Трибунал

– Звучит не так, будто тебе просто нечем заняться. Я бы даже сказал, что ты уже решил для себя, что и где искать.

– Скажи прямо, ты думаешь, что я от тебя что-то скрываю?

– Ну почему же, – Кабесинья-третий потратил пару секунд, подбирая слова, – мне кажется, что ты можешь вполне не нарочно упускать нечто важное. Нечто такое, что представляется тебе само собой разумеющимся, но мне оно при этом попросту не известно. Что-то из того, что случилось между моей физической смертью и моим же преждевременным возвращением три года спустя.

Риоха вполне достоверно затряс в ответ головой, изображая недоумение.

– Что бы это могло быть, такого, что не отображалось бы в общедоступных базах и требовало непременного получения каких-либо сведений от меня лично и никак иначе? Потому что только так бы я мог это всё, хм, так упорно упускать.

– Например, ты мне так и не объяснил, что Лидийское крыло вообще делало за Воротами Танно.

Риоха в ответ лишь сделал большие глаза.

– Но я тебе рассказывал и про триангуляцию, и о пропавшей группе доктора Ламарка.

Подождал, вздохнул и пошёл с самого начала.

– Всё собственно и началось с того, что от них пришёл маяк с координатами. Тут все словно с ума посходили. Четыре ПЛК контр-адмирала Финнеана врубают прожиг, за ними в погоню бросается флот адмирала Таугвальдера, между ними мечется «Лебедь» Воина, начинается полная неразбериха, наша станция остаётся без энергии – первторанги же все ушли, бакены Цепи это всё едва пропускают обратно, в субсвет вместо походного ордера валится каша из импактной шрапнели и уцелевших крафтов, мы с ребятами едва выстраиваем в пределах ЗВ хоть какой-то порядок, и тут возвращается эта самая четвёрка во главе с «Тимберли Хаунтед» контр-адмирала Финнеана, в конце концов, пересмотри ещё раз записи, всё же задокументировано!

Риоха, произнося эту тираду, начал постепенно распаляться.

– И ты прав, я до сих пор не знаю, что на самом деле у них там стряслось, ни Финнеан, ни тем более Таугвальдер мне не докладывают, но это не потому, что я что-то скрываю!

– Вот опять ты за своё. Я не утверждал, что ты что-то скрываешь. Но мне со стороны всё-таки виднее. Вы все находились внутри, вы наблюдали этот дурацкий мятеж в развитии. И потому вы не говорите о главном.

– О чём же?

– О том, что послужило спусковым крючком конфликта.

– Триангуляция?

– Да. Я же застал начало истории. Все, на каждом стендапе перед началом дежурства, только и говорили о фокусе. Мол, в нём главная загадка бытия, стоит нам разобраться с этим фокусом, как будет решена и проблема угрозы, и мы всё-таки сможем покинуть Барьер, окончательно разобраться с врагом, а Цепь станет не нужна.

– Ну, да, было такое.

– И вся эта триангуляция именно потому и была так важна, потому, как я понял, контр-адмирал Финнеан и отправил смертничков майора Томлина с группой доктора Ламарка, потому же и решил во что бы то ни стало, даже нарушив прямой приказ адмирала Таугвальдера и хуже того – Воина, во что бы то ни стало их вернуть со свежей информацией с места. Я ничего не упускаю?

– Ну.

– Фидеры гну. Почему все забыли про фокус?

– Так группа Ламарка и не вернулась. И Финнеан к ним не пробился. И даже разведсаб, триангулировавший в итоге фокус, больше не подавал никаких признаков жизни.

– И никого это не беспокоит? Ну там, Адмиралтейство, Квантум, Порто-Ново, всех прочих?

Риоха в ответ призадумался, попутно листая какие-то датасеты.

– Как я понял, этот квадрант Цепи был блокирован до того, как нейтринная буря по ту сторону Барьера успокоится.

– И переговоры у нас на борту к этой блокаде никакого отношения не имеют?

– Судя по всему, нет.

– И никого не беспокоит, что прошло уже три стандартных года, и пора бы уже хоть немного в этом вопросе пошевелиться?

Риоха пожал в ответ плечами.

– Я не знаю. Чего ты от меня хочешь?

– Да ничего, это же ты сюда явился, мне нотации читать, мол, не торопись, успеешь ещё в форму прийти. Или это не ты был.

– Ладно, уговорил, не буду я тебя больше стараться поддерживать. Раз ты такой подозрительный у нас стал. Только вот что я тебе скажу. Пока ты тут ищешь у меня в речах проговорки и недомолвки, я бы на твоём месте лучше поразмыслил над тем, почему, всё-таки именно тебя выделили из всех операторов станции в качестве переговорщика.

– Потому что я один в тот момент болтался в морге бесполезным куском плоти, а у остальных была работа?

– Вовсе нет. Потому что ты всегда был из нашей команды самым социализированным. Ты и погиб-то почему? Спасал экипаж рудовоза. Кому в той горячке было до них дело? Тебе. Ну так прекращай ныть, что тебя из канистры будто бы достали против твоей воли. Всё не так, и ты прекрасно это знаешь. Работа есть работа. Теперь – вот такая.

Ну спасибо, будто он не в курсе.

Только ты, Риоха, разговор в сторону-то не уводи.

И тогда Кабесинья-третий достал свой главный козырь.

– Допустим, у меня паранойя. Согласись, в моём положении это не самое страшное, что бывает на свете. Могу себе позволить. В конце концов, к управлению станцией меня всё равно теперь и на пушечный выстрел не подпустят, по крайней мере без глубокого перепрофилирования аугментации и повторного подтверждения грейда. И не спорь, все эти упражнения, что мне тут напрописали коновалы, это всё полная ерунда. Допустим даже, что меня разбудили для единственной цели – вести эти странные переговоры, которые уже три года идут без меня и, судя по всему, ещё лет сто будут идти после.

– Но?

– Не надо, не торопи меня. Так вот, допустим, нет никакого подвоха, вот только один вопрос, почему именно сейчас?

– Ну, я же объяснял, прибытие новых делегаций, эффектор, смена формата. Возникло предложение расширить присутствие на переговорах представительства самой станции.

– Возникло предложение? Так-таки само собой и возникло?

– Ну, не совсем само собой.

Да, вот оно, Рауль всё-таки попал в точку.

– Не томи.

Даже через дип-линк визуализации было заметно, как Риоха мается. Ох как не хочет он говорить. Так что там, ничего никто ни от кого не скрывает?

– Пожалуй, лучше тебе всё увидеть собственными глазами.

С этими словами Риоха свернул голограмму, оставив только повисший в воздухе указатель.

Тот настойчиво елозил у центральной оси станции, где обыкновенно располагались гейты центральных транспортных систем.

С этим гражданским способом физического перемещения Кабесинья-третий всё никак не мог смириться. В критических ситуациях операторы зачастую физически перемещали свои саркофаги от башни к башне с целью минимизации запаздывания сигнала, однако использовать для этого обычные грузопассажирские капсулы магнитных тоннелей ему до сих пор казалось чем-то отдельно неприятным. Как будто его нарочно тыкали каждый раз носом – теперь ты не один из нас. Ты никакой не оператор, ты обыкновенный бесполезный пакс.