Телефонист
– Двадцать первым пальцем думал, да? – осуждающе бросил он.
– Понимаю…
– Чего ты понимаешь?
– Дело не шуточное.
– Какие уж тут шутки, когда хрен в желудке? – Егорыч фыркнул. Снова посмотрел на папку с бумагами, тоскливо вздохнул и отвалился на спинку кресла. – Рассказывай!
И Сухов понял, что самого страшного не случилось. Будет ему его следственная группа. Дальше дело за техническими вопросами. Пару раз шеф перебивал его своими привычными репликами, матерными, солёными и беззлобными, скорее, ворчанием, но всё прошло гладко.
– А Вангу можно было бы прикомандировать на правах консультанта, – заключил Сухов.
– Не-е, вот это уж, мил человек, ты сам разбирайся.
– Ну, формальные основания…
– Это не твой вопрос! Это я решу. А вот с придурошной этой…
– Она оказалась права, товарищ полковник. А её никто не слушал. Я её не слушал.
– С бабой чем меряться решил, а? – и он, покачав седой головой, опять отвернулся к окну. Сухов чуть подался вперёд: к побитой собаке добавилась заискивающая собака. Обычно это срабатывало.
– Вы могли бы… своим приказом, – осторожно начал он, – чтобы не от меня исходило…
– Нет! – отрезал шеф. – Думаешь, не вижу, чего юлишь?! Жар чужими руками выгребать… На меня не рассчитывай. Если такая ценность, сам найди к ней подход.
Сухов тяжело вздохнул.
– Не просто это теперь.
– А ты чего хотел – на наждак сесть, и жопы не порезать? – язвительно заметил Егорыч. – Конечно, не просто. Теперь, – он помолчал, затем хитровато улыбнулся: – Так и скажи ей: был не прав, ты права. И низко в ноженьки поклонись. И не вздумайте мне тут своё кольцо всевластия опять разводить! Так вот.
– Кольцо? А… Ясно, – Сухов кивнул. Он и так лояльности получил от шефа по максимуму. Наверное, требовать большего, было бы перебором.
– Ну я пойду? – сказал он.
– Ступай, ступай, дорогой.
И уже перед самой дверью Егорыч его окликнул:
– Сухов, хочешь хороший совет?
– Хороший всегда не помешает, – улыбнулся.
– Хотя она мне вот тут, – шеф провёл ребром ладони себе по горлу. – Она подранок, твоя Ванга. Образно говоря.
– В смысле? – Сухов удивился. Хотя переход шефа к таким вот сравнениям – хороший признак: Егорыч сменил гнев на милость.
– В прямом. Невзирая на твою характеристику.
Теперь Сухов мысленно усмехнулся: «Жесткая, закрытая и абсолютно довольна собой», – как-то отозвался он о Ванге. – «Да, и очень умная». Дело было давнее, на каком-то корпоративе, и они с Егорычем пребывали в приятном подпитии. Интересно, шеф хоть что-то забывает?
– Да… вроде бы всё у неё в порядке, – Сухов пожал плечами. – Даже более чем.
– Ага. С виду. В этом и проблема.
– Ну и?
– Баранки гну. Поэтически выражаясь… – Егорыч постучал себя пальцем по лбу. – Кумполок бы включил.
– Что мне-то до её внутренних проблем? – быстро сказал Сухов.
– Ты ваньку-то перестань валять.
Сухов сделал недоумённое лицо.
– Я таких жёстких и циничных за свой век столько перевидал, – пояснил Егорыч. – А копни чуть поглубже… образно говоря.
– Здесь другой случай, – убеждённо заявил Сухов.
– Эээ, мил человек, просто копнуть поглубже придётся. И нечего тут выдумывать. Баба – она вся одинаковая. Там.
– Где?
Сухов чуть поморгал. Ему с трудом удалось не выглядеть несколько ошеломлённым. «Хорошо хоть сиськи руками не показал, – подумал он. – Так, округленько. Или ещё чего похлеще… Может мне ему показать, где там?» Смешок удалось подавить с трудом, нехорошо бы вышло.
– Вот ты дурак, или родом так?! – усмехнулся Егорыч и сам указал руками на округлость груди. – Ну не здесь же! Здесь-то как раз все разные.
– Это верно, – согласился Сухов.
– Вопрос лишь в глубине штыка, когда копать будешь, – подытожил шеф и залихватски изобразил работу штыковой лопатой. – Образно выражаясь.
– Поэтически говоря, – не удержался Сухов.
– Вот, смекать начал, – Егорыч хитровато прищурился. – И нечего меня тут подкалывать!
– Никак нет, товарищ полковник.
– Думаешь, я не вижу?! Ты, Сухов, пацан ещё, да и слепой, как крот, – сообщил шеф. – Смекать начал, а сам того ещё не понял.
– Вероятно, – согласился Сухов.
– Эээ, слышь, – весело закончил Егорыч. – На всякую хитрую жопу есть болт с резьбой. Но я не в обиде. А вот ты покумекай, почему у мостов не бывает жёстких конструкций.
– Почему? М-м-м… Рухнут?
– Именно. Так и с придурошной твоей… Я даю тебе ключик. Подумай об этом, когда пойдёшь к ней. Такое моё напутствие.
Сухов кивнул. И всё равно вся эта нехитрая житейская психология сработала бы с кем угодно. Но не с этой, как выразился сам Егорыч, «придурошной». Так что то ещё напутствие.
Закрывая за собой дверь, Сухов снова вспомнил, как неуклюже шеф обозначил руками округлости сисек. И чуть не рассмеялся в голос. Ему вспомнилось другое напутствие: «Идёшь к женщине? Прихвати с собой кнут».
Чёрт… всё не так! Всё растянуто по полюсам. Это Телефонист так сделал или похмелье? И непонятно, плакать или смеяться. Сухов всё же прыснул, и ему это не понравилось. Встретившись взглядом с секретаршей Егорыча, тут же засмеялся громче.
– Чё, Лёх, с утра хорошее настроение? – бодро поинтересовалась та.
– Да что ты – полные кранты! – признался он и расхохотался. И подумал, что Ванга бы его сейчас поняла.
…Ровно пятнадцать минут спустя в собственном кабинете Сухов подумал, что Егорыч, только что выставив себя простачком, мастерски его переиграл. Сто раз такое было, и сто раз они на это покупались. Всё же не зря они восхищались шефом. Так же и с мостами. Так же, наверное, и с Вангой. Так же и…
– Буддист херов… А ведь он мне и вправду дал какой-то ключик, – пробубнил Сухов, не очень понимая, что именно он имеет в виду.
А потом тренькнул звонок его мобильного. Ему пришло видео. С неизвестного номера. Сухов сглотнул.
«Ксюха зовёт эти ролики видосами», – отстранённо подумал он. И открыл видео. Оно было со звуком. Сухов почувствовал, как на лбу начала выступать испарина.
8. Ванга
Когда в Ватсап пришло сообщение, она стояла ровно на середине моста, разделяющего Нескучный сад и Фрунзенскую набережную, и смотрела, как быстро река расправляется с остатками зимы. Парень рядом нёс какую-то ахинею про регби и про то, что даже представить не мог, что такую утончённую девушку интересует спорт. Она изображала полную заинтересованность, но слушала вполуха и думала совсем о других мужчинах. О том, кого собиралась бросить, – да что там, уже бросила! – о Петрике, с которым напополам снимала квартиру, и о Сухове, который её подвёл. Льдин на поверхности воды почти не осталось, и сейчас её тёмную глубину скрывали весело переливающиеся разноцветные огоньки. Свет московских окон и свет московских фонарей – её любимый город по-прежнему с ней. На самом деле, она думает ещё об одном человеке, который оказался ей не по зубам. Точнее, о монстре. Прекрасно отдавая себе отчёт, что в нежелании перевернуть эту страницу есть что-то очень неправильное. Но мы таковы, какими рождены, и тут уж ничего не поделать.
Парень рядом был неплохо сложён, слишком смазлив, аж сочился тестостероном, слишком молод для неё – ровесник – и, наверное, немножко глуповат. Впрочем, против последнего обстоятельства она никаких возражений не имела. Не детей же с ним крестить…
Её губы наметили улыбку, и парень, приняв это за поощрение, с энтузиазмом продолжил дальше. Опять про спорт. Ох…
«Ты это в американских фильмах насмотрелся про первое свидание или в роликах Ютуба, ухажёр?» – она улыбнулась чуть шире. Парень, расценив это на свой лад, незаметно (как он полагал) взял её за руку.
«Чёртов имидж недотроги, – эта досадливая мысль ничем себя не выдала. – Но и тут уж ничего не поделать».
Она немного подождала и сделала попытку, впрочем, не особо настойчивую, высвободить руку (а как ещё поощрить-то? Чтобы не расхохотаться от всей этой происходящей уморы), он тут же взял её крепче. Его ладонь оказалась приятно тёплой.
«Ты ведь и не догадываешься, дорогуша, сколько всего не мог бы даже представить!»
Пожатие ей понравилось: ладно, пусть пробует дальше. Но она чуть повернула голову и бросила быстрый взгляд на дом, самый последний этаж, точнее – роскошный пентхаус. Не так давно там включили свет. Она прекрасно понимала, что это значит.
«Как они тебя прозвали – Вангой?! Милочка, ты Катя Белова, а они… Вангой, – казалось, он чуть не поперхнулся от смеха. – Насколько же они тебя не знают! Лицемерие и полная непроницаемость… За это ты мне и нравишься».
Вот уж кого это позабавило, для кого вышла умора. «Милочка» было слово мужчины, которого она бросила. Должна бросить. Он применял его крайне редко, даже не скрывая слегка издевательских коннотаций. А «дорогуша» было слово Петрика. И ничего, кроме кокетливого добродушия, за ним не стояло. Было ещё одно словечко: «Глупость». Так звал её Сухов, но только в глаза. Она вздохнула. И призналась себе, что вовсе не деликатность парня, который достиг бастиона «гуляния за ладошку», укрепился там, и если его не подтолкнуть, вряд ли сам двинется дальше, является её подлинной проблемой. Интересно, – и она чуть усмехнулась, – как бы растянулось его лицо, если б прямо сейчас она оборвала его тираду, признавшись, что больше регби и фрирайда её, такую хрупкую, интересует рукопашный бой? По возможности, безо всяких правил! Когда в кровь и в мясо… А ещё больше спортивный секс тоже в кровь и в мясо?!
«Я порочная, – подумала она, – во всех отношениях». Но эта самоедская мысль больше не оставляла привычного болезненного приятного послевкусия. Только парень здесь ни при чём. Как и свет в окошке пентхауса на Фрунзенской набережной. Воможно, мужчина, которого должна бросить, и прав: она порочна, но прежде всего потому, что никак не может угомониться по поводу этого долбаного Телефониста, который, как в партии на многих досках, всех переиграл. Кровавые шахматы. В мясо! Сымитировал весь психопатический набор серийного убийцы прямо по хрестоматии (холодная, рассудочная имитация – он вовсе не болен, точнее, его болезнь уникальна), выдал им Тропарёвского и исчез. Растворился в тени. В темноте, в которой они не смогли разглядеть. «Обаяние тёмного интеллекта, – так назвал это хитроумный писака Форель. – Особо воздействует на женщин с активным, но по социальным причинам часто самоподавляемым либидо». Тупой примитивный литературный штамп! Возбудит разве что неуча-обывателя. Он пройдоха, этот Форель. Но… удивительно, как подобные попсовые банальности порой чётко и безжалостно вскрывают наши подлинные желания и влечения. Не этим ли (подлинным, хоть и не глубоко, из темноты нижней части живота) она занята, держась за ручку со смазливым тестостероновым спортсменом? У жизни такой вкус и такой запах. И мы устраиваемся в ней, как можем.
«Но Сухов – всё равно предатель, – почему-то подумала Ванга. – Мог бы и побороться за меня». Она рассеянно посмотрела по сторонам, вдруг улыбнулась нежней и несколько подалась к парню, с которым была знакома не более четырёх часов. От неожиданности тот оборвал сам себя на полуслове, крепко сжал её руку, притянул к себе, приобнимая, и попытался поцеловать. Но во всём этом сквозила какая-то неуклюжая неумелость, и после секундного колебания она отвела губы.
Петрик, с которым Ванга делила съёмное жильё ещё со времён последнего курса юридического (а до этого было три года изучения экономики в Вышке), был галантным, как все поляки, чистоплотным, держал себя в прекрасной форме, хоть и умел готовить, и был геем. И так уж вышло, что стал для неё самой верной «подругой». Он никогда не лез на её территорию, все свои любовные свидания организовывал на стороне, был весёлым, умным и комфортным, а вчера ещё выяснилось, что умел слушать.
А мужчина, которого она должна бросить, был женатиком. Да что там – счастливым семьянином, отцом двоих детей. Только Ванга знала о нём то, о чём, наверное, даже не догадывалась его чудесная, похожая на кукольную модель жёнушка. Или ей было всё равно.
«Мы похожи, одинаковы, ты такая же, как и я, поэтому никуда ты от меня не уйдёшь! – сказал он Ванге. – Как уйдёшь от самого себя?»
То было правдой. Долгое время. Или частичной правдой. Пока внутри Ванги что-то не надломилось.
Они стали любовниками в первую же встречу. Точнее, она отдалась ему. Ещё точнее, они стали тайными любовниками, встречающимися только в постели. Как раз того самого пентхауса на Фрунзенской набережной, где только что включили свет. По крайней мере, две трети времени их романа дела обстояли именно так.
Но теперь точно что-то внутри Ванги надломилось. Иначе бы вряд ли состоялся этот слишком уж задушевный вчерашний разговор с Петриком. Хотя, конечно, виной тому и то, что они напились вдвоём, здорово накидались, и попали в унисон настроения друг друга.
– Я ведь спрашивал, сколько тебе осталось обязательной практики? – напомнил Петрик. – Ты ответила, ещё месяц. А прошло уже больше, чем полгода.
– Угу.
– Ждёшь не дождёшься свалить от них? – его глаза мягко блестели. Петрик совсем не умел хитрить.
– Почему? Мне даже нравится.
– Девушки вроде тебя надолго с ментами и прокурорскими не задерживаются. Будет какая-нибудь частная контора, адвокатское бюро…Ты же не мусорня.
– Так, не темни, к чему клонишь?
– Интересуюсь планами своей дорогуши.
– Ну… я пока не думала уходить. Дело одно очень интересное… но меня попёрли.
– Телефонист? Помню. Но, дорогуша, все шахматные партии рано или поздно заканчиваются. Не превращай это в свою личную дуэль.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: