Созерцательная фантастика

Вспыхнул новый сигнал, теперь уже на экране. Корабль не хотел оставлять меня наедине с собой, звал меня.

– Э-эх, Глазастик, ты прав, замечтался я. Нельзя! Рано. Рано.

Пришлось выкарабкиваться из своих мыслей как альпинисту вверх по ущелью.

Подъём прервало хрипение динамиков:

– Разведчик один, слышите нас? – окончательно растаптывая пастораль моего будущего, требовательно зазвучал голос диспетчера.

– Разведчик один на связи, – отчеканил я, хотя ещё полностью не вывалился из убаюкивающей дремоты мыслей.

Внешние звуки мерно работающего разведывательного корабля вновь возвращались в мою жизнь. Рано мечтать, работы ещё на две планеты! Пусть меня и отправили в самую спокойную систему, судя по первичным данным дальнего осмотра, но всё же – Космос! Шутить с ним не стоит.

Пришлось ещё раз встряхнуть головой, прогоняя мифические наваждения, насланные разыгравшейся фантазией. Где-то я слышал, что тот, кто счастлив по-настоящему, никогда не мечтает. Для этого нет смысла. Не встречал таких среди разведчиков. Да и вообще.

– Разведчик один, у вас всё хорошо?

– Да, тринадцатый, всё отлично, хорошо. Решил проверить скафандр, увлёкся, прошу прощения, – ложь как-то сама собой вырвалась, мог ведь сказать и просто, что всё хорошо.

– Отвлекаться не стоит, – с пониманием отозвался голос диспетчера. – Вы уже мыслями дома, но будьте внимательны, разведчик один. Космос.

Я и сам знал, что отвлекаться нельзя. Поморщился.

– Космос, – как какой-то тайный код повторил я, – принято.

Космос. Короткое слово, красной нитью прошедшее через всю мою нынешнюю жизнь. Космос. Мне будет его не хватать. Будет.

– Разведчик один, путеводитель показывает, что вы уже можете наблюдать исследуемую планету визуально, подтвердите.

– Кхе-эх, – крякнул я, – сейчас глянем.

Компьютер отсеял убийственный свет звезды, светившей прямо в лоб, и вывел планету в стократном увеличении на два больших экрана передо мной.

Красавица! Почти как моя родная, оставшаяся в тысячах световых лет позади, только свечение от неё необычное. Отсюда кажется голубой, а не привычно зелёной, но чем ближе к ней буду подлетать, тем яснее будет, что на самом деле её поверхность далека и от такого сияния.

Только сейчас, отсюда она кажется одетой в прекрасные голубые одежды. Какая же она будет на самом деле? Все планеты обманчивы. Совсем как девушки – пускают пыль в глаза при первом свидании, а затем показывают весь вид и характер, стоит только сблизиться. Метановые облака? Атмосфера из расплавленных металлов? Ртутные дожди? Алмазные горные цепи или океаны жидкого золота? А может быть, азота? Природа и не такие кренделя может выписывать. Кто знает, чем встретит очередная планета? Будет ли соответствовать научным данным?

И это вовсе не плохо, иначе никто не пожелал бы стать разведчиком.

Никто из нас об этом не говорит, но все ищут не просто разумную жизнь, а жизнь, какая бы существовала и развивалась в таких экстремальных условиях, которые бы даже не рассматривались учёными в качестве возможных. Это всё давняя мальчишеская мечта, выросшая из протеста, что жизнь может быть такой и никакой иначе. Никому и никогда разведчик не признается, но это так. Я знаю, вижу в глазах других.

В этом и состоит наше отличие от учёных, заставивших детские фантазии влезть в тесные одежды науки, когда разведчики ищут чистую мечту. Прекрасную, как сама жизнь и как сама жизнь – неуловимую.

Не поймаю её и в этот раз. Никто не отправит «легенду», «героя», уходящего в отставку, на экстремальную планету. Максимально безопасная последняя разведка.

Нет смысла жаловаться.

Даже зная это, я забыл о предстоящей отставке, о доме возле озера, о жене, ещё не найденной, о детях, похожих на нас обоих, а значит не существующих; забыл о непыльной работе, утренней рыбалке в безмятежном будущем и ежевечернем отдыхе на веранде деревянного дома.

Я видел только её. Здесь, на расстоянии, полную надежд и чаяний, голубую мечту. В ней аккумулировались все мои детские ночные фантазии, находившие волю под открытым небом. Они раньше меня научились летать к звёздам. До сих пор, спустя столько лет, я лишь пытаюсь нагнать их. И, кажется, уже потерял из виду.

Она была прекрасна.

Я убавил увеличение. Планета стала похожа на маленькую перламутровую пуговку, пришитую к чёрной одежке неразговорчивого космоса.

Необходимость в отчёте вырвала из меня слова, так неуместные сейчас:

– Визуальный контакт есть. Наблюдаю планету, эм, – я сверился с картой, – НПНТ 12-471-3 и её спутник. Подтверждаю данные первичного осмотра: спутник один.

Я выстучал на клавиатуре уточнённые координаты объекта исследований и своего местонахождения.

– Принято. Разведчик один, есть ли какие-нибудь осложнения?

– Проверяю.

Я провёл рукой по путеводительной панели. Планета ушла. Растворилась. Исчезла. Свернулась сама в себя и рассыпалась на цифры и буквы данных. Локаторы Глазастика прощупывали её, лишая покрова таинственности.

Один палец щёлкнул по кнопке, другой задал на шкале чувствительность. Дальше началась игра с клавишами, как на трубе, разве что звука не было, а только графики и таблицы на экране. Я включал и выключал локаторы, переводил их в разные режимы работы и отслеживал результат. Можно, конечно, поручить и компьютеру – уж он-то справится на отлично, сомневаться не стоит, но а если то самое «вдруг»?

Вдруг.

Да. Вдруг Жизнь. Разумная. Увидит меня своими средствами обнаружения, услышит, выйдет на связь? А найду её не я, а лишь компьютер. Ему-то всё равно, а вот мне… Нет уж, я сам. Сам проведу всё сканирование.

Я зажмурился. Но не ослеп. Ребёнок, увидевший впервые много-много лет назад взлёт космического корабля вживую, открыл глаза и смотрел изо всех сил. Смотрел и надеялся. Надеялся найти… пускай не мечту! Но что-то особенное, что всегда пытаются найти дети.

Вдруг именно эта планета? Голубая кроша НПНТ 12-471-3. Вдруг она?

Первичная дальняя разведка показала тишину, локаторы ближнего действия подтверждали информацию, полученную ранее большими научными кораблями, лишь незначительно подправляя, уточняя данные. Обычные космические жильцы: пыль, метеориты, астероиды, кометы. Они не опасны, курсы наши не пересекаются, а с остальной мелочью справятся защитные поля Глазастика. Атмосфера планеты не кислотная, термически устойчивая, не агрессивная, подходящая для любых форм жизни, что нам известны.

Один из локаторов показал какой-то всплеск на радиоволнах, но после нескольких повторных попыток – ничего. Всё спокойно, как в моих планах на будущее, однажды вдруг сразу переставших быть просто мыслями.

Надо подойти ближе.

– Тринадцатый, локаторы молчат, был единичный всплеск, но он не повторился. Скорее всего, помехи оборудования. Запрашиваю разрешение начать выполнять облёт. Подтвердите.

Короткая тишина перед ответом:

– Даём разрешение на выполнение плана облёта.

– Так точно, – козырнул я своему отражению в экране бортового компьютера. Глазастик подмигнул мне несколькими всполохами индикаторов.

Тринадцатый – это позывной разведывательной экспедиции, состоящей из двух кораблей, несущих каждый по два разведчика. Обычно большие научные корабли остаются на краю системы, чтобы вести «широкое» сканирование, но здесь им пришлось углубиться внутрь. Кометное облако, окружающее исследуемую звёздную систему, мешало сканированию. Хоть оно и было довольно разряженным, всё равно искажало данные, что очень не нравилось учёным.

Спустя несколько дней сканирования, выяснилось, что в этой системе есть ещё астероидный пояс, за которым и располагаются интересующие нашу разведывательную экспедицию планеты. Не уникально, но работа осложняется. Было решено приблизиться к поясу, затем направить корабли в разные стороны вдоль него, а четырём разведчикам пролететь внутрь.

Мне достались две планеты: вторая и третья от звезды. Самые перспективные. Подозреваю, что так команда выражала мне свою признательность и уважение. Остальные разлетелись обследовать спутники газовых гигантов и четвёртую от звезды – красную, как глаза молодых после бессонной ночи.

В целом звёздная система не представляла собой ничего особенного. Разве что уж очень удобна она была для образования разумной жизни.