Волхвы

Внутренняя дорога, «дворовая», как любили говорить местные, делила деревню на зоны домиков и огородов. И если жилища были заботливо ограждены массивом зелёных холмов и лесом, находящимся за ними, то огороды могли увести путника в бесконечность, так как за участками и пшеничным полем необъятных размеров было видно лишь полоску горизонта.

Женька со своим другом Славиком любили пощекотать себе нервы, пробравшись на пшеничное поле и оказавшись на огромном безлюдном пространстве, лишь во власти степного ветра, чтобы встретить наступление сумерек. Они представляли, что вот-вот набросится ночь и отрежет их от родителей, домиков, дальних посадок. Жёлтый кусок суши, который через пару месяцев станет хлебным урожаем, казался мальчишкам порталом в другое измерение, полное неизвестности и, скорее всего, опасности. Мурашки приятного ужаса бегали куда быстрее, если небо озарялось молнией, создавая ощущения перехода (или телепортации). Повсюду слышались раскаты грома. Стоянка техники слева то показывалась в свете ярких вспышек, то погружалась во мрак. Рядом выглядывали надгробия маленького деревенского кладбища.

Этот мир должен был раствориться под напором разрушительной бури, укрытой пеленой враждебных бардовых облаков. И единственный шанс спастись – вовремя оказаться на пшеничном поле, ещё до захода солнца.

Казалось, что через секунду они станут героями фантастического романа в духе «Войны миров», но уже в реальности. Если получится выжить, они соберут столько историй, что городские журналы выстроятся за ними в очередь. Не получится – плевать, они падут как настоящие храбрецы в свои 11 лет, гоняясь за приключениями!

Неожиданно раздался вопль:

– Кого там занесло в поля?! Выходите на свет! – кричал человек в чёрном, хлопнувший дверью старенького УАЗика.

В тот же момент между ребятами возник жёлтый луч, который совершенно точно исходил от:

«Фонаря смотрителя» – подумал Женька – «Попались…».

– Ещё раз повторяю, кого черти занесли? Дома не сидится? Чешите сюда, пацанята!

Парни переглянулись. В выражениях их лиц читалось:

– «Славик, он не видит наши лица, мы стоим спиной»

– «Ага, предкам не доложит»

– «Погнали к тракторам!»

Два силуэта сорвались с места, где осталось пятно фонаря. От машины смотрителя можно было разобрать лишь сверкающие макушки, подпрыгивающие над колосьями пшеницы. Дети бежали быстро – их подгонял мощный впрыск адреналина и боязнь очередной порки. Вдруг дядя Кондрат (прокуренный голос точно принадлежал ему) сдаст их, как сдал водитель-молочник, который засёк ребят на шоссе, когда те устроили велосипедный кросс? Тогда они здорово перепугались, увидев, что огромная жёлтая бочка с надписью «МОЛОКО» припаркована около дома Елисеевых, семьи Славика. Повторного наказания не хотелось, поэтому пятки сверкали так, будто их преследовала свора бешеных собак.

– Стоять, мелкие засранцы! – закричал Кондрат, но вдруг закашлялся. – «Проедусь и хотя бы напугаю их» – подумал он про себя, сел за руль и достал пачку «Беломорканала» из нагрудного кармана.

Женька покосился направо – Слава отстал, он первым истратил весь запас адреналина, да и сам мальчуган был куда объёмнее своего друга – сказывался достаток Елисеевых. Стрижка «ёжик» визуально делала Славика ещё толще, настолько, что Жека мог легко спрятаться за ним.

Когда первый бегун добрался до трактора, второй, тяжело дыша, упёрся руками в колени.

– Ползи к колесу, а то засекут! – прокричал Женька.

– Сейчас… дай… отды… отдышаться… – Слава еле передвигал ноги.

Шум мотора УАЗика нарастал. Фарам уставшего от жизни сельского автомобиля недоставало до цели каких-то 50 метров. Не помоги Женька своему другу быстрее укрыться за большим колесом «Беларуси», с огромными шинами, их побег оказался бы напрасным. Машина смотрителя проехала мимо. Дальний свет прошёлся по маленькому кладбищу, которое находилось прямо напротив убежища ребят, и те, конечно же, увидели, как в мимолётной вспышке света показались разрытые могилы, а их обитатели, которые должны были лежать внутри, почуяв вкус добычи, направились в сторону тракторов.

Тогда сердечная мышца у обоих авантюристов выполнила тренировку профессионального культуриста. Запаса энергии хватило на то, чтобы отыскать собственные велосипеды, дабы не оставлять улик, и быстрее пули добраться домой. Тем временем, Кондрат взял курс под названием «Разворачиваться я не буду». Посмотрев в зеркало, он увидел очередной рывок двух знакомых фигурок через закутанное во тьму поле и лишь плюнул в окно: «Сопляки».

4

Сельский батюшка Игнат мощным движением большого пальца откупорил бутыль свежего «продукта», который сам же производил в церковном подвале. Эксперимент с добавлением берёзового сока удался: в запахе чувствовались мягкие нотки; вкус стал более благородным; язык обжигало сильнее, чем обычно – Игнат был в восторге. Во дворе он обустроил себе местечко для философии, состоящее из кресла-качалки, направленной в сторону леса. Батюшка налил вторую кружку (первой всегда снималась проба продукта) и с аппетитом поднёс её к массивной бороде каштанового цвета. «Прости, Господи, пуще прежней пошла!» – выставил оценку Игнат – «Хорошо!». Кресло пришло в движение. Скрип раскатился по деревне.

Местный батюшка не относился к тому типу деревенских мужиков, что проводят свободное время на дне бутылки. Возможно, они заходили к нему, не раз заходили, однако, сам он предпочитал идти небесной тропой, путём славного воина Христа, регулярно подкрепляя боевой дух сугубо на благо ближних своих.

Волхвы оберегали его от самого себя, а он, в свою очередь присматривал за Волхвами, обороняясь от призраков афганской кампании – запретной темы во время любого разговора. Одни поговаривали, будто Игнат, который тогда ещё не был батюшкой, рубился с моджахедами с первых дней ввода войск СССР и вдоволь насмотрелся на пылающие останки в подбитых БМП, оторванные головы, кровавые засады и чудом бежал из плена. Другие находили в нём элитного вояку из группы «Каскад», штурмовавшей дворец Амина. Много чего говорили. Пытались выяснить лично, однако, самых буйных настигало крепкое слово, а иногда и длань батюшки, лишний раз подтверждающие суровость его прошлого. Никто не позволял себе плохо говорить ни о церкви, ни об Игнате. Можно сказать, что свой приход он заслужил силой, в хорошем смысле. Поэтому все местные старались не мешать его регулярной «медитации», разве что здоровались, на что в ответ получали одобряющее «Храни тебя Господь» с кресла-качалки.

Женя и Слава пинали мяч на полянке между своими домами. Они заметили внушительный силуэт в тёмной рясе, усаживающийся на «трон» с бутылью и кружкой. Сначала они не обратили на него внимания и продолжили бить серии пенальти. Слава опять злоупотреблял ударами пыром, чем раздражал Женьку, который орудовал ногами куда профессиональнее. Начали тренировать дрибблинг, парней разбросало по огромной поляне. Их тормозил только уклон к прудам. Летающий мячик напугал всех козлов, что выходили пожевать травки. Свой протест животные, как всегда, выразили кучками шариков и негодующим блеянием.

Игральный снаряд улетел в крапиву, как назло, густо растущую прямо за воротами.

– Фух, больше туда не полезу, Жек, давай отдыхать, – Слава по-мертвецки рухнул на зелёную травку, вдыхая аромат клеверов.

– Сейчас тебя шмель в пузо клюнет, смотри! – довольный Женя показал пальцем.

– Где?! – вскочил Слава.

– В попе на дне. Долго ты будешь трусить? За мячом сходи – ты же продул!

– Ладно… – упитанный друг аккуратно полез в крапиву. «Хрен ты у меня попросишь мяч понабивать, пока я на баяне играю» – ворчал Слава.

Женька, весь мокрый от пота, приклеился к бутылке с холодной водой. Солнце палило нещадно, и он остановился только тогда, когда краем глаза увидел Славу. Тот отобрал живительную влагу.

В это время Женя ещё раз посмотрел на батюшку Игната, вспомнил вчерашний день и задумался:

– Славик, а ты вообще веришь в то, что мёртвые могут подняться?

– Да ну. Кто их поднимет?

– Кто его знает. Вдруг то, что нам вчера показалось, когда-нибудь произойдёт? Какая-нибудь молния ударит и оживит покойников?

– Так давай подождём, пока батюшка Игнат кружку допьёт, да спросим, он-то знает.

– Давай. Пошли сейчас.

Юные футболисты топали замученным шагом вдоль деревни, наблюдая за выстроившимися домиками по правую руку. Иногда им удавалось попасть на представление сбежавших поросят, выезд лошади деда Миши или погони стайки гусей за малышами, решивших погладить пернатых. Сейчас в воздухе витало спокойствие, если, конечно, не считать постоянных обитателей Волховских лугов – козлов.

Они жевали травку и пахли. О, небеса, этот запах! Аромат, что оставался с любым приезжим на неделю, был визитной карточкой деревни. Любой, кто проходил через лес «на выход» и залезал в автобус, тут же ловил косые взгляды. Особо нервные водители даже предпочитали высаживать «душистых», как сами же их и прозвали, чтобы не провоцировать бунты в транспорте. Многие шутили, что любой сыр, приготовленный в Волхвах, автоматически становится козьим.

Козлики разбрелись до прудов в низине, уже на подступах к лесу. Они аппетитно кушали травку, перерабатывая её в странного запаха дробинки, которыми Слава однажды растёр укус осы – по совету Андрея, их третьего друга, перебравшегося в город. От души вымазался – смеялись тогда всей деревней! Животные переговаривались напористыми «Беееее» и интригующими «Мееее», делая музыку полей. На чьей-то пасеке жужжали пчёлки, отовсюду доносилось чирикание, под ногами приятно хрустела свежескошенная травка, которую ещё не успели убрать Митрофановы. По пути к Игнату мальчишки погружались в атмосферу заповедника, эдакой книжной русской деревни, где дни, как и люди, похожи друг на друга, уклад сохраняется поколениями, а из радиоприёмников по-прежнему голосит «Маяк».

Под пристальным взглядом быка Сени, подобно монументу стоящему на тропе перед церковью, Женька со Славиком прокрались мимо и, выбрав правильный момент, подошли ближе к Игнату. Лицо батюшки уже приобрело умиротворённые черты, и он расплылся в эйфории. Вид приближающихся озорников никак не отразился на его настроении:

– Смотрите, кто пожаловал в это полуденное пекло! – громким баритоном проговорил церковник и воздал руки к солнцу.

– Здрасьте, батюшка Игнат! – синхронно выдали пацаны.

– День добрый! – кресло-качалка пришла в движение. – Пригубите? – Игнат было потянулся за пустой бутылью, но потом окстился: спаивать ребятню было не по-христиански, тем более, почти всё он уже осилил сам.

– Да мы к вам по делу пришли, – выступил Женька.

– И по какому же, отроки? – Игнат скрестил титанические кисти рук.

– Видели… недавно, как кладбище – Слава покосился на друга, спрашивая глазами, стоит ли рассказывать посторонним об их похождениях (тот кивнул) – восстало.

– И его обитатели по-прежнему стоят там, за ограждением, и чего-то ждут, раз до сих пор никто не пришёл? – зрачки батюшки раскрылись, на левой щеке зародилась ухмылка.