Теория квантовых состояний

– Анатолий Александрович, вы за чебуреками? – заискивающе спросила Галя. Она конечно выучила уже личные предпочтения факультетского состава. Анатолий особенно любил эти столовские чебуреки.

– Да, Галя, – она когда-то давно попросила назвать ее по имени. – Нам бы восемь чебуреков.

Галя окинула очередь опытным испытующим взглядом, на предмет поиска пассионария, который немедленно взбунтуется, предложи она обслужить преподавателя вне очереди. Очередь, хотя и обратила внимание, что кассира нет теперь на месте, признаков серьезной агрессивности не подавала. Галя вернулась к кассе, где на широких поддонах высилась горка с пузырчатыми жаренными чебуреками. Чебуреки представляли собой плоскую промасленную подушку из недрожжевого теста в виде полукруга, с начинкой из мясного фарша с луком. Я не стану судить о качестве теста и фарша, но жестковатый, мяслянный этот пельмень необычайно был популярен в нашей столовой. Хитрая смесь из пупырчатого теста с начинкой из обращенных в жижу мяса, жил и лука, жаренная в масле, давала недурной вкус. Говоря иначе, аппетитные были университетские чебуреки, уж не знаю чего мешали в них повара.

Итого, кассир наш Галя, игнорируя очередь, принесла Анатолию восемь его чебуреков, завернутых в салфетки и упакованных в целлофановый пакет, и, махнув рукой, мол, потом рассчитаемся, поспешила назад на свое главное, кассирское место.

Произошло это так быстро, что мы не сообразили сразу, что стоять нам в очереди более незачем и можем мы вернуть на место подносы. Ведь и взяли-то мы их исключительно для проформы, чтобы стоять в очереди с легитимным удостоверением – подносом.

Анатолий отправил Гале воздушное рукопожатие, мы вернули подносы в стопку и походя подхватив дополнительных салфеток, отправились восвояси, с удовольствием шикая на горячущий полиэтилен. Меня кольнула мысль что вот де я, ратующий за порядок и качество в столовой, только что сам поучаствовал в некотором попирании порядка и правил, будучи обслуженным вне очереди, но я как-то сразу об этом позабыл. Что же сам я никогда не делал скидок знакомцам и близким?

Мы прошли через холл, где встречался я сегодня с Никанор Никанорычем, и совсем другое было это фойе с Толей и чебуреками. Вышли из университета и пошли по улице к скверу рядом с нашим зданием.

Сквер был небольшой, этакий прямоугольник травы с парой перекрещивающихся дорожек, скамеек и деревьев, которые осыпались уже желтыми и коричневыми пухлыми листьями. Мы выбрали свободную скамейку, уселись на нее, разложили салфетки с чебуреками и принялись ждать Катю. Потом Анатолий, спохватившись, убежал в киоск за чаем. Без чая жирные чебуреки есть было тяжеловато.

Катя и Анатолий появились одновременно, с разных сторон сквера. Катя была в бежевой длинной куртке и шерстяной юбке, а может и платье, непонятно было из-под куртки. Волосы она красила в желто-белый цвет видимо по какой-то моде. Волосы у Кати вились и она их особенно не укладывала, свободно отпуская на плечи. У Кати была очень белая кожа и сегодня она показалась мне даже бледнее обычного. Косметики на лице у нее было совсем чуть-чуть, на работу по обыкновению она почти не красилась.

Катя помахала нам обоим рукой. Анатолий в ответ помахал бутылкой с чаем.

День к тому моменту уже играл для меня новыми красками. Отпечаток утра ушел, смыли его чебуреки с Толей и Катнй, а может еще и вычисления мои, в которые углубился я, тоже свое дело сделали. Сделалось мне хорошо, легко и свободно.

Мы радостно поздоровались с Катей. Она была бледная, но при виде нас зарумянилась.

– Ух, какой у вас пир! – сказала она.

– Да. Обслужили нас в столовке сегодня по высшему классу. Без очереди, – засмеялся Анатолий.

– И даже без денег, – добавил я. – Но я уверен, за Толей скоро придут.

– Снова неистовые поклонники Толи из столовой? – лукаво спросила Катя. – О, да. Эти придут.

Так продолжали мы стоять, дурачиться, после чего набросились на сочные, масляные чебуреки. Мы держали их на вытянутых руках, чтобы не испортить рукава и одежду, кусали пупырчатое жареное тесто и улыбались.

Историю моего знакомства с Катей, как и обещал, я буду рассказывать подробно в одной из будущих автобиографических глав. С Катей мы были дружны, виделись довольно часто, и в общем-то все друг о друге знали. Катя жила со своей мамой, которую я тоже знал лично. Как и она мою.

Восемь чебуреков мы поделили следующим образом: по два мне и Кате и четыре нашему большому Анатолию. Он очень живенько с ними расправлялся. Я не успел еще доесть первый, а Толя затолкал в рот уже два и довольный примерялся к третьему.

За дожевыванием второго чебурека я вспомнил о Никанор Никанорыче. Где-то здесь совсем неподалеку случилась авария и история с портфелем и Созоновым Григорием. Перекресток этот даже можно было разглядеть из сквера.

Потом я обнаружил, что Катя и Толя увлеченно беседуют и мысли мои о Никанор Никанорыче снова отступили. Я постарался включиться в разговор.

– Ты наверное знаешь уже – у нас снова заладилось со стендом. Борис предложил хитрую штуку с результатами, мы теперь их считываем в самом конце, и кладем сервер с ”out of memory”, – гоготнул Анатолий. После чего продолжил гордо: – Но теперь можем вполне серьезно говорить о эмуляторе многомерной квантовой нейронной сети. Звучит!

– Еще как! – ответила Катя. – Меня эта тема с сетью вашей, очень интересует. Это ведь шире можно рассматривать, чем типовое распознавание образов. В медицине, к работе целого головного мозга применить, к тому, как память работает…

Потом стала Катя рассказывать, как у них на кафедре, в медицинском, она пытается в фармацевтику привнести некоторые знания, полученные у нас. Там было все по-другому, конечно, царила наука химия и Катя заканчивала сейчас второе свое профильное образование, фармакологическое. Математические модели проходили по касательной, больше синтез, влияние на нервную систему, клинические испытания, плацебо.

Она говорила, а Анатолий заинтересованно слушал, изредка вставляя что-то впопад и невпопад. На меня порой в таких случаях находит некоторое смущение. Как будто лишним становлюсь я что ли на товарищеской посиделке, хотя и знакомые-то оба мои, и знаю я глубоко о чем речь. Но вот налетит глупое чувство и смотрю я на обоих своих приятелей и не особенно их слушаю, а думаю о своем.

– Тут видишь в чем дело, – пыхтел Анатолий, дожевывая последний чебурек. – Если брать за основу квантовые состояния, то речь не идет о конкретике, а только о вероятностях. Вот здесь мы и уперлись в то, что если все эти множественные вероятности хранить, как весомые в вычислениях, ничего не отбрасывать, то мы получаем в итоге гигантскую результирующую матрицу, хранить которую становится невозможно уже физически. Вот теперь пытаемся математически обосновать этот порог – какие вероятности нам отбрасывать, а какие оставлять.

В общем-то правильно все рассказывал Анатолий. Про вероятности, про пороги. Проблемой было еще и то, что изначально низкие вероятности в сложных многошаговых процессах могли значительно вырасти впоследствии. И выходило, что целая вычислительная цепочка пропадала, если мы посчитали ее вероятность низкой на начальном этапе.

Катя, чуть зардевшаяся от такого пристального внимания Анатолия, искоса глянула на меня.

– Борь, а ты с нами еще?

– Да, да, с вами конечно, – с некоторой поспешностью сказал я. – Думаю вот, на черта мы все время про вероятности? Тем что ли других нет? В театр вон «Сивильский цирюльник» приехал. Может, махнем?

Анатолий что-то неопределенно пробурчал в ответ, а потом, ловко забросив смятые салфетки в покосившуюся переполненную урну, посмотрел на часы.

– О, ребята, – он сокрушенно качнул головой. – У меня пара начинается уже. Побегу. Я на прошлой неделе опоздал, буквально на две минуты и смотрю – Палыч идет, и смотрит на меня ехидно. Думал, сегодня на заседании припомнит мне. Но придержал видимо для более подходящего случая.

Палычем мы называли Олег Палыча Круглова, нашего заведующего кафедрой.

– Медленно вы как-то едите, – сказал Анатолий свою ставшую уже привычной шутку. – ну хорошо, оставляю тебя, Борь, в надежных руках, – он кивнул Кате и зашагал в направлении к университету.

После прощания с Анатолием, мы с Катей сели на скамейку и какое-то время молча дожевывали наши вторые чебуреки, запивая их кисловатым желтым чаем из пластиковых бутылок.

– Ты знаешь, сегодня утром случилась здесь неподалеку удивительная история, – сказал я. – Студент украл портфель у одного гражданина, у нас в университете, а потом вон там на перекрестке умудрился врезаться в светофор.

- Бывает, – отстраненно сказала Катя. – Поделом ему, наверное.

Она очевидно думала о чем-то своем, и не мог взять я в толк, пропустил ли я это, когда разговаривала она с Анатолием, или новое что-то, о чем не решалась она заговорить.

– Как мама? – спросил я, подумав, что личный вопрос выведет ее из задумчивости.

Катя отозвалась:

– Хорошо, в общем. Ходит на какие-то вечера с подругами. На прошлой неделе я так засиживалась на втором образовании, что не видела ее практически. Возвращалась, когда она уже спит, а утром убегала засветло.

– Как у тебя по учебе, двигается?

Катя кивнула:

– Мне в какой-то степени легко. Я по работе многое уже знаю и понимаю. Поэтому больше «отсиживаюсь». Вот для некоторых студентов получается забавно. Они перевелись с дневного отделения на вечернее, а там, понимаешь, их же преподаватель вместе с ними учится.

– А знаешь, – прервала она сама себя. – У вас с Толей похоже какое-то по настоящему серьезное исследование выходит. Мне даже слушать очень интересно, не говоря уж о вашем энтузиазме.

Опять про исследование. Покою нигде от него нет, хотя результатов по большому счету мы и не добились пока.

– Да тут условно все, – ответил я. – Толя конечно бодрый, возбужденный. Но вот с Олег Палычем мы говорили на прошлой неделе, там все несколько в ином свете. Исследование интересное, самое главное оно сквозное, мы с «Технической Физикой» работаем близко и кафедрой «Вычислительных Систем». Но с другой стороны, с финансовой точки зрения сейчас совсем нехорошее время для чисто научных исследований. Кафедра бегает за хозподрядами. Пытаемся работать с разными большими и мелкими фирмами, с остатками заводов. Олег Палыч все просит подумать как бы монетизировать наши исследования. А я тут полный профан.

– Ну это сейчас везде. У нас любые исследования теперь должны либо быть финансированы какой-нибудь фармацевтической сетью, либо другими заинтересованными. Капитализм у нас теперь. Но я думаю, лукавит малость Палыч. Гордится он очень твоей работой. Не много сейчас таких в ВУЗе ведется, по настоящему инновационных.

Тут Катя посмотрела на меня пристально.

– А про Толю что скажешь, Борь? – задала она вопрос несколько неожиданный. – он в каком формате участвует в твоих экспериментах?