Пир во время чумы

Неестественность и фальшь сквозили из уст зама комбрига, на что Малахов резонно заметил:

– Владимир Владимирович, у этого сержанта Ищенко начальником являюсь я. Не мне вам объяснять, что существует субординация.

– По давней привычке, – заюлил Ильин, прихваченный на месте. – Когда тебя у нас не было, она работала под моим непосредственным началом. Все время отпрашивалась она у меня. Привычка…

– От всех ненужных привычек надо вовремя избавляться, – буркнул Малахов себе под нос, когда дверь прикрылась.

Как-то Катя по большому секрету поведала ему о том, в чем именно кроется причина настолько весьма теплых отношений зама комбрига и младшего сержанта сверхсрочной службы Ищенко.

…Муж Раечки служил в бригаде начальником отделения кадров. В ноябре прошлого года готовились к очередной ротации личного состава двух доблестных украинских батальонов, входивших в контингент международных миротворческих сил в Югославии.

Шла обычная подспудная борьба за попадание в список. Майор Ищенко заявился в тот вечер домой в сильнейшем раздражении духа.

– Раечка, не выходит у меня ничего с энтой командировкой, – со злостью отпихнул он в сторону приластившегося к нему котенка, и тот, отлетев в угол, обиженно мяукнул и поспешил укрыться за теплой и доброжелательной ногой хозяйки.

Майора можно было понять. Если у него, у кадровика, возникали определенные проблемы, то становилось ясно, какие же силы стоят за распределением имеющихся вакансий на места в миротворческом батальоне. Собственное бессилие и бесило его более всего.

– И что нам делать? – женщина взмахнула всполошенными руками. – Мы с тобой на нее сильно рассчитывали, влезли в долги…

Не стоило им забывать про то, что звание воина-интернационалиста сулило немало выгод и в будущем. Прибавка к пенсии, всевозможные льготы. Как же от всего взять и отказаться? Надеяться на следующий раз? Так такового раза может больше и не быть!

Пожевав нервными губами, муж неожиданно предложил:

– Раечка, ты энто… шепнула бы на ушко своему начальнику. Его слово у нас многого стоит.

– Петя, да ты в своем уме? – жена постучала ноготком по его виску. – Да ты хоть понимаешь, что он может потребовать от меня взамен? И без того он ходит и пожирает меня своими глазенками. Так и норовит меня при каждом удобном случае тиснуть в уголочке…

– Вот и хорошо, – мужские глаза хищно сверкнули. – Значит, сразу он клюнет, сговорчивее станет.

– Ты что, Петька, – женские глаза изумленно расширились, – сам толкаешь меня к нему в постель?

Пренебрежительно махнув рукой, решив больше не церемониться, Ищенко сделал неожиданный выпад:

– Ладно, Райка, не убудет от тебя. Думаешь, я не в курсах, как ты своим подолом крутишь, с кем кувыркаешься?

– Что-что? Что ты мелишь? – в одну секунду жена превратилась в разъяренную кошку. – Ты за свои слова ответишь! – готовая вцепиться, она в гневе наступала на мужа.

– Остынь, дура! – остановил ее смешок, с избытком переполненный едким сарказмом. – Чай, не в театре. Кто во время проверки ублажил члена комиссии? Он, скот, мне рассказал, расписал во всех красках…

– Я… – Раечка вмиг поникла. – Ну, может, чуточку пофлиртовала, перешла грань. Но главного – ни-ни, не далась я, нашла предлог и ушла. Противно мне было ложиться в постель со слюнявым толстячком.

– Будет, Райка. В курсах я всего, – муж ей не поверил, не в его интересах было. – Вспомни, Райка, и про другое. Думаешь, я не знаю, как ты, чем ты место в детсаде для ребенка пробила?

Загнанная в угол жена зажалась в виноватый комок, вцепилась в подлокотники кресла. И это все всплыло! А она надеялась, что никто и никогда не узнает про ее поход к начальнику КЭЧ гарнизона…

Серая жизнь в их гарнизоне, прилепившемся к провинциальному районному центру на самой окраине великой и огромной державы, была пресна и обыденна. И хотелось позволить себе чуточку расслабиться и «вильнуть», пока благоверный раскатывал где-то в командировке. И ничего плохого в кратковременных интрижках на стороне Рая не видела. Чтоб гульнуть, она выезжала в Измаил.

Стандартная программа. Дефиле по набережной, блиц-знакомство с мужчиной, ресторан. Роскошные цветы и изысканное угощение, плюс щедрые комплименты, волнующие ухаживания. Приглашение домой, на загородную дачу, в баню и в итоге обязательная близость, ради коей все и затевалось. Именно так она случайно встретила человека, который предложил, а потом и сам помог устроиться на сверхсрочную службу, подыскал ей тепленькое местечко при штабе 25-ой бригады.

Спустя годик по просьбе Раечки через него осуществили перевод старшего лейтенанта Ищенко в ту же самую бригаду на должность начальника строевого отделения. Муженек ее до сих пор все думает, что капитанские погоны он получил собственным горбом. Как же! Это ей пошли навстречу. А потому время от времени выполняла деликатные поручения она, когда к ним приезжали комиссии с проверкой.

Когда встал вопрос с садиком, женщина лишь на миг задумалась, потом позвонила своему другу. А тот направил ее к нужному человеку.

Хотелось бы ей знать, в какой мере благоверный информирован о другой стороне ее жизни. Но даже ей, неискушенной, казалось, что муж блефует и ведает не до того много, как пытается ей внушить.

Наверное, Ищенко посчитал, что разоблачений вполне достаточно, и на его лице появилась примирительная улыбка:

– Было энто и прошло. С кем не бывает, все мы грешны на энтой земле. А тут с пользой для дела. Я готов закрыть глаза на прошлые похождения, забыть. Деньжат подзаработаем, с долгами расплатимся. Ты носом-то своим не крути, а думай. Рай, ну, чего ты молчишь?

– И когда надо поговорить? – спросила жена в слабой надежде на то, что все может ограничиться одним лишь пустым разговором.

Большой любительницей самой близости она не была, куда больше ее влекла сама прелюдия, волнительная атмосфера захватывающего флирта, ожидание и предчувствие того, что должно будет неминуемо произойти. А тут ей прямиком предлагают пойти и лечь под мужчину. Может, все само и образуется, день-два пройдет, все станет на места.

– Еще вчера, – коротко ответил муж.

Рая поняла, что проблема сама не решится. И чем скорее взяться, тем быстрее все закончится, по крайней мере, что-то и определится. Ну, да и Бог с ним! Прав муженек, на кону стоит слишком много, чтобы…

– Я пойду, – она вскинула голову. – Но помни, что ты меня…

После долгого молчания Райка прошла в спальню, достала новое черное кружевное белье. Не обращая внимания на мужа, будто того и вовсе не стояло рядом, женщина небрежно скинула с себя халат, надела узкие полупрозрачные трусики. Райка неторопливыми и выверенными движениями застегнула весь открытый, безумно дорогущий кружевной бюстгальтер, который берегла для особого случая. Чуток подумав, она прихватила упаковку колгот и распечатала ее. Натянула на себя. Майор сглотнул набежавшую слюну. Столь эффектно выглядела жена. Черный цвет очень выгодно оттенял белизну хрупкого тела жены. Внутри у него тоскливо защемило. Сам, сам он толкает ее в пасть хищника.

– Райка, куда ты? – задал он, по сути, чисто риторический вопрос.

Жена стояла перед зеркалом, приблизив лицо к своему отражению, будто бы она хотела прочитать что-то в своих шальных глазах, и очень аккуратно подводила карандашом тонкие, красиво изогнутые брови.

– Оно! Оно еще спрашивает! – ядовито прошипела Рая. – А то ты, муженек, ничего не понял. Иду выполнять твое боевое задание. У него жена с ребенком уехала к родственникам.

– А ты-то… ты про энто… откуда знаешь? – муж подозрительно покосился на принарядившуюся жену.

Подумалось ему, что энто, на что он намекает, давно свершившийся факт и лишь он один, как в анекдоте, про подлую измену не ведает.

– Слыхала сегодня, как он по телефону болтал. В одном же с ним кабинете корпим, воздух втихаря портим…

Несколько мазков кисточкой, и тени так легли на глаза жены, как Ищенко ни разу еще не видел. Неброско, но выразительно. У них же в городке больше привыкли к яркой и безвкусной раскраске. Тоненько звякнув, по полу покатился оброненный тюбик губной помады.

– Зараза! Вечно, когда спешишь, все из рук валится…

А всему причиной поднимающееся волнение. Резко нагнувшись, Райка отставила свою потрясающе округлую попку. Тонкий черный нейлон со всей рельефностью обрисовал длинные и стройные ноги. Они эффектно соприкасались в щиколотках, икрах, коленях и посередине бедер. Выше начинался заметный просвет, чем выгодно подчеркивалась промежность, что безумно возбуждало большинство мужчин.

Не выдержав иезуитской пытки невероятным искушением, Ищенко неосознанным движением скользнул к жене, прижался к ней, ощущая ее выступающие тазовые кости. Он запустил руку под эластичную ткань, нащупал гладкую кожу и коротко подстриженные волосы.

Резко присев, женщина освободилась.

– Сдурел? Забыл, куда иду?

Извиваясь, она влезла в узкую длинную юбку, накинула тонкую и просвечивающую блузку, присев на тумбочку, натянула облегающие ноги сапожки, обмотала шею длинным шарфом.

– Сгинь с дороги. Что застыл, как соляной столб?