Офицеры. Книга вторая. У края

На выборном комсомольском собрании дивизиона вышел на трибуну неприметный парнишка Владимир Бобов и тихо произнес:

– Есть предложение избрать в состав комитета ВЛКСМ нашего дивизиона следующих товарищей…

Проголосовали списком. Все дружно подняли руки. Первый курс. Никто и никого толком не знал. Не понял никто, откуда этот самый список взялся, кто в нем. Больше всего многих курсантов радовало то, что сами они в комитет не попали. Ни к чему им вся эта лишняя обуза и бумажная канитель. Они пришли учиться…

Второй в списке значилась фамилия Костика. Одним поднятием рук его сотоварищи вознесли Баталова на очередную высоту, сами того не осознавая, сунули ему в руку счастливый билет на трамвай желания. И дружно помахали ему вслед ручкой…

Бурно обсуждая все, что угодно, и только не само состоявшееся голосование, курсанты покинули аудиторию под номером 315, где проводилось собрание. Остался вновь избранный состав комитета комсомола четвертого дивизиона.

На правах старшего товарища первое заседание комитета повел сам замполит, чтобы уверенно довести судно до нужного причала:

– Предлагаю секретарем нашего комитета избрать Баталова Константина Григорьевича.

Мало кто из курсантов, оставшихся в зале, знал более одного сидящего с ним в первом ряду товарища. А потому предложенная им кандидатура Баталова особо никого не всколыхнула, не вызвала бурного противления. И снова дружно все проголосовали «за».

Раскрасневшийся Костик заверил всех, что приложит максимум усилий и оправдает их высокое доверие.

Тягостный для многих Курс молодого бойца пролетел мимо его сознания. Баталов с головой ушел в комсомольскую работу. Его видели то в одном месте, то в другом. Костик деятельно собирал необходимые сведения, учетные данные, составлял списки…

Особенно его занимала подготовка к праздничному концерту на день Присяги. Точнее, привлекал не сам концерт, а возможность манипулирования его подготовкой в своих корыстных целях.

– Товарищ подполковник, – на второй же день предложил он, – у нас есть возможность договориться с Домом офицеров. Покажут они у нас несколько номеров в своих костюмах. Будет здорово…

– Это ты ловко придумал… – расцвел замполит.

Не очень-то у него радостное поутру настроение сразу заметно улучшилось. С концертом имел он одну головную боль. За месяц из ничего слепить конфетку. А тут предлагают готовую обертку.

За хоровым пением дело у них не станет. В организованном стаде и бараны научатся складно блеять, нашлась бы на то воля. С пяток добавить к хору отдельных номеров, и дело на мази.

– Хитер ты, Баталов, на чужом горбу в рай выезжать, – весело рассмеялась Наталья Павловна, нисколько не озаботившись его предложением. – Молоток… гвозди чужими руками забивать…

Возникла необходимость, и у парня «нарисовался» свободный выход в город. Выдали ему документ, чтобы всякий раз не искать для него увольнительные записки и не выписывать их…

Вместо тягостных занятий на плацу и нудной чистки оружия Костик деловито сновал между училищем и Домом офицеров, не обделяя своим вниманием уютную квартирку на Томаса.

Временами в клубе училища появлялась Наталья Павловна и своим приходом вносила оживление. Незадолго до Присяги на предварительный прокат программы пришла с нею тоненькая девушка, села в первые ряды и за все время не проронила ни слова.

– Кто был с тобой? – поинтересовался Костик вечерком.

На днях они по взаимному согласию перешли на «ты».

– Губа у тебя не дура… – усмехнулась женщина. – Заприметил ястреб голубку. – Женись на ней, – будто в шутку, окидывая парня испытывающим взглядом, предложила она, – и тебе генеральские погоны по жизни будут обеспечены.

– Да ты «гонишь»! – не поверил ей Баталов.

Наталья Павловна безразлично пожала плечами и не ответила, томя его неведением. Пройдет время, и она еще пожалеет о своих опрометчивых словах. А пока она еще весело смеялась над ним…

5

Проводив глазами киевский поезд, отходящий под звуки марша «Прощание славянки», Славка нерешительно потопталась на месте. Несмотря на клокотавшую внутри злость, девушка заметила, как вдоль забора металась та самая миниатюрная блондиночка, про которую она спрашивала, но вразумительного ответа не получила.

– Опоздала… – отстраненно подумала девушка. – Ваш поезд, милочка, тю-тю. Поезд Москва-Воркотю давно в путю…

Качнувшись влево, Славка зашагала к подземному переходу. Через тридцать шагов ей предстояло решить, куда свернуть: идти прямо к выходу в парк на Куликово поле или влево до выхода на Привокзальную площадь. Пошла она прямо.

– Ты? – Ната удивленно моргнула, глядя на нее, на бутылку шампанского и на коробку шоколадных конфет в ее руках.

– Отпразднуем мою свободу! – со злой веселостью выдохнула нежданная гостья. – Или ты мне не рада, а?

Хозяйка протянула к ней обе доброжелательные руки:

– Есть люди, Славка, которым я рада всегда. Ты в их числе.

– К счастью или к несчастью, – протянула Славка и замолчала.

На тумбочке она заметила заколку для галстука. Ту самую, что она не обнаружила на муже, но сразу особого значения не придала.

– Я думала, ты отправилась в путешествие в спальном вагоне.

Не отвечая, Славка прошла на кухню в надежде найти улики. Кругом царил идеальный порядок. Однако это еще ни о чем ей не говорило. Выхватив из подставки нож, девушка сгруппировалась.

– Ната, ты – шлюха! – изменившимся голосом произнесла она. – Тебя прямо сейчас порезать или после того, как ты сама мне все расскажешь?! – с угрозой выплеснула Славка из себя. – Шлюха…

Ее перекошенное злобой лицо стало неузнаваемо некрасивым. Из утонченно воспитанной девушки она невероятным образом превратилась в одну из ярких представительниц городской шпаны, умеющей не только мастерски выражаться площадной бранью, но и пускать в ход при первой необходимости острые коготки, яростно сжатые кулачки и даже крепко зажатые в правой или в левой руке, а то и в обеих ладонях одновременно заточенные предметы.

– Попишу! Век воли не видать!

Кого-то другого вид разъяренной фурии мог удивить, но только не Нату. Она знала, что до тринадцати лет Славка жила с больной матерью в Чите, водила дружбу с нехорошими, мягко сказать, парнями, со всяким хулиганьем. Девчонке уготована была прямая дорога в «ночные бабочки», что кучно ошивались возле кабаков и ресторанов. С ее божественной фигурой Славка могла занять место в «Даурии», где собирались местные воры «в законе» и авторитеты.

– Сука, ты меня на всю жизнь запомнишь! – острый кончик мелькнул в опасной близости от лица хозяйки.

Невольно отступая назад, Ната напряженно следила за тем, как виртуозно Славка перекидывает нож из одной руки в другую. Еще не утратила она навыков, приобретенных в уличных потасовках, в ту пору, когда малолетки дрались район на район.

Возможно, по ней «плакала крытка» для несовершеннолетних. Все чудесным образом изменилось со смертью матери. Чувствуя скорое приближение конца, женщина подозвала девчонку к себе, передала записку в запечатанном конверте и простенькое кольцо.

– Найдешь Мартова Владлена Сергеевича. Скажешь ему, что ты от меня. Дай прочитать письмо. Все, что я еще могу сделать для тебя. Я была тебе не очень хорошей матерью. Поступи на этот раз так, как я тебе сказала. Иначе, девка, пропадешь ты одна…

И пропала бы Славка. Уже искала ее знакомая до боли и ужаса инспектор по делам несовершеннолетних правонарушителей. И отправили бы ее в детский дом, откуда прямая дорога шла в…

Да плюнула девчонка на все и махнула в Москву. Долго ехала она, на перекладных. Добралась. Денек пошаталась по столице и покатила в Тирасполь, где Славка нашла Мартова, который ее, всем на удивление, по-быстрому удочерил.

– Шлюха, ты меня знаешь давно, – тончайшее лезвие ножа с поразительной легкостью вспороло ткань шелкового халата. – Я не шучу! – вторая полоска органично легла крест-накрест первой.

И вправду, знакомство их длилось не один, не два года. Славку нарочно привели в балетную студию, чтоб избыть мальчишескую угловатость в ней и неуклюжесть движений, выработать осанку и по возможности придать необходимую для девушки ее положения и возраста грацию, заодно поднабраться хороших манер.

– Ты спишь с моим Баталовым, дрянь!

С силой вогнанный в дверной косяк нож мелко завибрировал, а Славка рухнула на пол, по-девчоночьи громко разревелась.