Девятьсот восемьдесят восьмой

– Ну, что есть, – пожал плечами историк, подумав, что, раз уж разговор пошел в этом направлении, то не стоило отрицать очевидного факта – для местных он выглядел более чем странно.

– А на ногах что это у тебя? – Михайло опустил взгляд под стол и озадаченно нахмурился. – Нет, обувка, конечно, добротная. Но в такой особо не побегаешь. Странные башмаки, ничего не скажешь.

– Что это ты, Михайло, гостя все стыдишь? – осуждающе покачал головой Курьян. – Это не так, то не эдак. Взял бы да одел его по-человечески, небось не обеднеешь.

– А что? – Староста поднял брови, словно удивляясь, как это ему самому не пришла такая мысль в голову. – И одену.

– Нет, что ты, – замахал руками Марсель. – Я никого не хочу беспокоить.

– Молчи, дурак. – Курьян пнул его под столом. – Знаешь поговорку? Дают – бери, бьют – беги. Сейчас тебе дают, причем по доброй воле, хоть и на пьяную голову.

Тем временем хозяин поднялся из-за стола, поставил перед собой историка и принялся рассматривать.

– Что ж, найдем что-нибудь, – наконец проговорил староста. – Мелковат только ты, дружок, но ничего, мало – не много, нарастет.

Услышав, как вокруг него загоготали мужики, Марсель смущенно заулыбался, дав еще один повод для всеобщего веселья.

– Ты посмотри, как застеснялся, – покатывались со смеху гости. – Прям девка на выданье. А может, ты того… Не про баб, может, а?

– Кто? – не понял сначала историк, а когда до него дошел смысл услышанного, резко выпрямился и искренне возмутился. – Я?! Да никогда!

– Не слушай этих зубоскалов. – Михайло хлопнул покрасневшего Марселя по плечу. – Вижу, что ты правильный мужик. Пошли, подыщем для тебя рубаху и порты. Может быть, и поршни подходящие найдутся.

Уже спустя несколько минут историк очень пожалел о том, что рядом не было зеркала, – скорее всего, он выглядел потрясающе. Правда, одежда была ему немного великовата, но вопрос со слишком широкими штанами легко решился с помощью шнурка – гашника, как его назвал хозяин.

– Ну, вот. – Михайло окинул взглядом гостя и остался доволен. – Теперь и ты стал похож на человека.

– Даже не знаю, как благодарить тебя. – Марсель с интересом разглядывал изящную вышивку на своей рубахе.

– Забудь, – отмахнулся староста. – Вернемся к столу.

Появление обновленного Марселя вызвало одобрительный гул. Каждый из присутствующих счел своим долгом подняться и одобрительно похлопать его по спине, причем некоторые делали это так усердно, что после нескольких таких дружеских шлепков историк с трудом удержался на ногах.

– Все, оставьте человека в покое, – прикрикнул на гостей Курьян, заметив, что его протеже того и гляди полетит вверх тормашками, и отступил на пару шагов, разглядывая его новый наряд. – Красота!

Чувствуя головокружение, Марсель с трудом добрался до своего места и почти упал на лавку. Увидев, что Михайло снова наполняет его кружку, он попытался протестовать:

– Мне хватит! Я и так уже плохо соображаю.

– У нас не принято отказываться, когда наливают, – внушительно произнес Курьян. – Во-первых, мы всегда это делаем от чистого сердца. И во-вторых, случается это так редко, что глупо не воспользоваться.

– Так уж и редко? – Доцент сделал слишком большой глоток и икнул.

– Да уж не часто. Сейчас самый сезон заниматься посевными работами – снегогон выдался в этом году на диво теплый, так что, сам понимаешь, дел у нас достаточно. И лишние руки не помешали бы, кстати.

Несмотря на все усиливающийся шум в голове, Марсель понял, что речь шла о нем. Перспектива присоединиться к этим милым людям неожиданно показалась ему не такой уж и дурной идеей, и историк с трудом сдержался, чтобы тут же не дать согласие. Однако ему удалось вовремя взять себя в руки, и он попытался собраться с мыслями. Хоть и не сразу, но ему все же удалось это сделать. На самом деле, какой из него, к примеру, землепашец? К тому же доцент никогда не интересовался, что, собственно, выращивали древние славяне, и теперь сильно жалел об этом. Тем не менее решил уточнить:

– И что, много чего выращиваете?

– А как иначе? – вмешался в разговор староста. – У нас с этим строго. Что земля даст, то и съешь. Все при деле. А отдохнуть и зимой успеем.

– Это понятно. – Марсель кивнул и тут же пожалел об этом – помещение заплясало перед глазами, и пришлось зажмуриться, чтобы унять этот дикий танец. Наконец ему удалось это сделать, и он спросил: – И что же земля дает?

– А все, что можно. – Михайло принялся перечислять: – Пшеница, рожь, овес, гречиха. У нас знаешь какие поля? Любо-дорого посмотреть. Ну а если ты огородничать любишь, то тут тебе раздолье: хоть репу выращивай, хоть лук, а хочешь – так и огурцы с капустой. У нас это дело любят зимой – за уши не оттащишь.

– Ясно.

Если о зерновых культурах Марсель имел смутное представление, то огурцы у него всегда росли как на дрожжах, равно как и капуста. А что? Может быть, действительно устроиться здесь? Черт с ним, с университетом. Там его никто не ждет, кроме студентов, от которых уже тошнит. Семьи у него нет, даже собаку так и не решился завести. Если он вдруг исчезнет, этого никто и не заметит. Хотя что значит «вдруг»? Он уже исчез, напомнил себе историк. Интересно, когда его хватятся? Да и хватятся ли? Ни семьи, ни друзей… Сиротинушка! Ученому вдруг стало так жаль самого себя, что он с трудом сдержал слезы.

– Ты подумай, – тем временем продолжал староста, подливая собеседнику медовуху. – Отказаться всегда успеешь.

В общем, как-то так само собой получилось, что Марсель остался. Без каких-либо взаимных обязательств или планов на будущее…

* * *

Проснувшись на следующее утро в незнакомом помещении, историк некоторое время пытался сообразить, где находится. Поморщившись от головной боли, которая, несмотря на чистоту и высокое качество напитка, все же давала о себе знать, он с трудом поднялся на ноги и попытался разглядеть место, в котором провел эту ночь. Зрелище было не то чтобы плачевным, но и не особо радостным. Доцент находился в старой избе, добротной, но довольно скудно обставленной. Вместо кровати в углу комнаты стояла лавка, которая, судя по всему, заменяла кровать. Подойдя к двери, он осторожно приоткрыл ее и выглянул наружу. Двор оказался под стать избе – заросший травой и крайне запущенный. У дома имелась пристройка, выполнявшая роль то ли сарая, то ли амбара. Печальную картину дополняли покосившийся забор и пустая собачья будка.

– Что, не нравится? – Марсель обернулся на голос и увидел Курьяна, который стоял возле калитки и наблюдал за ним с насмешливым видом. – Не переживай, со временем подберем тебе что-нибудь получше, если сумеешь прижиться.

– Получше? – Марсель мотнул головой, пытаясь разогнать муть перед глазами, мешавшую ему сфокусировать взгляд на собеседнике. – Как я здесь очутился?

– Не помнишь? – удивился здоровяк. – А ты, брат, здоров пить! А ведь говорил, что не любишь это дело.

– Не люблю. Вчера это случайно вышло.

– Раз так говоришь, не стану с тобой препираться, – согласился Курьян. – Если в двух словах, то вы вчера с Михайло договорились о том, что ты никуда не едешь, а остаешься здесь. Не передумал еще?

– Нет, наверное. – Марсель наконец вышел на крыльцо, но тут же опустился на деревянные ступени. – Да ты заходи, не чужие люди вроде бы уже.

– И то правда, – улыбнулся гость и, скрипнув калиткой, ввалился во двор, причем оказалось, что в руках он опять держал уже знакомый историку кувшин.

– Медовуха? – обрадовался доцент, который чувствовал острую потребность снять головную боль.

– Она самая, – улыбнулся Курьян. – Ты не подумай, у нас это на самом деле не в почете, но раз уж такое дело… Сегодня все приходят в себя, а завтра уже ни-ни. Так что поправляйся на здоровье.

– А ты что же? – Марсель нерешительно принял протянутое ему лекарство.

– Я уже. – Мужик похлопал себя по животу и огляделся. – Если чуток руками поработать, то здесь можно быстро порядок навести. Изба-то добротная, только давно пустует. А без хозяина, сам знаешь, любое жилище быстро в негодность приходит.

– А кто здесь раньше жил? – Сделав несколько больших глотков, историк даже зажмурился от удовольствия – напиток моментально мягко ударил в затылок, и по телу разлилась приятная прохлада.

– Брат михайловский. Утоп он.

– Жалко.

– Не то слово. Хороший был мужик. Но не будем о грустном. Что думаешь?

– Пока не знаю, – осторожно ответил Марсель. – Ты вот что мне лучше скажи: на кой я вам сдался? По мне же видно, что не мастак руками работать.