Офицеры. Книга вторая. У края

Что еще? Ах да! По три бутылки водки на брата. Больше никак нельзя. И никаких скоропортящихся продуктов. От тихого кошмара голова идет кругом. Но волнуются в основном лица гражданские.

Молодые офицеры спокойны. У них, кроме военной формы, в чемоданах практически ничего нет. Если только, может, водки чуть больше, чем положено. Но это не страшно. Если что, они излишек сразу на месте проверки уничтожат. Не пропадать же зря добру.

Объявили посадку на поезд Брест-Франкфурт. Именно тот самый Франкфурт, что стоит на Одере. Вообще-то, их два. Есть еще один – на Майне. Но им пока туда не надо. Там, к сожалению, живут другие немцы, западные. Народ один, а страны – две…

Едва голос по радио умолк, и тут же перед столами, возле которых застыли неприступного вида таможенники, выстроились длинные извивающиеся очереди.

Несговорчивые стражи все чемоданы и сумки без исключения подряд открывают, вещи перебирают, досконально просматривают, тщательно перетряхивают. Одних уже просят на личный досмотр.

Вот мужчину под руки повели люди в штатском. По их бравому виду и по молодцеватой выправке явно и издалека заметно, что принадлежат они, скорее всего, к одной небезызвестной службе.

Молодежь пыталась просунуться к столам, но их команду все время просят немного обождать и не лезть в общую очередь. До отправления остается всего тридцать минут, двадцать пять…

Лейтенанты начинают недоуменно переглядываться: когда же до них очередь дойдет? Уж, наверняка, поезд ждать их не станет.

Там не матушка-Россия, как-никак поедут по Европе. А в ней, в Старушке, в отличие от родной сторонки не очень любят бардака.

Вспомнили и про них! Один проход освободили, и старший таможенник дал команду их чересчур многочисленной группе.

Строгая девушка в форме у стола жестами показывала им, что огромные и битком набитые чемоданы открывать не стоит, возни с ними – за день не обернуться! Одни декларации их ей и нужны.

Беглый просмотр листка бумаги, одним давно отработанным движением руки – оттиск печати. Следующий! Быстрее, быстрее! Вперед, не задерживать остальных. Цепкий взгляд пограничника на паспорт, а потом и на оригинал. Шлеп! Штамп в паспорте: «Выехал из СССР такого-то…». Все! Следующий! Следующий!

И все? Пять минут прошло, и лейтенанты дружно стоят все на заграничном перроне. И Таможня, и Граница пройдены.

Тут выясняется, что на них на всех дали места в одном вагоне. Их-то – сто двадцать с копейками, а мест – всего восемьдесят и одно. И то, если посчитать плацкартный вагон за общий. Вот дают прикурить огонька! По их, по-военному.

Дежурный помощник военного коменданта по воинским перевозкам не смог придумать ничего лучшего, как всунуть всю их многочисленную команду всего в один вагон. Жаловаться ребята, подумалось помощнику, когда он отдавал билеты в руки Баталову, не будут. Завтра они разлетятся по самым разным концам Польши и Германии. Подобный трюк проделывался им не в первый раз.

Обстановка резко накалялась, народ весь недовольно загудел. Предвидя, что вот-вот может начаться хаос, когда шумная толпа примется с боем отвоевывать для себя пока еще вакантные места, которых на всех явно не хватит, Рэм болезненно поморщился.

Понял лейтенант, что вмешаться в их организацию ему все-таки придется. Подхватив с собой Сашку, он подошел к перепуганной не на шутку проводнице и попросил ее закрыть дверь вагона.

– Так надо, девушка, поверьте мне…

Недовольный гул усилился. Но бывшего старшего сержанта они знали, знали неплохо, а потому все ж прислушались к тому, что он им говорил. Своими четкими, резкими, короткими командами, подкрепленными язвительными словечками из нетрадиционного лексикона, Рэм быстро привел всех в чувство.

– Отставить балаган, босота с Пересыпи! Слушай меня сюда…

Помутневшие от изрядного количества употребленного внутрь, глаза у абсолютного большинства чуток просветлели, на угрюмо сжатых губах заиграли ухмыляющиеся улыбки. Проняло…

Еще пару минут назад абсолютно неуправляемая толпа на глазах деформировалась, со скрипом перестроилась, как когда-то учили, побатарейно и спокойно, без всякого шума пересчиталась.

Распределили имеющиеся места. Каждой батарее отдали по два купе с прилегающими к ним боковушками, а последнее девятое купе выделили под весь оставшийся сборняк. Назначенные старшие быстренько раскидали подотчетный народ на указанные места.

Совсем другое дело. Тут и двери пора открывать. Осталось времени на все и про все минут семь. Маловато. Да им, в общем-то, и не привыкать к скоростным загрузкам подобного рода. Если вспомнить, как грузились в вагоны на стрельбах…

– Ловко ты их, однако, – вскользь заметил Сашка. – Как будто всю жизнь рассадкой по вагонам занимался.

– Понимаешь, главное в этом деле… все треба делать вовремя, – ответил ему Рэм, облегченно вздыхая и переводя дух. – Если бы наши архаровцы успели зайти в вагон, то мы и до самой Варшавы не смогли бы рассесться…

Скорее всего, они вообще бы не успели осуществить посадку. Узкий проход застопорился бы, и все. «Пиши: пропало…».

– Ты же сам видел, сколько человек в приличном подпитии. В тесноте с ними труднее воевать…

И еще он добавил, что на свободном пространстве они еще кое-как управляются, что-то и где-то помнят смутное о дисциплине, о других товарищах. А в тесноте вагона их внутреннее «Я» вмиг пересиливает все остальные чувства. Пока они еще чувствуют себя одной единой командой, с ними легче справляться.

– Ты, Рэм, сильно строго их судишь, – Григорьев с сомнением качнул головой. – Я думаю, все они крепко осознали, что выросли из курсантских погон.

– Ты так считаешь? – иронично улыбнулся Рэм. – А ты видел на вокзале двух танкистов? Они в Бресте пятый день. Из кабаков не могут вылезть. Опоздали, видно, к назначенному сроку прибытия. Теперь боятся ехать и заливают свой страх вином. Наверное, из тех, кто добирается до места службы поодиночке. Личную свободу-то герои сразу почувствовали, а самостоятельности, к сожалению, и ответственности пока еще никакой. Одним словом, пацаны…

За один миг свое привыкшее к постоянному контролю сознание не переделать, на все нужно определенное время, ну и… мозги…

3

Дали команду на отправление. Толчок, пассажирский поезд, набирая ход, покатился вперед. Мелькнул перед глазами русский пограничный столбик, а следом вырос польский. Чуть проехали, остановка. В проходе появились поляки в форменной одежде. Увиденное ими столпотворение, наверняка, их потрясло. А может, они давно привыкли к подобной давке. Поляки-пограничники махнули на них рукой и не захотели проверять их вагон.

А хотя, зачем им, полякам, тут «париться»? С одной стороны их страну надежно охраняют советские пограничники, а с другой стороны – не менее добросовестные немцы. Когда обе границы на замке, польский пограничник может спокойно отдыхать.

После Варшавы чуть полегчало. Сорок человек от их группы отделились и остались служить в самой Польше. На следующее утро подъехали они к Франкфурту. Там их поджидали автобусы.

Одна нарисовалась проблема: как умудриться и дотащить свои неподъемные вещи. Пришлось им на время зафрахтовать почтовую тележку, сиротливо приткнувшуюся в начале перрона.

– Загружай, братцы! Поехали!..

Прохлопавший само отправление тачки не совсем по своему назначению, немец долго бежал за ней, истошно кричал. Но потом он, видать, скумекал, что с веселыми русскими парнями, в ответ упорно сующими ему в руки бутылку «Столичной», по этому поводу разговаривать бесполезно. Махнув рукой, немец отстал.

Возможно, он вошел в их тяжкое положение. Может быть, его удовлетворила удвоенная плата за фрахт. Тележку, конечно, назад вернули в сопровождении, кто бы мог из них подумать, самого настоящего военного патруля, причем, в советской форме.

Просвещенный заранее по всем мелким бытовым вопросам, Сашка успел доверительно шепнуть Рэму на ухо:

– Слушай, нам бы не мешало тут махнуть наши червонцы на немецкие марки. В части поменять их будет несколько труднее.

– Ты так думаешь? – Валишев слегка прищурился.

Мысль здравая сия, надо сказать, вовремя озвученная, и Рэма сильно заинтриговала. И с небольшой суммой денег в кармане все едино чувствует себя человек совсем другим, уверенным в себе.

– И где, Саша, можно сие провернуть? – живо спросил он.

И в один миг, мелькнуло веселой искоркой в его глазах, стать счастливым обладателем энной суммы иностранных денег.

– Мне говорили, что сразу за углом есть банк, в котором обмен производят без всяких проблем.

Небольшая очередь у круглого окошечка, созданная, кстати, исключительно столь же сметливыми их товарищами. Паспорт. Декларация. Три красных десятки. Штамп в декларацию, и у них на руках девяносто шесть марок. Исходя из суммы, соответственно и весь курс обмена двух иностранных валют.

Маленькие автобусы, ничем не похожие ни на что виденное офицерами ранее, ибо простенькие на вид транспортные средства изготовлялись по спецзаказу для военных на шасси ЗИЛ-130, доставили всех на место, прозванное кем-то Пересылкой.

По аналогии с «зоной», что ли, назвал так перевалочный пункт оставшийся в истории безымянным остряк-самоучка. На тюремной пересылке сходились арестантские этапы, где зеки какое-то время отсиживались, перемешивались с другими, сортировались, а потом шли по новым этапам. И здесь, на сборном пункте, собирались все военнослужащие, кто мощным потоком прибывал в ГСВГ – Группу советских войск в Германии.