвения, и никто уже о них не вспоминал. Самоцветы перевелись, осталась лишь пустая порода, мастерские и кузни пришлось продать, а со временем и вовсе переехать подальше от центра на окраину, где не сильно душат налогами и жизнь не такая дорогая, как в столице. Сейчас их крохотная лачуга находилась в Западном Конце, беднейшем из районов города.

В комнатушке было темно и душно. Света одной единственной лучины едва хватало, чтобы осветить крохотное помещение. Эйнар сидел за столом возле маленького круглого окна, затянутого бычьим пузырём и нервно барабанил пальцами по столешнице. На противоположной от него стороне, в дальнем темном углу, возле печи стояла кровать, рядом с которой сидел на стуле Тром. На кровати, закутанный в пёстрое тряпьё лежал старик. Его изможденное лицо покрывала паутина глубоких морщин. Брови, борода, длинные волосы, разметавшиеся по прохудившейся в нескольких местах подушке, были молочно-белого цвета и слегка серебрились в тусклом пламени лучины.

– Снова ничего?

У старика был низкий дребезжащий голос. Каждое слово давалось ему с трудом, не говоря уж о движениях, отдававшихся болью во всем теле, но он заставил себя повернуть голову и взглянуть на Трома. Тот молча покачал головой.

– Как всегда, отец. Как всегда, – отозвался от окна Эйнар, – Пара жалких крох кварца. Ивар отказался их покупать. А серебра лишь на унцию и хватило. Оценщик сжалился – округлил в большую сторону.

– Да, Ивар – порядочный гном.

– Нет больше порядочных гномов, отец! – старший Йорвинг вскочил на ноги и принялся ходить по комнате, заложив руки за спину, – Все порядочные разбогатели и перебрались в Верхний Конец. Одни мы, как халцедон среди опалов! С виду похожи, а ценят по-разному.

– Успокойся, брат, – примирительно сказал Тром, отодвигая свой стул в сторону, чтобы Эйнар ненароком не снёс его, – Сегодня не повезло, так завтра уж точно найдем что-нибудь. Главное надежду не терять.

– Надежду? – Эйнар резко остановился и навис над младшим братом гранитной глыбой, усы топорщились, кончик бороды слегка подрагивал, глаза полыхали огнем. Тром машинально попятился и втянул голову в плечи.

– Надежду говоришь? – повторил Эйнар, – С тех самых пор, когда я взял в руки кирку в первый раз, будучи еще безбородым юнцом, сколько раз с тех самых проклятых пор эта скала, тролль её побери, принесла нам хоть какую-то маломальскую прибыль? Молчишь? Так я тебе скажу. Ни разу за сорок пять долгих изнурительных зим! За все эти годы мы не смогли накопить даже на новый дом!