Темнота

Зрелище было невероятное.

Тогда Джек еще радовался подобным вещам, даже не взирая на то, что он любил этого дога и иногда кормил его украденными со стола рыбными палочками.

И вот такое. Бешенство.

– Тут ему уже ничем не поможешь, – с ученым видом сказал Юджин и спустил очки чуть вниз. – Бешенство неизлечимо.

Все одобрительно кивнули, никто не решался возразить.

Ну раз так говорит Юджин.

Было невыносимо жарко, словно ребят кинули в печку и решили чуть подрумянить. Запах цветущей сирени вызывал приступы чихания у Тома Хупера, который из года в год страдал от аллергии, заставляя всех отойти подальше, когда из его покрасневшего носа вот-вот вылетит залп мокрых соплей.

Спустя минуту вмешался Дерек:

– Это Уолтер Краун, – он отодвинул всех руками и взобрался на бетонный блок, чтобы возвышаться над всеми, словно пророк. – Мне отец говорил, что тот вернулся с войны. И теперь все время пьет, колотит жену как невменяемый. Вообщем, тот еще мерзавец. Но стреляет, как бог. Только дай ему винтовку и все, считай что цель уже труп. Он никогда не промахивается.

– А почему он тогда мается на такой жалкой работе? – робко спросил Джек, боясь, что его примут за неуча.

– Да потому что сбрендил, с головой у него что-то не так. Вот и вынужден отстреливать бешеных псов.

Джек и все остальные понимающе кивнули.

Если беда с головой – пиши пропало. Никому из них не хотелось рехнуться, как когда-то рехнулся Уолтер Краун.

Джек вздохнул, как фото из слайд-шоу, перед ним проплывали старые добрые деньки.

Сейчас все было иначе. Хотя прошло всего-ничего…

Улица казалось пустой.

Многие, кто жил по соседству переехали в другой район или вовсе покинули город, в один день упаковали самые необходимые вещи и умчались куда глаза глядят, даже не сказав – прощай.

Обычные дома и дома с забитыми окнами, заросшим бурьяном двором, шли один через другой, в шахматном порядке.

Чем больше людей уезжало, тем менее сплоченней становились те, кто остался.

Никто уже не делился последними новостями с соседом, не устраивал барбекю на заднем дворе, дети не носились по улице играя в бейсбол.

Все пряталась в своих норах и предпочитали лишний раз не высовываться.

Коллективная память постепенно стирала воспоминания о прежних счастливых годах.

Оставался лишь дождь.

Который подбирал всю грязь – ветки, доски, опавшие листья, банки из-под пива и нес их вниз по улице.

Туда, куда уходили все воспоминания.

3

Джек уютно разместился в мягком кресле. Подперев ладонями влажные от слез щеки, он посмотрел в окно.

По затопленной дождем улице бегал отряд из шести-семи ребятишек.

Точнее сосчитать было трудно.

Они бегали так быстро и ритм их движений был такой странный, что иногда казалось, что их там больше десяти.

От неожиданности Джек слегка приоткрыл рот и смотрел на резвящихся детей, как завороженный.

Давно он не видел такого веселья.

Кто же это? Неужели вот там, с широкими плечами Билл Качински. А вот то малыш Ллойд?

Он пытался присмотреться внимательнее.

Не может быть. Билл уехал год назад. А малыш Ллойд умер.

Дети в желтых дождевиках и натянутых почти до колен резиновых сапогах, носились как сумасшедшие.

Двое из них, один был худ, как безымянный палец, другой странно сутулился, словно ходил с горбом, прыгали в центр лужи и пытались тем самым поднять в воздух высокие волны. Остальные отскакивали в сторону, боясь что их накроет с ног до головы грязной мутной водой.

Некоторые вопили и громко смеялись.

Другие стояли и ждали своей очереди.

Джека охватила тоска. Не смотря на запрет матери, он хотел выбежать наружу и присоединиться к дикому веселью.

Но он смиренно сидел в кресле и продолжал смотреть.

Усталые от постоянной беготни, дети переключились на запуск бумажных корабликов, брошенные в центр кипучего потока и тут же подхваченные стремительным течением, те неслись вдоль бордюров, отдавшись во власть безудержной стихии, они мчались на всех парах вперед, то прямиком в канализационные сливы, то застревали в песочных дюнах, вставали на мель и замирали в окружении бурных вод уличной реки.

Это было увлекательное зрелище.

Джек каждый раз сжимал кулаки и вытягивался в струнку, когда тот или иной кораблик был на волосок от катастрофы.

Вместе с ними, словно призрак, под холодным дождем и шквальным ветром, он бегал по улице и громко смеялся.

Лишь там он мог забыть о том, что случилось с его отцом и матерью.

Что все это ушло.

Ушло навсегда…

Джек проснулся.

Руки онемели от тяжести головы. А та в свою очередь слегка трещала, словно ее встряхнули, как погремушку.