Тоскующая
Женщина вновь курит у окна,
Дым клубится ввысь от сигареты,
А во взгляде у неё тоска,
Потому что сказки больше нету.
Потому, что выросла она,
Ждёт от этой жизни только худо,
Оттого, что каждый день одна,
У неё пропала вера в чудо.
И глаза её всё смотрят вдаль,
Там она надеется приметить,
Детство, что ушло под звон капель,
Мать с отцом последний раз приветить.
Так и курит, и сжимает шаль,
Дым-туман под потолком клубится,
Смотрит в прошлое, в глазах печаль,
И тоска у сердца спать ложится.
Ходжа Насреддин
По улицам Кокандским,
Багдадским и Бухарским,
Ходил один лукавый человек,
Халат имел в заплатах,
От бедности не плакал,
Любил сидеть по долгу в чайхане.
Его звали дороги,
И солнце на восходе,
И ездил он всегда на ишаке.
Ишак не просто транспорт,
Он верный друг всех странствий,
Хоть и порой упрямился идти.
Пусть и любил базары,
Но был совсем нестарый,
Вельможные гаремы посещал…
Пока вельможа дрыхнет,
Жена в любовном вихре,
Танцует на измятой простыне.
А утром вновь дорога,
Его звала, как многих,
Всё дальше уходил он в даль по ней…
И в чайхане наутро,
Рассказ вели, как мудро,
Обставил знать хитрющий Насреддин.
Он не любил богатых,
И презирал тех знатных,
Которым звон монет всё заменил,
Кто жаждал лишь наживы,
И жил несправедливо,
Кто важностью своей других губил.
Шутил он очень часто,
Смеялся и над властью,