Волхвы

5

Когда у кого-нибудь из жителей Волхвов подскакивала температура, семья пострадавшего сразу отправляла посыльного, чтобы набрать банку малины в саду напротив часовни.

«Эта волшебная ягода, помимо божественного вкуса, вдобавок обладала целебным свойством – отменно снижала человеческий пыл, если внутри бушевала инфекция аль ещё какая хворь! Стаканчик малины возвращал захиревшего тракториста в строй уже к утру, детей же поправлял на раз! Только перебарщивать с ней нежелательно – есть риск окоченеть: бледным станешь, кровь обленится, и тогда пиши письма! Поняли? Стакан и хорош!» – так звучал отрывок из лекции, которую батюшка Игнат регулярно читал своим немногочисленным прихожанам.

На его территории находились целые заросли малиновых кустов, однако, церковник отличался щедростью и всегда держал двери открытыми. К тому же, нотки малины прекрасно дополняли вкус высокоградусного напитка. Этот вид находился на втором месте в личном рейтинге Игната, после апельсиновых корок (городской экзотики) с базиликом. Только иногда он забывал про «волшебные свойства» малины, в особенности при смешивании со спиртом, и, бывало, пару дней не показывал носу на улицу.

«Опять закаляется, что ли?» – спрашивал кто-нибудь из местных, когда видел наглухо задёрнутые занавески и пустое кресло-качалку.

«Хорошо, что у нас крепкий батюшка» – причитала баба Нюра, гоняя гусей мимо церкви. «Другой давно бы помер от такой химии».

Однако, тяга Игната к «творчеству» не ослабевала, даже если опыты не всегда оканчивались успехом и приходилось отлёживаться в изоляции.

Вот и сейчас, под занавес дня, когда с огородов улетали последние «ласточки», как обычно, в поту, загаре и земле, он замаскировался в листьях, с которых буквально гроздьями свисали желанные ягоды.

– Урожайный сезон выдался на малинку, ох, не поспоришь! – приговаривал Игнат, бережно ссыпая в ведёрко свежесобранную горсть. – А на вкус-то, на вкус-то как, прости Господи!

Следующие фразы было тяжело разобрать, потому что щёки Игната раздулись как у хомяка, его будто обуял малиновый суккуб. Насыщение никак не приходило. Ведёрко наполнялось медленно, большая часть добычи оказывалась во рту.

– Хорошо, хорошо пойдёт! Ох, хорошо намешаю! – наконец-то пробормотал батюшка.

Он продолжил комплектовать ведёрко, напевая себе под нос бардовские мелодии про замки, королей, рыцарей и шутов. Хотя что бы ни «мычал» Игнат, всегда получались «Зелёные рукава». Но никто не обращал внимания.

Служитель церкви услышал, как за спиной накатили трескучие звуки, он оглянулся – первым удивительно быстро толкал велосипед Слава Елисеев, вторым следовал Женя Байкин. Наполовину убитое переднее колесо сразу бросилось ему в глаза.

(Дорогой агрегат! Проучат ремнём по мягкому месту!)

Вид у ребят был потрёпанный. Игнат мог бы предположить, что на этих велосипедах они улепётывали из вражеского плена, попутно отбиваясь чем попало, но он хорошо знал деревенских пацанов. Куда их занесло? В какую историю они умудрились вляпаться здесь? Стоило расспросить.

– Мужики, вы почему такие измотанные? – батюшка оторвался от своих кустов.

– Всё нормально, батюшка Игнат, перекатались. – сразу выпалил Женька.

– По этой баранке не скажешь, что нормально – батюшка кивнул на велосипед Славика.

– Знаете, там на «Рубеже», километрах в 10 от нас, есть крутые горки?

– Слыхал.

– Так вот. Этот умник, – Женька отметил друга большим пальцем, – разогнался до трясучки и со всего маху налетел на врытый диск от «Урала».

– Дайте угадаю, перекрутило?

– Сальтушку махнул… – прокряхтел Слава.

– Ты ещё дёшево отделался, что сам докатил велосипед, а не превратился в балласт для Евгения. Сейчас бы висел как добыча на раме его «Десны»! – улыбка сделала муштру батюшки более человечной.

– Знаю… – Слава опустил глаза. – За велик, правда, попадёт…

– Ты не кипятись, дай посмотреть. Можете пока малинки отведать, – Игнат закинул в рот последнюю горсть и жестом направил мальчишек к ведру, а затем он сам пошёл оценивать ущерб.

– Батюшка, спасибо большое, но нам бы домой, сейчас уже хватятся, потом точно всыпят! – распереживался Женька.

– Говорю, без паники! С аппетитом черпаем ягоду, жуём, чтобы не болтать попусту, и перемещаемся к заднему двору церкви, что у леса. Будем избавляться от улик! – в голосе церковника прозвенели командирские нотки.

– Момофо – промычали друзья, поглощая сочные малиновые семейства и одновременно заглушая страшную жажду. Они дико обрадовались тому, что Игнат сможет поправить велосипед и, в самом страшном случае, им влетит только за позднее возвращение домой.

– Да, справимся! – сказал Игнат и покатил «KROSS». Женька, недолго думая, схватил руль «Десны» и направился следом. Славик тормозил и жевал, жевал и жевал.

Друзья с любопытством наблюдали за тем, как ловко деревенский батюшка расправляется с железной конструкцией. Основным уроком от их родителей была раздача подзатыльников, но никак не обучение ремеслу, которое даже со стороны демонстрировал Игнат, служитель церкви, уютно чувствующий себя в шкуре мастера на все руки. Слава посмотрел на Женьку взглядом «Да я бы первым записался в хор, если б им руководил дядя Игнат! Плевать, что не умею петь – научился бы и октавы брать, и ключом орудовать!».

Игнат поначалу долго искал обычный мел, чтобы обозначить искривление. Славик крепко втрескался в диск – пришлось серьёзно попотеть.

– А ведь я всего лишь хотел попросить кого-нибудь из вас попрыгать на колесе… – Игнат почесал затылок.

– Не получится, что ли? – поинтересовался Славик. – Я запросто!

– Ты уже сделал «запросто», дубина! – оборвал друга Женька. – Лучше не мешай работать!

– Смотрите, ребята – Игнат показал на места искривления, окрашенные в белый цвет. Отметок было очень много. – Сейчас я постараюсь откопать в недрах чулана спицевой ключ и буду ослабевать и подтягивать спицы.

– Все тоненькие железки? – с удивлением спросил Слава.

– Именно так – подтвердил Игнат. – Все тоненькие железки. Сила натяжения сместилась, и форма колеса изменилась. Представь, Вячеслав, если кто-нибудь надавит на твой правый бок – избыточное напряжение точно выльется в хруст, дикую боль или – не дай Бог – грыжу. В этом случае тебя перекособочит, гарантирую! Поэтому и с колесом произошла аналогичная трагедия. Понятно, надеюсь, изъясняюсь, ребятишки?

– А как же! – оба опять синхронно закивали.

– Придётся вам сказать родителям, что велосипед у меня и что с ним всё в порядке, другого выхода нет. Хотел помочь побыстрее, но, сами видите, спицы займут как минимум час. Не подаваться же вам в бега из-за этого, правильно?

– Спасибо Вам, батюшка Игнат, мы тогда зайдём к вам часа через полтора, если, конечно, отпустят!

– Отпустят, можете на меня всё свалить, я потом отмолюсь – пошутил церковник, хотя пацаны только переглянулись при виде хихикающего церковника. – Ступайте с Богом!

Они разошлись в разные стороны. Дети – по домам, а Игнат быстрым шагом спустился в подвал, который почему-то называл чуланом, и стал рыться в залежах собственной жизни. Он доверился привычке и решил не включать свет. Чутьё не подвело – сумка с инструментами висела на старом, покрытым паутиной велосипеде. В ней точно скрывался ключ для спиц и много чего ещё.

Через какое-то время желанный инструмент заскрипел в руках мастера, а колесо начало понемногу уподобляться нормальному геометрическому кругу.

Удивительно, но весь путь, пока Игнат колдовал над спицами, Славик и Женька не проронили ни слова, и каждый знал и одновременно не знал – почему? Уж точно не из-за того, что на горизонте маячили бардовые ягодицы.

6

На фоне происходящего в Волхвах, где по-настоящему осведомлённым был лишь один Тихомир Иваныч (Славе полностью отшибло память во время «происшествия», и он бы вряд ли (пока) вспомнил присутствие инородных сил), в селе за лесом, более крупной деревне, закипала паника. Может быть, в мегаполисе исчезновение человека не воспринимается катастрофично, и по накалу страстей оно стоит между походом в булочную и битьём посуды, но в отдалённых селеньях испарившийся в воздухе житель всё ещё провоцирует обращения ко всем святым, крещение тремя перстами и бесконечные стоны – стоны по неизвестному исходу, который ну никак не вписывался в спокойную жизнь.

Причина была до боли проста – исчезновение Фёдора. Не то, чтобы он долгое время пребывал у соседей за лесом или скрывался от циркулярной пилы в виде жены, нет, человек растворился в пространстве самым примитивным образом. Соседские мальчишки, постоянно курсировавшие на велосипедах в сторону Волхвов и обратно (в основном за мороженым), уже поинтересовались, где может быть пропащий Фёдор. Вскоре они узнали, что – нигде. С тех пор, как он в сопровождении Василия и Шуры пересёк лес и оставил их спящими (удивительно, как они это вообще умудрились вспомнить?), прошло достаточно времени, чтобы путник дополз до дома и мертвецки рухнул в объятия жены. Но – нет. Надежды на самостоятельное возвращение, коим всегда отличались любители залить за воротник, канули так же быстро, как Фёдор покинул своих товарищей на той треклятой полянке.

Оксана, жена Фёдора, тоже довольно поздно начала бить тревогу, ибо до последнего надеялась, что в самое ближайшее время раздастся стук в дверь, она демонстративно распахнёт её и достанет с полки речь, заготовленную на все случаи жизни, а затем со всей силы даст ею по голове своего бестолкового мужа, довершив ритуал перед погружением того в похмельный сон. Сейчас, спустя почти сутки, стало понятно, что планам не суждено сбыться и надо – кто бы мог подумать, что придётся прибегать к этому – созывать людей и отправляться искать пропажу.

Когда Оксана перебирала спицами, сидя во дворе своего скромного домика, которого едва хватало на двоих, за забором прошёл Василий, который умудрился как следует выспаться и добраться до своей деревни по сценарию, повторяющемуся не одну сотню раз. Спицы, сдерживающее нарастающее напряжение, тут же упали на землю, и пышная зеленоглазая женщина, предпочитающая скрываться за тёмным халатом-платьем с яркими васильками, быстро вскочила и направилась к приятелю мужа.