«Куда смеяться? или В поисках рофла»

Электрохимия: Он серьезно не знает, что значит это слово?! Нужно объяснить ему, срочно!

Логика: А может, не будем выебываться? Так и сблизиться недалеко…

Риторика: На эти клоунские выходки вообще не надо было отвечать, дура!

Электрохимия: Если ему не объяснить это…

Драма: Он навсегда останется тупорылым глупцом!

–Ой, дед, ты чего? Слов новых не знаешь? – слова складывались у нее сами собой.

Риторика: Пиздец…

– Я слышал его, но значения не знаю – озадачено почесал он затылок, подняв правую бровь. Не зная как вести себя с новомодными людьми, да еще и женщинами, он боялся прослыть среди них дебилом, поэтому обычно просто молчал. Лишь со временем ему и действительно перестало быть интересно, что творится у его сверстников, свою лепту в это внесло и образование.

– Рофл – это шутка – Она увлеченно начала объяснять – вообще это аббривеатура от «rolling on the floor laughing».

Только сейчас он понял, что все это время слово было связано с чувством, которое он так стремился вселить в людей шуткой, то, что ему так нравилось делать. О, Великий и Вездесущий, до ужаса выхолощенный, и в горе и в радости и в повседневности так необходимый человеку нашей эпохи. Рофл!

– Тобишь, ты рофельная барышня у нас? – снова попытался он пошутить, опершись головой на руку и поддерживая зрительный контакт улыбкой.

– Схватываешь на лету – подмигнула она сквозь очки, абсолютно забыв, что живет в другом городе вдали от дома без подруг среди стремных незнакомых людей. Все это будто было страшным сном, а сейчас она сидит и наслаждается созерцанием себя со стороны какого-то парня, как комнатное растение, впервые впитавшее лучи настоящего солнца.

Они прохихикали оставшуюся пару и разошлись на перемене. «Прикольно, конечно, но лучше этим не увлекаться» – подумал он обуреваемый противоречивыми чувствами.

Однако на следующий день воля случая и бессознательного решила иначе. На перемене Сергей возвращался в аудиторию, идя по коридору, и вдруг сзади его окрикнула Лена.

– Сережа, привет! Как дела? – она все также улыбалась и он начал машинально отвечать ей этим.

Будто под гипнозом они разговорились, облокотившись на стену. На переменах Лена снимает очки и на этот раз Сергей увидел, какие большие и зеленые у нее глаза, словно две вселенные расширяются, поглощая его. Ему хотелось утонуть в этом зеленом изумрудном озере ее глаз. – Слушай, ты делал семинар по теории литры? – смеясь, спросила она.

– Да… – Ожидая еще вопросов, сказал он.

– Можешь поделиться, пожалуйста? – улыбка стала чуть скромнее.

– Конечно, в ВК скину тебе – мгновенно он ответил.

– Спасибо большое! – Лена приложила свою маленькую ладонь к груди.

Еще пару рофлов об учебе и они отправились на пару. Все прошло слишком быстро, но от этого мгновения чувство глубокой радости переполняло обоих.

Сергей заметил, как улыбка медленно его покидает и удивился, как автоматически улыбался все это время. Также он заметил, что мысли о боязни потенциального сближения давались ему уже сложнее. Хотелось как следует обмозговать произошедшее сейчас. Ему не понравилось, что он не мог управлять собой в эти мгновения. Это хорошо или плохо? Слегка притупленное ощущение, будто внутри что-то медленно начинает пускать корни. «Может позвать ее погулять? Я видел, как она выходила недалеко от моей остановки. Ей вроде… весело даже. Один раз погуляем и, если не понравится то, все. От одного раза ничего не случится» – углубился он в себя. Сближаться с ней не хотелось, однако тянуло пошутить с ней еще хоть разок (всего один раз и всё), еще один раз увидеть детскую улыбку на этом круглом очкастом лице и осознать, что причиной этой улыбки являешься ты!

У Елены же в это время было куда более бурное столпотворение внутри.

Логика: Хм… не такой он уж и подозрительный показушник…

Трепет: Он заговорил со мной еще раз и даже не отказал!

Авторитет и Риторика: Используем его лишь в целях выгоды! Не более.

Драма: Он так виртуозно овладел стилем плетения рофла…

Концептуализация: Как вообще в одном человеке может сочетаться не знание сленга и умение так рофлить?

Память: Он живет где-то недалеко. Помню, как он ехал со мной до самого дома и продолжил ехать дальше…

Авторитет: Это ничего не значит! Он даже не поздоровался!

Логика: Как и я…

Лену отвлекло сообщение на телефоне: «Мама: Лен, как дела? Живот не болит больше?» Мать это святое, поэтому Лена продолжила переписку.

Их желание избегать внимания преподов совпало и на следующей паре они сели вместе на задней парте.

– Сейчас же русская литра? – спросила она Сережу шепотом.

– Да и вроде новый препод будет, говорят строгая – ответил, не отрывая глаз от Лены, Сергей.

– Блин, хоть бы не та, что наехала на меня щас в переулке… – её лицо исказилось в гримасе легкого волнения.

– Что случилось?

– Ко мне подошла такая старая мадама и наорала: «Курить запрещено уставом вуза! Марш отсюда и сигарету потуши!» Я аж обмерла.

В аудиторию входит, громко цокая каблуками, уже немолодая, коротко стриженная женщина в платье пиджаке в клетку с золотистыми, как купола наших храмов, блестками. Аллилуева Ольга Несторовна отличалась суровым нравом и высокой степенью требовательности к студентам. За ее плечами 30 лет преподавательской практики в школе и вузе. Недавно отделанная 217 аудитория могла вместить в себя до 60 человек и была оснащена всем необходимым, но ей ничего из этого для выполнения своих образовательных задач не понадобится.

Электрохимия: Блять… это она!

Поприветствовав салаг, она начала лекцию традиционно с длинного монолога: «Древнерусская литература наша отражает корни нашего русского национального характера! Многие студенты пренебрегают этим периодом. Дескать, ничего важного в этой вашей древности нет. Мудрейшие древнерусские старцы отдали жизнь свою служению господу богу и Руси. И во всей этой «диалектике души», как бы выразился Лев наш Николаевич Толстой, вы должны научиться передавать эти знания детям!»

Ее было слышно во всем здании. Огромная аудитория сузилась до невероятных размеров в глазах Сережи, когда он слушал, с какой страстностью говорит она эту речь.

Лекция в процентном соотношении состояла: на 30% из материала по теме, поданного в форме скомканных высокопарных речей, и на 70% из личных подробностей жизни Ольги Несторовны. Она распространяла свою паству, огибая всю аудиторию, прохаживая между рядами взад-вперед, иногда останавливаясь на каком-нибудь студенте и разъясняя тому, почему он должен убрать телефон в сумку, или почему он должен записывать каждое слово.

«Хоть бы не докопалась…» – Лена и Сергей подумали об этом синхронно.

– Какое знакомое лицо! – увидела она Лену, а от пронзительности ее голоса у Сергея заложило уши – курильщица наша, как звать?

– О-ольга Не-е-есторовна, вам не кажется, что э-э-это м-м-мое дело, курить или нет? – осмелилась дерзновением дерзнуть Лена.

– Ты с кем разговариваешь, чертовка? Ты как детей учить будешь, которые как губка впитывают все что им скажешь и покажешь? Ты им одним своим видом пример подаешь! А ты что сигареты собралась им в школе раздавать?

Лена съежилась вместе со всей аудиторией и выдавила еле-еле: «Извините п-п-пожалуйста».

– Смотри мне! – пригрозила она сморщенным кулаком, украшенным двумя кольцам с огромными рубинами.

– Я смотрю, вы тут совсем распоясались. Расслабились значит – обращалась она уже ко всему курсу – Не знаю, как у других преподавателей… Но я из вас сделаю лучших учителей. Я им там всем, на кафедре культурологи, всегда говорю, что мы здесь занимаемся тяжелым интеллектуальным трудом и выпускаем на выходе интеллектуальный продукт высочайшего качества – учителя! И без вашей работы над собой это не возможно. Или вы что, хотите как в Европе все эти неоязычники со своими ЛГБТ-фокусами… Никогда!