***
Надя, покинув ночной клуб, отправилась на вокзал, ведомая желанием любым способом покинуть город, принесший разочарование и боль. Была глубокая ночь. Людей на улицах не встречалось. По дорогам сновали туда-сюда милицейские машины. Посмотрев на свои исцарапанные колени, Надя задумалась: «А если остановят? Без паспорта точно загребут. Лучше дождаться утра, когда народ поедет на работу. В толпе будет легче добраться до вокзала». С этими мыслями она осмотрелась. Зашла во двор рядом, в надежде отсидеться до утра в подъезде. Можно было, конечно, вернуться в клуб, но она не захотела злоупотреблять гостеприимством. Одинокий фонарь слепо таращился во тьму. К счастью нашелся открытый подъезд. Устроившись на подоконнике, Надя пробовала уснуть. В полубреду навалились воспоминания о доме, о маме, которая знать не знает, что с дочкой теперь. Последнее письмо Надя отправила около месяца назад. «Ничего, дома все устроится. С голоду не умру. Сюда больше никогда не вернусь».
Заря осветила пустынные улицы города. Виктор переоделся после смены и, попрощавшись с напарником, отправился к автобусной остановке. Напрямую было далековато, он всегда ходил через двор. Посмотрел на часы. До начала занятий оставалось еще достаточно времени, и Виктор не торопился. В кармане у него бала тысяча рублей, подаренных незнакомкой. «Не захотела забрать, так придется использовать по назначению, или лучше матери отдам. Ей виднее на что потратить», – думал он.
Лева в бессознательном состоянии лежал у мусорного контейнера. Приближающиеся шаги растревожили его отходящее тело. Мука продолжалась до сих пор, и конца ей не было видно. Страх смерти снова уступил место боли. Лева выглянул из-за бака и чуть не взревел от бешенства. По дороге шел тот самый охранник, лишивший его последней надежды. Парень улыбался чему-то. Внезапно Лева ослеп на несколько секунд. Очередная выходка ломки. Когда прозрел, увидел темное пятно удаляющейся спины. Она выглядела, как мишень с размытыми краями. «Ну, давай же, упустишь», – заговорил бес внутри наркомана. «Отомсти, отомсти!» – подстегивал он. Лева поднялся, сжимая в руке нож. Покачиваясь, он побежал вперед. Ярость придала сил. Как будто в кино. Где-то он уже подобное видел. Удар за ударом со звериным рыком изнутри. Нож влетал в тело, и выскакивал из него, сказочным попрыгунчиком, каждый раз забирая с собой капли крови. Похоже на компьютерную игру. В конце окровавленный враг бездыханно лежит, поверженный героем. Лева оскалился. Порылся в карманах, и извлек на свет «тысячерублевку». Он даже взвыл от восторга и бросился прочь.
Банкнота испуганно притаилась в кармане убийцы. От сердца, загнанного в угол, боявшегося шелохнуться, чтобы не спугнуть еще одну минуту жизни, вдруг пошли багровые обжигающие круги. Нарастающий жар проникал всюду, словно кровавый восход из глубины гнилого болота, испепелял самые страх и боль. Грядет исцеление ядом… В багряном, в багряном, в багряном, закате. Чувствуя причастность к ужасу воскрешения через убийство, банкнота сжалась, сдавливаемая плотными, жгучими обручами безмерной алчности. Но стоило забыть на мгновение, отделиться от ощущения сопричастности, как тут же пропадали проклятые багрянцы, и можно было вздохнуть в полную силу. «Вот так и надо, ни о чем не думать, ведь я ни при чем», – повторяла она. Они сами. Я просто бумага… Просто бумага… С каплями крови. С каплями крови? Как жутко они расползаются алым. До такой степени невозможно смотреть, что придется привыкнуть.
Большая солнечная комната и светлый миг рождения, наполненный радостью и надеждой. В эту минуту они превратились в наваждение, в давно приснившийся сон. Снаружи послышались голоса.
– Откуда деньги?
– Дай, – не обращая внимания на вопрос, прохрипел Лева.
Банкнота оказалась зажата между пальцами ухмыляющегося человека. Ей было неудобно и неприятно между грязными дурно пахнущими пальцами. Хотелось крикнуть: «Отпусти!» Человек повертел ее и бросил в полиэтиленовый пакет. Там скрученные, скомканные, вповалку лежали другие деньги. Сквозь прозрачную преграду купюра наблюдала, как укравший ее убийца, трясущимися руками готовил что-то с помощью зажигалки и ложки. Потом он с таким изуверским умилением воткнул себе в руку иглу, что купюра отвернулась.
Надя очнулась, сидя на подоконнике. На улице было светло. По ступенькам спускалась старушка и одарила ее презрительным взглядом. Пропустив старушку вперед, Надя не спеша, пошла следом. Во дворе было пустынно. Старушка скрылась за поворотом, и Надя решила пойти в другую сторону. И она увидела его. Лежащего на боку, окровавленного, но еще, казалось, живого.
Конечно, она узнала Виктора, укрывшего ее этой ночью. Взяла в руку его кисть. Пульс еле слышно вздрагивал.
Надя закричала во весь голос:
– Помогите! Помогите!
Из окна высунулся мужик в грязной майке.
– Я тебе сейчас шалава, поору! – крикнул он.
– Человек умирает, помогите.
Окно закрылось. Никто не спешил на помощь. Надя опрометью бросилась к проезжей части. Люди шарахались от нее в стороны. Машины объезжали, водители осыпали ее бранью.
– Люди помогите, там человек умирает!
– Сумасшедшая! – крикнул кто-то.
Надя бегом вернулась обратно. Сквозь слезы, напрягая все силы, она приподняла Виктора. Пригнулась, чтобы забросить его руки к себе на плечи. На полусогнутых ногах она потащила его. Ноги Виктора волочились по земле.
***
– Значит, говоришь, спасти хотела, – допытывался следователь.
– Да, – опустив голову, отвечала Надя.
– А паспорт, значит, украли?
– Да.
– Врешь стерва, я вас проституток хорошо знаю! Ничего святого! Убила парня, а потом вдруг совесть проснулась. Так? Только от этого не легче. Ответишь по всей строгости.
Надя молчала.
– Деньги думала, есть, да? – не унимался следователь. – А когда не нашла ничего, выходит и убила зря. Тут совесть и заела. Так?
– Я не убивала…
– Молчать! А кто его пятнадцать раз проткнул? Я что ли? Ты что натворила, сука. Мать без единственного ребенка оставила.
– Я домой хотела уехать…
– Так, – ухватился следователь.
– Меня били, заставили проституцией заниматься. Я убежала. Домой хотела уехать… – как заклинание повторяла она.
– А денег не было, и ты решила любым путем достать?
– Нет.
– Не смей мне врать, дрянь!
В кабинет вошел кто-то и вызвал следователя в коридор.
– Нашли убийцу. Наркоман местный. Нож у него был. Признался во всем. Отпускай девчонку.
– А паспорт?
– Скажи, чтоб завтра духу ее в городе не было.
– Но…
– Я сказал, отпусти.
– Есть.
Следователь вернулся в кабинет.
– Повезло тебе, тварь. Можешь идти. И чтобы сегодня же умотала в свою деревню. Понятно?
Надя вышла в коридор.
– Дочка, погоди, – обратился к ней тот мужчина, что вызывал следователя.
Она с опаской посмотрела на него.
– Вот возьми.
Он протягивал ей двести рублей.