Сюзанна

– Жоржета! Что ты там опять учудила?

– Саймон, не кричи на прислугу, она не со зла.

Утренний Лондон, охваченный желто-серым смогом, отходил от зловония. В нем процветал мелкий промысел, ребятня забавлялась на улице, пытаясь стащить яблоки с телеги лавочника, который еще и приторговывал пивом.

– Лучший эль в Англии!

Хозяин тщательно оборонял добро фразой:

– Маленькие воришки, марш отсюда!

Таким способом пытался привлечь покупателей постоялец мисс Сьюзен Глоу, о котором мы говорили в начале. Он был невысокого роста, на голове кепка, из-под жилета виден ворот наглаженной рубашки, на ногах начищенные коричневые ботинки с внушительными каблуками. Весьма добропорядочный вид для уличного торговца, не правда ли? Билл Уиткинсон отличался неплохим вкусом, чувством такта и пользовался успехом у женщин. Билл родился в семье земледельцев. Когда ему было девять лет, мать умерла от холеры. Отец продал клочок земли и занялся рыбацким промыслом. На открытой воде шлюпка попала в шторм, и мальчик, осиротев, отправлен в приют.

Изучение католических догматов, нравственные основы – все это наставники пытались привить своим воспитанникам. Однажды в приют приехал священник, отец Феодосий. Собрав детей в зале, он начал свою проповедь:

– Мои маленькие братья и сестры! Я рад быть вашим гостем. Пути Господни неисповедимы, и потому слово божие донесется до самых далеких стран и до самых труднодоступных мест. Глухой будет слышать это слово, а слепой прозреет и воочию увидит Всевышнего. Если с вами будет пребывать вера, значит с вами будет сила земли и неба…

– Святой отец! – послышался детский голос.

– Да, сын мой!

– Но я хочу, чтобы со мной пребывали еще и деньги!

– А зачем тебе деньги, сын мой?

– Чтобы купить все, что захочу, святой отец.

– А хочешь знать наперед, как ты распорядишься своими большими деньгами? Ты их прожжешь на рулетке, оставишь в портовых борделях, пропьешь все до копейки в кабаках, а после наложишь на себя руки…

– Поймите меня, Нина, я вам рассказывал… Я описал вам эту ситуацию со священником, потому что у меня в детстве был такой диалог с батюшкой в приюте. Он меня тогда так ошарашил, что вся моя тяга к святому и религиозному была отбита отцом Феодосием напрочь.

– Да, Михаил, мы говорили об этом несколькими сеансами ранее. Я хотела бы уточнить у вас: данная ситуация повлияла на ваше отношение к вере в Бога? Я сейчас говорю про реальный мир, а не рассказанный вами.

– Нина, я, скорее, реалист, как и многие в наше время, посему отношение к религии как у всех. Пасха, Рождество, Крещение, либо наоборот, впрочем, не важно…

– Вы хотите продолжить повествование, Михаил?

– Нет, Нина, на сегодня все. К тому же в полдень на работу, пожалуй, я пойду.

Михаил поднялся с мягкого дивана и быстрыми шагами поспешил к выходу.

– Вы приходите ко мне в пятницу!

– Я помню, – послышался голос с лестницы.

На улице Гниткина встретило солнце и свежий воздух, в контраст застывших благовоний Нины во время сеанса. Михаил носовым платком протер очки, затем вспотевший лоб. Взглянув на часы, он поспешил на автобус. Думая о предстоящем рабочем дне, он постепенно забыл о встрече с Ниной.

– Гниткин, вы опоздали! – сказал директор.

– Виктор Петрович, вчера мы поздно изымали детей, и я освободился далеко за полночь.

– Я прочитал ваше сообщение, но почему-то другие сотрудники уже два часа как на работе.

Проходящая мимо сотрудница Екатерина сделала вид, что не заметила Михаила. Директор постепенно успокоился и, поправляя синий галстук в полоску, примирительно попросил:

– Миша, давай завязывай с опозданием.

– Я вас понял, Виктор Петрович.

– Ну, рассказывай, что там.

– Робовских Анна Георгиевна, 64 года, живет на пособие «по старости».

– Четыре года сосет из государства деньги! – возмутился Лучников.

– Да, именно так.

– А почему она раньше не решилась на добровольную выдачу ребенка?

– Не позволяла любовь к внуку.

– Дальше!

Отчет о работе больше походил на доклад о проделанной военной операции. Очень уж любил директор держать на коротком поводке своего и без того самого ответственного и дисциплинированного сотрудника. Далее Гниткин стал освещать положение по семье Робовских.

– Дочь Анны Георгиевны – Робовских Ирина Николаевна, 44 года. Нигде не работает, алкоголичка, увлекается азартными играми.

– Семейное положение?

– После рождения сына осталась одна, серьезных отношений более не имела. Сейчас лежит в больнице, имеет заболевание, думаю, жить ей осталось недолго.

– Отлично! – воскликнул директор, потирая руки. – А где в настоящее время изъятый?

– Иван, 8 лет, помещен в реабилитационную клинику.

– Хорошо, хорошо… – Виктор Петрович, став более уравновешенным, уже записывал что-то у себя в блокноте.

– Михаил, подготовь мне справку о данном изъятии, и ты свободен.

– Спасибо, Виктор Петрович.

По окончании рабочего дня Гниткин не спеша шел домой, ковыряя носами своих туфель промокший асфальт.

– Дорогая, я пришел!

– Привет, солнышко! Как дела на работе?

– Все отлично! Я опять впереди планеты всей!